— Пять дней.

Я закрываю глаза. — Ничего себе.

— Ага, — в его произношении этого короткого слова умещается целая Вселенная. Мне хочется её исследовать, но меня отвлекает едва заметное подёргивание его пальцев. Будто он с трудом сдерживается, чтобы не протянуть руку.

— Мы… ты… воюем? С вампирами?

Он качает головой. — Мы были близки к этому. Совет был недоволен.

— Ох, как жаль. Наверняка, отец убит горем. — Ага, как же.

Сжатая челюсть Лоу красноречиво говорит о том, насколько сильно отец переживал.

— Как только мы убедились, что ты выкарабкаешься, Аверилл указала Совету, что этот яд токсичен и для оборотней, а поскольку он попал в тебя с едой оборотней, вряд ли он изначально предназначался тебе.

— О, Боже, — я уткнулась лицом в дверной косяк. — Отец знает про арахисовую пасту?

— Именно это тебя беспокоит?

— Не знаю, что это обо мне говорит, но да, — я вздыхаю. — Он предназначался Ане?

— Невозможно сказать наверняка. Но кроме тебя, она единственная в доме, кто её постоянно ест.

Я зажмуриваю глаза, слишком измученный, чтобы справиться с нахлынувшим на меня гневом. — Как она?

— В безопасности. Вдали отсюда.

— Где? — До меня вдруг дошло, что это может быть секретом. — Вообще-то, тебе не обязательно мне говорить. Наверное, это конфиденциально.

Он не колеблется. — Она с Коэном. И да, это конфиденциально. Никто больше не знает.

— О, — массирую изгиб своей шеи. Такой уровень доверия мне был непонятен. Не потому, что я никогда никому не скажу, а потому, что он знает: я не проговорюсь, даже если от этого будет зависеть моя жизнь. Мне не всё равно, и он это знает. — Это была Эмери? Лоялисты?

— Не знаю, — осторожно отвечает он. — Не могу представить, у кого ещё мог бы быть мотив, не говоря уже о ресурсах.

— …но?

— За всеми сообщениями Эмери ведётся наблюдение. Мы нашли доказательства того, что она и её люди стоят за поджогом, который произошёл весной в одной из школ на востоке. Но нет никаких подтверждений её причастности к попытке похищения Аны, — он сжал губы. — Я и тебя увезу.

— Увезёшь?

— К вампирам. Или к людям, если хочешь. Можно и к Коэну. Он тебя защитит, Ана будет рада твоему присутствию, а мне спокойнее, если вы будете вместе.

— Лоу, — я делаю шаг вперёд и качаю головой. От этого, видимо, у меня теперь кружится голова. — Это далеко не первый раз, когда кто-то пытается меня убить, и я не собираюсь… я не хочу уезжать. — С какой стати? Я думала, мы… — Мы же команда, верно? И что вообще будет с перемирием, если я уеду?

— Неважно. Твоему отцу не обязательно знать. Я могу обо всём позаботиться и гарантировать, что ты будешь максимально свободна…

— Нет.

Я не осознавала, насколько громко произнесла это слово, пока оно эхом не разносится по комнате. На долю секунды я вижу на лице Лоу чувство вины и муки, с которыми он борется. Он вздыхает склоняет голову.

— Я чуть не убил тебя, Мизери.

— Не ты, это сделал кто-то другой, и нам нужно выяснить, кто. Вместе.

— Моя работа — защищать тебя, и я не справился. Это произошло у меня на глазах, когда ты была в двух шагах от меня.

— Вот видишь? — мои щеки заливает румянец. — Ещё одна причина мне не уезжать. На самом деле, тебе стоило бы держать меня ещё ближе, — я говорю это немного игриво, и это воздействует на него так же сильно, как и на меня. Он делает шаг ко мне, резко вдыхая. Его слова прозвучали горячим, едва слышимым шипением.

— У тебя нет гребаного страха?

— Нет.

— Тогда мне хватит страха за двоих, — его челюсть напрягается, напряжение от его ярости ощутимо висит в воздухе между нами. — Как ты себя чувствуешь? — спустя некоторое время спрашивает он, голос снова стал спокойный. Смена темы настолько резкая, что у меня закружилась голова ещё сильнее.

— Ну, немного противно? — я пожимаю плечами. — Будто вокруг меня должны виться мухи. Хотя, может, и нет, потому что они бы прилипли к моей коже.

