Я улыбаюсь.

Я наклоняю голову, моё плечо зажато между рукой и грудью Дэмиена, и улыбаюсь ему.

Полной, искренней, до глубины души улыбкой, забыв о яме, которую я сама себе вырыла, забывая, что сегодня мне придётся признаться, забывая, что мой бывший следит за каждым моим шагом.

И пока я улыбаюсь и купаюсь в лучах солнца, которым является Дэмиен, гнев Ричарда начинает закипать.

Но я слишком поглощена блеском этих новых отношений, чтобы заметить это.

Саймон Шмидт тратит добрых тридцать минут на то, чтобы отметить достижения сотрудников на рабочем месте, поздравить их со знаменательными событиями вне работы, и даже упомянуть некоторые важные моменты для своих гостей: кажется, сын Джоани выиграл СЦИ¹⁰ своей команды в малой лиге, а дочь Генри поступила в Нью-Йоркский университет.

Это место — семья, как сказал мне Дэмиен. Это то, что удерживает его здесь, даже когда он не всегда согласен с делами.

Это также то, чем Ричард никогда не делился со мной об этом месте — насколько все были близки в офисе.

И когда Саймон заканчивает свою речь с повышениями и похвалами, наступает неловкая тишина.

Ожидающая тишина.

Одного повышения не хватает.

Не хватает одного очень важного повышения, одного объявления.

Ричарда в качестве партнёра.

Тишина затягивается, настолько густая, что её можно почувствовать на вкус, прежде чем Саймон наклоняет голову к ди-джею в задней части зала. — Хочешь поставить несколько песен, друг мой? — говорит он с вынужденной улыбкой, не оглядывая комнату с теплотой, как это было во время его речи. — Я готов к буги! — С началом музыки раздаётся общий вздох облегчения, что всё закончилось.

Но я наблюдаю за Саймоном, когда он сходит того с места, где выступал, с мини-подиума, который они собрали для него, и смотрю, как Ричард встаёт, его густо покраснело от злости, что я вижу даже отсюда.

Более того, кое-что, чего я не замечала раньше — выглядит он ужасно.

Его одежда плохо сидит. Брюки слишком узкие, пуговицы на рубашке натянуты. Волосы у него сальные, но, если я не ошибаюсь, кажутся тоньше.

Он разваливается без меня.

Странное чувство жалости проходит через меня.

Неожиданное.

Не та жалость, которая вызывает желание что-то изменить, не та жалость, которая вызывает желание помочь собрать осколки, а та, которая вызывает грусть от того, что этот человек дышит с тобой одним воздухом.

Начинаются тихие крики, и мне требуется всё, чтобы отвести глаза, перестать наблюдать за происходящим. Я наклоняюсь к Дэмиену, задавая вопрос, ответ на который я знаю.

— Что там происходит? — спрашиваю я, глядя на него. Глаза Дэмиена тёмные и прикованы к спору. Прежде чем он успевает ответить, Ричарда вместе с Саймоном уводят в другую комнату, и дверь захлопывается за ним.

Дэмиен вздыхает, проводя рукой по волосам. — Ричард думал, что сегодня его повысят до партнёра. Он внук Саймона, но он не справляется со своими обязанностями, а я не потерплю кумовства.

Ричард уже несколько месяцев предполагал, что это будет его день. Сегодня был бы день, когда он стал бы партнёром.

Но Ричард также считал себя хорошим адвокатом.

Ричард винил в любых проигрышах всех, кроме себя: присяжных, судью, душещипательную историю истца, некомпетентного клиента. Это никогда не было его собственной ошибкой.

— Тебе стоит пойти проверить? — спрашиваю я, глядя от Дэмиена к двери и обратно. Он вздыхает и качает головой.

— Нет. Они сами разберутся и позовут меня, если понадобится. Давай наслаждаться нашей ночью, пока можем, — говорит он, а затем встаёт, протягивая мне руку.

— Потанцуем? — спрашивает он.

— С удовольствием, — говорю я, хватаю его за руку и встаю, позволяя ему увести меня на танцпол, подальше от моих ужасных решений.

По крайней мере, на данный момент.

Глава 30

23 Декабря

Эбби

Это спокойствие и счастье длятся около часа, после чего они разбиваются, как рождественское украшение, крошечные, тонкие осколки сверкающего стекла впиваются в ковёр, на который вы будете наступать ещё несколько недель.

