А потом он попросил меня оставить их на стойке регистрации в его многоэтажке, потому что не хотел, чтобы я заразила его, когда я буду их доставлять.

Боже, как я была такой чертовски глупой?

— Ладно, я больше не чувствую себя плохо. — Она поворачивается ко мне. — Говоря о менее дерьмовых мужчинах, ты так и не закончила рассказывать нам о прошлом вечере. — Румянец обжигает моё лицо, потому что когда я остановилась, он вёз меня к себе домой.

— Это было хорошо? — спрашивает Ками, с хитрой улыбкой на губах, когда она приклеивает ещё одну бирку к ключу и с грохотом бросает его в кучу.

Мой румянец усиливается от воспоминаний о его руках на мне и о том, как он полностью поглотил меня.

— О, это было хорошо, — говорит Кэт с улыбкой.

— Стоп! Вы же знаете, что я ненавижу вдаваться в подробности! — говорю я, пристально глядя на ключ, над которым работаю. — Но это было очень… хорошо. Это был, мягко говоря, поучительный опыт.

— О, папочка Дэмиен хорош, да? — говорит Ками с улыбкой. Я морщусь и стараюсь скрыть что-либо, что может выдать всё. У меня нет проблем со сплетнями с моими лучшими подругами, но что-то во вчерашнем вечере было… интимным. Слишком интимным, чтобы болтать о нём вскользь.

Моя внутренняя сущность шепчет, что это должен быть знак, но я даю ей пощёчину, приклеивая ещё одну записку на ключ.

— Ладно, после… ну, ты знаешь. Что случилось? Ты пошла домой? — Я качаю головой на вопрос Кэт.

— Я провела ночь, — тихо говорю я, прикусив губу. Я ещё не поделилась этой частью.

— Не может быть, — говорит Ками, её голос понижается, а глаза переводятся с её рук на меня.

— Да ладно! — говорит Кэт, а я просто пожимаю плечами. — Так он был милым? — спрашивает она, её безнадёжная романтическая сторона выходит наружу, и я почти вижу сердечки над её головой. Я вздыхаю. Этим я могу поделиться.

— Он был… милым. Он был очень милым. Он заботился обо мне и заставил меня провести ночь, а потом… Я пыталась улизнуть утром, но он настоял на том, чтобы отвезти меня домой.

— На Лонг-Айленд?!

— В восемь утра. И он купил мне рогалик и кофе.

— Разве ему не нужно работать или что-то в этом роде? — спрашивает Кэм, всегда скептически настроенная из нас.

— По-видимому, он не работает по утрам. И он сказал, что джентльмен следит за тем, чтобы его спутница добралась домой в целости и сохранности. — Я кусаю губы, а затем продолжаю. — Он проводил меня до входной двери. Поздоровался с Фредом и поболтал с ним о футболе.

— О, Боже.

— Он понравился Фреду? — спросила Кэт, зная, что Фред, швейцар моего дома, абсолютно ненавидел Ричарда. Несмотря на то, что мы встречались с ним четыре года, в те несколько раз, когда Ричард соизволил приехать на Лонг-Айленд, Фред никогда не отправлял его наверх, не предупредив меня. Не то, чтобы Ричард когда-нибудь хотел подняться в мою квартиру, всегда встречая меня в холле. Но всё же, я всегда напоминала ему, что Ричард был в моём списке, и Фред просто бормотал: “Мои извинения, мисс Эбби”.

— Фред сказал ему, цитирую: “Следите за тем, чтобы эта молодая леди не оставалась слишком много времени одна, сэр”. — Обе мои подруги гогочут.

— Прекрати! Что он сказал в ответ?! — спрашивает Кэт, и я улыбаюсь тайной улыбкой, полной скрытой надежды и бабочек, которые не должны быть в уравнении этих отношений.

— Он сказал, что не планирует в ближайшее время, — говорю я, борясь с наклоном губ и терпя неудачу.

— Что?! — кричит Кэт.

Ками смотрит на меня, менее впечатлённая.

— Он тебе… нравится? — спрашивает Ками со смехом, как будто одна эта мысль вызывает истерику. А потом она смотрит на меня. Должно быть, она что-то увидела на моём лице. — Святые угодники.