— Твои простыни несколько раз были мокрыми насквозь от пота.

Это подвиг, учитывая, что у вампиров почти нет потовых желёз. — Доктор Аверилл их сменил?

— Я.

— О.

— Джуно помогала. Иногда. Когда я позволял ей. Когда успокаивался, — он проводит ладонью по лицу. — Мне тяжело.

— Что?

— Видеть тебя такой. Позволять кому-то ещё прикасаться к тебе, когда тебе больно, или ты больна, или просто… Можно было без этого уточнения. Позволять кому-то ещё прикасаться к тебе — это… — он потирает рот тыльной стороной ладони. Я не совсем понимаю, но затем, когда он говорит: «Я больше не уверен, кому можно доверять», всё становится ясно.

— А-а.

— Я не позволю тебе…

Я протягиваю руки, чтобы сжать его плечи. — Лоу, нет никакого «не позволю». И ты можешь мне доверять, — я улыбаюсь ему. — Пожалуйста. Я останусь, помогу, и я… — я делаю глубокий вдох.

Нет. Боже, нет.

— Душ. Мне надо принять душ. Я не осознавала, насколько отвратительно пахну. Я самоликвидируюсь.

Он внимательно изучает меня, явно готовясь к очередным возражениям, выстраивая цепочку аргументов, чтобы отослать меня. Но ничего не происходит. Вместо этого уголок его рта приподнимается в мягкой улыбке, и он резко подхватывает меня, обхватив руками под спиной и коленями. — Что ты… Что происходит?

— Тебе действительно нужно помыться, — соглашается он, вынося меня из комнаты.

— А ты собираешься поливать меня из шланга в саду?

— Посмотрим.

Но он относит меня в ванную, усаживает на мраморную столешницу и набирает ванну. Я не настолько слаба, чтобы не справиться самостоятельно, но мне нравится наблюдать за его грациозными движениями, за гипнотизирующей игрой мышц под футболкой, когда он наклоняется, чтобы наполнить ванну. Вода медленно поднимается, он проверяет температуру пальцами. Я думаю об Оуэне — единственном человеке, который, возможно, был хоть немного расстроен из-за того, что я оказалась на грани смерти. Нужно с ним связаться. Нужно спросить о паре Лоу. Как Залог от оборотней, она, должно быть, была в ужасе, потому что моя смерть привела бы к её смерти. Спорю, Лоу остро это осознавал и боялся за свою пару.

Но я также уверена, что я ему небезразлична.

Он выбирает с полки флакон с лавандой. Я не чувствую его запаха, но по мере того, как комнату заполняет пар, я наполняю лёгкие тёплым воздухом. Может быть, я не та, кому предназначался Лоу, но это не значит, что между нами ничего нет. Всю свою жизнь у меня было так мало, что я знаю, лучше не требовать всего или ничего. Я умею довольствоваться малым.

— Готово, — произносит он своим низким, обыденным голосом.

Как в полусне, но мы понимаем друг друга без слов: я плавно встаю и распускаю волосы, проводя по ним рукой, пока они не упадут мягким каскадом на плечи. Сбрасываю всю одежду и остаюсь обнажённой, кожа бледная, прохладная и липкая.

Должна ли я нервничать? Потому что я не нервничаю. Лоу… Я не уверена, что он чувствует. Он определённо не делает вид, будто не заинтересован, и пожирает меня взглядом, не единожды прослеживая каждый изгиб моего тела, то немного скрывая, то ничего не тая. Я не такая, как женщины оборотни. У меня нет рельефа и чётко очерченных мышц. Возможно, Лоу уже знал, чего ожидать, или ему всё равно. Его взгляд становится туманным, когда я делаю шаг вперёд, и я беру его руку, когда он её протягивает. Я сонливая, ноги подкашиваются. Он опускает меня в ванну.

— Какое приятное ощущение, — вздыхаю я, погрузившись в воду. Наклоняюсь вперёд, упираясь лбом в колени, позволяя волосам разметаться вокруг меня.

— Да, — отвечает он. Он не в ванной, но, возможно, имеет в виду зыбкое тепло этого негласного соглашения. Этого момента, который мы разделяем. Он берет с полки мочалку и окунает её в воду.

Первым делом он нежно проводит по моей согнутой шее.

— Так ты один из них, — говорю я, мгновенно расслабляясь под его прикосновением.