— Знаешь, если бы ты выглядела так для меня, у нас бы могло всё получиться, — слышу я позади себя, когда мы с Дэмиеном разговариваем с его помощницей Таней. Она милая, очаровательная и не мирится со всяким дерьмом от Дэмиена, и я нахожу совершенно восхитительным наблюдать, как она дразнит его и ставит на место. Более того, наблюдать, как Дэмиен краснеет, когда она это делает.

Умора.

Но этот голос выводит меня из счастливого состояния, в которое я позволила себе погрузиться.

Потому что я знаю этот голос.

А ещё я знаю, что в этот голос вплетено.

Некоторые люди глупеют, когда пьют.

Некоторые люди очень устают.

Ричард становится злым.

Никогда не прибегал к насилию, никогда не применял силу.

Но он всегда был из тех, кто говорит вслух все те гадости, которые ты держишь при себе, когда выпьет.

Это было единственное, что я никогда не рассказывала девочкам о нём, инстинктивно понимая, что если я это сделаю, они будут волноваться. Что если они узнают эту часть, то будут стараться заставить меня уйти.

Дэмиен поворачивается лицом к Ричарду, и на его лице появляется выражение озадаченности.

— Что? — спрашивает он, и Боже. Боже. Я надеялась, что мы сможем избежать этого беспорядка, что я буду той, кто расскажет Дэмиену, что я смогу мягко рассказать ему свою часть, о том, как всё изменилось, но нет.

Как всегда, Ричард портит всё хорошее в мире.

Только на этот раз это моя собственная чёртова вина.

— Это был твой план? Прийти на вечеринку, на которую я так и не привёл тебя, как проститутку? И что потом? Ткнуть мне в лицо?

— Нет, я…

— Что, блять, происходит? — спрашивает Дэмиен, но его рука остаётся на моей талии.

Все мои худшие страхи разворачиваются, показывая ему мои гнилые намерения, но он всё ещё рядом. Это жестокое наказание — получать этот покой, который он дарит мне, когда он прикасается ко мне и держит меня во время этого, зная, что это закончится.

— Эбби — моя бывшая, — говорит Ричард, но его полуоткрытые глаза с трудом фокусируются на мне или Дэмиене.

Чёрт, он, должно быть, пил с тех пор, как не получил повышения.

Моё тело замирает под прикосновением Дэмиена, и, конечно, он, как человек, который так хорошо чувствует моё тело, мои реакции и мои проклятые эмоции, замечает это. Он смотрит на меня сверху вниз.

— Она, наверное, начала трахать тебя, чтобы отомстить мне. Так поступают шлюхи. — Моя голова поворачивается к Ричарду. — Или ты трахалась с ним до этого? Все те разы, когда я говорил тебе, какой он засранец, ты говорила, что я должен попытаться завоевать его. — Он слегка покачивается на месте. — Вместо этого ты была шлюхой, трахающей моего врага.

— Я не шлюха. Я не могу поверить, что ты даже…

— Твоя мама была шлюхой. Ты шлюха. Держу пари, твоя сестра тоже. Вот как она поймала Хатчинса. — Он смеётся злым, пьяным смехом. — Готов поспорить, что твоя сестра лучше в постели. Вот как она поймала миллиардера. Вот почему ты не смогла удержать меня.

Моё тело холодеет от унижения и полнейшего ужаса.

— Ричард, это…

— Что здесь происходит? — спрашивает Дэмиен, переводя взгляд с Ричарда на меня и обратно, медленно и тщательно собирая кусочки воедино.

— Это правда, Эбигейл? Он твой бывший?

— Нет, Дэмиен. Нет, я…

— Ты сказала, что знаешь его, что нам нужно поговорить. — Колёсики крутятся в его голове. Он чертовски умён. Не может быть, чтобы он не смог выяснить правду. — Чёрт. Он бывший? — спрашивает он, и я втягиваю губы в рот, перекатывая их и пытаясь побороть слезящиеся глаза.

Господи. Я ужасный человек.

Я так ужасно облажалась.

Я киваю.

На долю секунды в его глазах появляется странная, неожиданная мягкость, а затем они покрываются тем же гневом и замешательством.