— Бранч? Завтра? Я, наверное, буду в городе, остановлюсь у Ричарда, — говорю я, пытаясь закончить этот разговор. Ками сегодня ночует у Кэт на Манхэттене.

Тишина, а потом Ками говорит своим спокойным, лёгким голосом, скрывая своё разочарование. Это похоже на разговор с малышом, который изрисовал всю спальню, но всё ещё держит кисточку, способный нанести ещё больший ущерб.

— Дорогая, тебе не кажется…

— Кэм, не сейчас. Мне нужно спуститься вниз.

— Я просто…

— Кэм, оставь это. Мы можем поболтать завтра за бокалом мимозы. Я не могу дождаться, чтобы услышать всё о твоей ночи, детка, — говорит Кэт, но она не смотрит на меня через телефон. Вместо этого она произносит слова сквозь стиснутые зубы, а её лицо обращено к Ками.

Я дружу с ними достаточно давно, чтобы понимать, что они говорят, пока спорят без слов.

Ни одна из них не является самой большой поклонницей Ричарда, хотя Кэт лучше скрывает это, чем Ками. Но поскольку они хорошие подруги — лучшие подруги, я знаю, что они доверяют мне в моих отношениях, и если я говорю им, что счастлива, то и они счастливы.

И я счастлива.

Я счастлива.

Ричард<3: Ты спускаешься?

— Он только что прислал мне ещё одно сообщение. — Ками нарочито громко вздыхает.

— Боже упаси тебя заставлять его ждать, — говорит она себе под нос, и хотя я игнорирую колкость, я не упускаю из виду, что её тело сотрясается от локтя Кэт.

Хорошо. По крайней мере, одна из них на моей стороне.

— Люблю вас. Скоро поговорим, да? — спрашиваю я, выходя за дверь и позволяя замку защёлкнуться за мной.

— Да. Любим тебя, Эбс.

— Я тоже вас люблю, — говорю я и завершаю разговор, направляясь к лифту.

Вишнёво-красный «Порше Кайен» Ричарда, в который он необоснованно влюблён (я считаю, что это отвратительная и неоправданно дорогая версия минивэна, но я люблю его, поэтому люблю её), простаивает на пожарной полосе прямо у моей квартиры, и я улыбаюсь машине и машу рукой, ускоряясь от волнения, что вижу его здесь. Он такой милый, что сделал так, чтобы мне не пришлось идти через парковку по холоду.

Когда я подхожу к двери и заглядываю в тонированные окна, он разговаривает по телефону, звук Bluetooth доносится через двери. Ричард поднимает палец, показывая мне "одну секунду". Я улыбаюсь, наблюдая, как моё дыхание образует облака в воздухе позднего октября. С нашего места я вижу огни Нью-Йорка за рекой и думаю, когда Ричард сделает предложение, попросит ли он меня досрочно расторгнуть договор аренды и переехать в его высотку в Верхнем Вест-Сайде. Может быть, мы будем более традиционными и не будем съезжаться до свадьбы.

В любом случае, я не могу дождаться нашего следующего шага.

Замки щелкают, прерывая мои мечты, и Ричард наклоняется над пассажирским сиденьем, открывая дверь настолько, чтобы я могла её поймать. До Ричарда ни один мужчина не открывал мне дверцу машины, и я до сих пор улыбаюсь, когда он это делает. Я пригибаю голову, стараясь не задеть уши, и наклоняюсь, чтобы поцеловать своего будущего мужа.

Миссис Ричард Бенсон.

Я чувствую головокружение при одной только мысли об этих словах.

Но Ричард не наклоняется, чтобы поцеловать меня.

Вместо этого он делает противоположное, откидывается назад и рассматривает мой наряд. Я повторяю его действия, откидываюсь назад, чтобы лучше продемонстрировать свой наряд в тесном пространстве машины, и улыбаюсь ему.

Я проигрывала этот момент в уме снова и снова в течение нескольких недель, предвкушая выражение обожания и вожделения на его лице. Поцелует ли он меня? Заставит ли он меня подняться наверх и займётся мной прежде чем мы отправимся на вечеринку? Будет ли он всю ночь думать о том, чтобы уйти с вечеринки, желая остаться со мной наедине?

Вместо этого на его лице появляется странное выражение, которого я не ожидала, его брови сходятся вместе.

Очевидно, ему нужно лучше осмотреть, потому что его рука тянется вверх, включая внутреннее освещение. Его глаза блуждают по моему телу, прожигая путь по моей коже.

