И поскольку в комнате темно, а у стен нет ушей, я заканчиваю свою мысль, рассказывая Дэмиену то, что было мне дорого с пяти лет.

Я никогда не признавалась в этом.

Ни Ханне, ни Ками, ни Кэт.

— Я хочу, чтобы мужчина был абсолютно без ума от меня. — Я делаю глубокий вдох, позволяя темноте стать щитом. — Мой отец бросил мою маму, когда я родилась. Дети были слишком тяжёлой работой, и из-за этого оставалось мало времени на него. Это… сломило мою маму. Она хотела, чтобы он был поглощён любовью к ней, чтобы она была его солнцем и его луной. Но когда она не смогла полностью посвятить себя ему из-за нас, он ушёл от неё к другой женщине. Она винила в этом нас.

Пальцы Дэмиена скользят по моим волосам, откидывая их назад, успокаивая, но не прерывая ход моих мыслей.

— Ханна не похожа на неё. Она всегда хотела отдать каждую частичку себя остальному миру. Всегда хотела быть всем для кого-то, для детей, для мужа. Она самоотверженная, сочувствующая и сострадательная. Она была рождена, чтобы быть мамой.

— А ты? — Мой язык высовывается, смачивая губы, нервы берут верх.

— Я как моя мама, — говорю я шёпотом. Вот оно.

Мой самый глубокий страх.

Здесь, с этим человеком, в комфортной темноте и в знакомой комнате, я признаюсь во всем.

— Я хочу отдать всё мужчине и позволить ему поглотить меня. Я хочу упасть так сильно, чтобы не знать, где верх. Я хочу быть эгоисткой и хочу быть его и только его. Я не хочу делиться. Я как моя мама, потому что я думаю, что какая-то часть меня обиделась бы на ребёнка за то, что он отнял у меня эту возможность.

Истинная причина того, что Ричард выпотрошил меня, заключалась именно в этом. Я отдала ему всё: время, любовь и труд — ожидая получить это в ответ. И я придумывала оправдания, почему он этого не сделал, целых четыре года. Я говорила себе, что когда мы поженимся, всё изменится. Что когда он станет партнёром, он будет другим. Но теперь я понимаю, что это была чушь.

Знать, что я могла потерять себя в этом мужчине, знать, что я уже начала терять себя в нём — это ужасно. И знать, что мужчина позволил этому случиться, что он видел, как я отдавала, отдавала и отдавала, пока я не превратилась в шелуху человека, созданную, чтобы соответствовать его требованиям, — он заслуживает того, чтобы ему преподали урок.

Но правда в том, что знание того, что во мне есть этот яд, зная, что я могу потерять себя в мужчине и быть уничтоженной им, ещё больше укрепляет моё нежелание иметь детей.

— Я тоже не хочу детей, — говорит он, его голос — шёпот, и мне интересно, чувствует ли он такой же покой в темноте, как и я. — Я не хочу приводить в этот мир больше детей. Я изо дня в день вижу ужасы этого мира. Какими дерьмовыми могут быть люди, как низко они могут пасть. Иногда я смотрю на дело, и будущее кажется мне таким чертовски мрачным. Я не могу принести ребёнка в этот мир, зная, что в нём.

Я не отвечаю, потому что не знаю, как. Все парни в колледже считали меня сумасшедшей, не желающей иметь детей. Даже Ричард иногда задавался этим вопросом, несмотря на то, что он, очевидно, знал, что у нас ничего не получится.

— Когда я увидел тебя сегодня с этими детьми, я был уверен, что это конец для нас.

Конец для нас.

Конец для нас.

Его слова звучат в моей голове, потому что где было наше начало?

Наше начало началось с того, чем я не горжусь, и я не знаю, как выкарабкаться.

— Почему?

— Ты любишь этих детей.

— Этого не всегда достаточно, — говорю я, в моих словах проскальзывает нотка раздражения.

— Я знаю это. Я согласен. Я просто… Это редкость. Такая добрая и красивая женщина, как ты, на одной волне со мной.

— Да, ну, я одна на миллион, — саркастически говорю я, отворачиваясь. Его рука на моей талии останавливает меня, поворачивает меня лицом к себе и убирает волосы с моего лица.

— Ты такая, rubia. Я вижу это каждый раз, когда я с тобой. Мне не нужны дети или что-то ещё, чтобы быть счастливым с тобой. Только ты. Ты делаешь меня счастливым. Я сделаю всё, что потребуется, чтобы доказать тебе это.