— Боже, нет, — быстро говорю я, пытаясь, но потом исправляюсь. — Я имею в виду, он мне не не нравится. Он горячий. Он милый.

— Я думала, что он осел, — говорит она, напоминая мне о том, что сказал мне Ричард.

— Говорил Ричард. Но Ричард тоже осел.

— Так что, твой план отменяется?

Я должна была сказать "да".

Оглядываясь назад, я думаю о том, как мне следовало сказать "да" в тот самый момент, послать Дэмиену сообщение о том, что нам нужно поговорить, позвонить и сказать ему правду.

Но потом я вспоминаю, как меня передёрнуло, когда Ричард сказал мне, что я недостаточно серьёзна, чтобы быть рядом с ним на той дурацкой вечеринке. Что я была просто забавой. И я вспоминаю, как мне будет чертовски весело, когда я увижу лицо Ричарда и он поймёт, что облажался.

Поэтому я этого не делаю.

Вместо этого я говорю: — Боже, нет! Конечно, нет. План остаётся в силе. — А потом я меняю тему. — Итак, как мы распределим эти ключи?

И вечер продолжается.

Но камень, который поселился в моём желудке, не исчезает.

Он остаётся на несколько недель.

Глава 13

13 Ноября

Эбби

В четверг вечером у меня звонит телефон, и я улыбаюсь, когда на экране высвечивается имя Дэмиена.

Мы созванивались и переписывались последние несколько дней, и каждый из них ощущается ярким и счастливым. Внутренний визг хихиканья, которого я не могу избежать. Волнение. Тот прилив счастья, который возникает, когда ты только начинаешь встречаться с кем-то.

Это не может быть хорошим знаком, это головокружение.

Моя тупая задница игнорирует предупреждения, как это, похоже, свойственно мне.

— Привет, — говорю я, улыбка отчётливо звучит в моём голосе.

— Привет, — отвечает он, и меня охватывает паника.

Проблема с чувством вины заключается в том, что в любой момент ты начинаешь создавать в своём воображении сценарии того, что тебя поймают, что твой номер не работает, и когда ложь станет слишком большой и захватит твою жизнь.

Говорил ли Ричард с Дэмиеном?

Обыскал ли Дэмиен меня, нашёл ли доказательства того, кто я… или кем я когда-то была? Кем, как я думала, я могу быть?

— Что случилось? — спрашиваю я в ответ на его печальный тон.

— Ненавижу делать это. — На другом конце раздаётся вздох, и я почти представляю, как он проводит рукой по волосам. — Я правда, правда чертовски ненавижу делать это.

Мой желудок опускается к земле.

Я не отвечаю.

— Мне придётся отменить завтрашний день.

Странно, но паника ослабевает.

Это не тот случай, когда он узнает правду. Это перенос. Или отмена.

— В два часа я должен быть в суде по делу, которое нужно сделать в последнюю минуту, а потом мне нужно провести выходные, чтобы подготовиться к подаче кучи дерьма в понедельник.

— О, Боже, конечно! Это не проблема, — говорю я.

Это, по крайней мере, кажется знакомым.

Работа на первом месте.

Дела на первом месте.

Точно, всё на первом месте.

Часть моего желудка, которая опустилась, когда я боялась, что он мог меня раскусить, остаётся там, потому что то, что я считала своими острыми инстинктами, в очередной раз оказалось неверным. Он не хороший парень. Он не идеальный мужчина, не какая-то мечта.

Он подвержен ошибкам, он взбалмошный, и он такой же, как все они.

Как Ричард.

Как мой отец.

— Если бы это было обычное дело, я бы справился, но это дело на общественных началах. — Я делаю паузу, заинтригованная. — Домашнее насилие и опека.

— О, Боже, — говорю я, слегка задыхаясь.

— Она наконец набралась смелости уйти от него и составила план, но когда она это сделала, он избил её до полусмерти. Она только что вышла из больницы, а дети у него. Кто знает, почему они у него, но она должна бороться за детей. Завтра мы подаём на экстренный судебный приказ о защите, а в понедельник я должен подать документы на опекунство и развод, чтобы запустить это дело.

— Конечно. Боже, Дэмиен… это ужасно. — Я делаю паузу, неуверенно. — Я чувствую себя глупо, даже говоря это, но если есть что-то, что я могу сделать… — Он смеётся.