Я чувствую себя хорошо.

Я чувствую себя сексуальной.

Я чувствую… растерянность.

Ричард одет в белую рубашку на пуговицах и пару слаксов, более повседневную версию своей рабочей формы.

— Что на тебе надето?

— Э… костюм? — Мой голос слегка растерян. — Я кролик, — говорю я, показывая на уши на голове и улыбаясь.

— Иисус… Эбби. — Он проводит рукой по волосам. Никто, кроме меня, не знает, но они редеют. Он ходит на процедуры раз в два месяца, но его отец и дед оба лысые. Я не вижу смысла пытаться — я считаю его красивым, несмотря ни на что, но я поддерживаю всё, что нужно, чтобы он чувствовал себя лучше. Я даже зашла так далеко, что нашла и съездила с Кэт в Пенсильванию, чтобы купить ему комплексные витамины и масла, которые, как оказалось, помогают.

Я делаю движение, чтобы убрать волосы, выпавшие из его идеальной укладки, но он отбивается от меня, останавливая на полпути.

Моя рука повисает в пространстве между нами, как предзнаменование.

Моё нутро падает.

Что-то не так.

— Чёрт возьми, Эбби, — говорит он, бормоча себе под нос и качая головой. Он смотрит на часы, потом на лобовое стекло.

По моей коже пробегает холодок, и это не потому, что я решила не надевать пальто, боясь испортить свой наряд.

— Ричард, милый…

— Блять. Мне это больше не подходит, — говорит он, прерывая меня и снова глядя на меня. В его глазах нет ни мягкости, ни доброты, ни любви. Это… неприязнь. Разочарование.

— Что? — спрашиваю я, мой голос звучит на одном дыхании.

— Это. Это не подходит. Мы. Это не… подходит мне. — Он снова смотрит прямо перед собой, не глядя ни на что в черноте ночи. Он не смотрит так, как будто ему больно, или он потерян, или даже сомневается в своих словах.

Нет, он смотрит так, словно ему есть чем заняться, есть кто-то более интересный, с кем можно поговорить. Что, конечно же, я имею в виду. У него намечается большая корпоративная вечеринка с полным обслуживанием в центре Манхэттена с участием самых лучших представителей нью-йоркской юриспруденции.

Он смотрит так, будто я мешаю ему хорошо провести время. Как будто я — незначительный всплеск в его вечере, который доставляет лишь мелкие неудобства.

А я?

У меня полный душевный кризис.

Вместо того, чтобы сегодняшний вечер стал важным следующим шагом для нас как пары, я думаю, что Ричард может порвать со мной.

Нет, нет, нет. Это невозможно. Это не вписывается в мой волшебный жизненный план.

Моё дыхание замирает в легких, застывая и придавливая меня к кожаным сиденьям.

Его дыхание, однако, вырывается в лёгком, неудобном вздохе.

Он раздражён на меня, вздыхает, как будто у него есть дела поважнее, а моё понимание моей жизни и будущего рушится вокруг меня.

Ричард раздражён на меня за то, что я не дала ему легко меня бросить?

Где в этом справедливость?

Мне кажется, что я целую вечность смотрю на него, пытаясь заставить слова работать в моём рту.

— Я не… Я не понимаю. Мы должны были пойти сегодня на костюмированную вечеринку твоей компании — вечеринку в честь Хэллоуина. Я должна… Я должна была встретиться со всеми сегодня вечером. — Но, может… Может быть, есть что-то ещё. Что-то большее. Что-то, чего я не понимаю.

Так и есть. Это всё глупое недоразумение. То, над чем через час я буду смеяться с Дэмиеном Мартинесом, партнёром, которого Ричард втайне терпеть не может, но всё равно целует его задницу.

— Вот именно. И это то, что ты решила надеть? — Затем, наконец, его голова поворачивается от дороги обратно ко мне, и в его глазах… презрение. Даже отвращение.

— Я… Я хотела хорошо выглядеть для тебя. Это костюмированная вечеринка.

— Мы не дети, Эбби. Это вечеринка для юристов. Это собрание людей, которых я пытаюсь убедить, что я достаточно хорош, чтобы стать партнёром. — Его глаза пробежались по моему телу, но не с голодом, как я ожидала. — Ты думаешь, это… — Он проводит рукой вверх и вниз в пространстве между нами, указывая на меня и всё, чем я являюсь. — поможет? Думаешь, если я появлюсь с тобой, это заставит всех думать, что меня нужно воспринимать всерьёз?