Глава 21

27 Ноября

Эбби

— Ладно, вчера был хаос, но это ничто по сравнению с тем, что ты увидишь сегодня, — говорю я, когда мы проезжаем несколько кварталов до дома Ханны и Хантера в утро Дня благодарения.

— Тебе не нужно предупреждать меня, rubia. Я понимаю, как работает семья, — говорит он со смехом.

— Эта семья дала трещину, — говорю я, закусывая губу. — У меня не так много родственников, но у Хантера — да. А с Ханной приходит Сэди, которая просто взрывная и практически старшая сестра, но более хаотичная, чем я. — Он поднимает бровь в "разве такое возможно?" стиле, и я шлёпаю его своим клатчем. — Замолчи! — Он смеётся, и это глубокий смех, и мне это нравится.

Этот комфорт.

Это веселье.

— Кто ещё, rubia?

— Хорошо, Мэгс будет там, потому что она любит Хантера и, по сути, вырастила Ханну и меня. И потому что Мэгс будет там, семья Луны будет там.

— Луна?

— Она управляет баром в центре города, племянница Мэгс. Так что Луна приедет со своими безумными родителями, и двумя братьями, Зандером и Эйсом. Эйс играет в группе «Hometown Heroes».

— Я слышал о них. Они мне нравятся.

— Ага. Итак, Луна помолвлена с Тони, в которого она влюблена с пяти лет, потому что он лучший друг Зандера.

— Этот город очень… переплетён. — Глаза Дэмиена переходят на меня, когда я распутываю для него список гостей, и на его губах играет улыбка.

— О, это полное кровосмешение. Несколько лет назад мы узнали, что у Хантера и Осени есть сводная сестра Джордан. Она приехала в город и связалась с Таннером, который владеет строительной площадкой в городе, а также является лучшим другом Хантера. Так что они тоже будут здесь.

— И Таннер приведёт…? — Он улавливает.

— Я не уверена. Возможно, своих родителей. У него есть старший брат, который уехал и открыл тату-салон на побережье, но он никогда не возвращается домой в Хиллз. Я не знаю, почему он никогда не возвращается, но он оставил семейный бизнес, когда уехал. Это было целое дело.

— Ты не знаешь почему?

— Я не всё знаю, Дэмиен, — говорю я со смехом, когда он паркуется у дома Ханны. Перед входом уже припарковано пять машин.

— Ты уверена в этом? — спрашивает он с улыбкой.

— Я младшая сестра. Я слышу драму, я впитываю драму и храню её до тех пор, пока мне не понадобится использовать её в своих интересах, — говорю я, и он смеётся.

— А-а-а, я понял. Что ж, я в восторге от твоего хаоса. — Я закатываю глаза.

— Пора, — говорю я, наклоняя голову к входной двери, где стоят две маленькие девочки в одинаковых пижамах, причём старшая держит Колина на бедре в его собственном комплекте.

Вместо того чтобы выйти из машины, Дэмиен поднимает руку, проводит ею по моим открытым ключицам в свитере без плеч, который на мне, и медленно перемещает её к шее.

Он остаётся там, отдыхая, и я улыбаюсь ему.

— Тебе нравится это делать, не так ли?

— Хм? — спрашивает он, глядя на меня, словно не слушая.

— Моя шея. Ты часто держишь её, даже когда мы не… ну, знаешь, — говорю я и, чёрт возьми, если я не краснею. Он улыбается этой мудрой, дерзкой мужской улыбкой, которая заставляет меня желать, чтобы я знала его, когда он был моложе и, возможно, более дерзким, прежде чем ответить.

— Да, мне это нравится, — говорит он. — Твоё сердце бьётся там. Как ощущение его на моей ладони. Я никогда не встречал никого настолько живого, Эбигейл, — говорит он.

Ужин проходит настолько хаотично, насколько можно было предположить. Мистер Дэвидсон чуть не подрался с отцом Таннера, в результате чего Мэгги выгнала всех мужчин из дома, чтобы они "занялись разведением огня или чем-то в этом роде".

Это сработало, потому что потом, когда большие дети стали слишком беспокойными ожидая ужина, Ханна отправила их на улицу с зефиром и палочками, потому что они действительно разожгли костёр.