Это Ричард.

Ричард: Пожалуйста, удали все мои фотографии и отметки из твоих социальных сетей.

Я вглядываюсь в слова, пытаясь понять их.

Почему я…

Приходит ещё одно сообщение.

Ричард: Я не хочу, чтобы кто-то искал и обнаружил нас вместе.

В этот момент я думаю, что меня сейчас стошнит.

Четыре года.

Четыре года фотографий и моментов, которые я считала драгоценными, даже сейчас, несмотря на то, что знаю, насколько он дерьмовый человек. Моменты моей жизни, которые я посчитала достаточно важными, чтобы выложить их в Интернет на всеобщее обозрение. Четыре года я писала о нём с пышными подписями, которые, как я подсознательно думала, заставят его понять, кем я была для него, кем я могла быть.

Четыре года он не замечал этого. Не ценил те мелочи, которые я делала, чтобы облегчить ему жизнь.

И теперь, четыре года спустя, всего через несколько недель после нашего разрыва, он хочет убедиться, что нет никаких доказательств того, что он когда-либо опускался так низко, чтобы встречаться со мной.

Встречаться с несерьёзной, не годной в жены и определённо недостойной престижного адвоката девушкой из Нью-Джерси.

Все колебания стёрты.

Вот почему.

Вот почему.

Вот почему я не могу остановиться.

Мой разум возвращается на место, и я слышу, что Кэм говорит через трубку, а не у моего уха, поэтому я перемещаю её назад, чтобы говорить.

— Эбс? Ты в порядке? — спрашивает она, и очевидно, что она говорит это уже не в первый раз.

— Он только что написал мне, — говорю я, и даже для меня самой мой голос звучит пусто. Пустой. Поражённый.

— Дэмиен? — В её голосе звучит шок. Я знаю, что это не шок от того, что он написал, а шок от того, что я говорю так, как говорю.

— Нет. Ричард.

— О, Господи, этот подонок?

— Он не выходил на связь с Хэллоуина. — Я помню дни после разрыва, когда я смирилась со многими, многими вещами в наших отношениях, но одной из самых ярких была та, что мне не нужно было идти к нему домой, чтобы забрать свои вещи, как и ему не нужно было приходить сюда, чтобы забрать свои.

Мы были двумя отдельными существами.

Это был ещё один тревожный звоночек, насколько он разделил нас и насколько я заблуждалась на этот счёт.

Он всегда следил за тем, чтобы я забирала свои вещи домой.

Однажды я оставила коробку тампонов под раковиной на всякий случай. В следующий раз, когда я осталась у него ночевать, он усадил меня и сказал, что не ценит мою "хитрость" и попросил больше так не делать. Что беспорядок осложняет его жизнь.

Оглядываясь назад, могу сказать, что коробка с тампонами не была беспорядком.

Я была беспорядком.

— Он хочет, чтобы я удалила все его фотографии из своих социальных сетей. — Кэм молчит. Приходит ещё одно сообщение.

Ричард: Пожалуйста, сообщи, когда выполнишь это задание.

Боже, он говорит так, будто я его помощник и он собирается снять баллы с моей аттестации, если я не сделаю это вовремя.

Как я могла быть такой тупой?

— Какого хрена? — говорит Кэм, когда я снова подношу телефон к уху. — Почему? — Я цитирую ей его сообщение, не глядя на телефон, каждое слово уже засело в моём подсознании. — Что за гребаный кусок дерьма.

— Ты права, — говорю я. — Мне нужно придерживаться плана.

Должно быть, это знак Вселенной. Знак, говорящий, что не надо останавливаться сейчас — это необходимость. Это не плохо. Ты делаешь то, что тебе нужно сделать.

Иначе почему всё так выстроилось: Ричард пишет смс, когда я разговариваю с Ками о признании, когда я жду, что Дэмиен заедет за мной?

— Молодец, — говорит она с улыбкой в голосе. — К чёрту мужиков. К чёрту патриархат.

В мою дверь стучат. Дэмиен.

— Мне пора, Кэм. Дэмиен здесь.

— Помни о причине, Эбби, — говорит она, и, несмотря на напоминание, я не могу сдержать дрожь в животе от её слов.

— Это не причина, Кэм. Это реальная жизнь, — говорю я низким голосом, пока иду к двери, хватаю пальто и заканчиваю разговор.

Глава 24

12 Декабря

Дэмиен

— Куда мы идём? — спрашивает она, улыбаясь мне своими большими глазами и широкой улыбкой. Мы оставили мою машину на парковке моего дома и идём к месту назначения.

Я почти шокирован тем, что она не понимает, что происходит, куда мы направляемся. Конечно, это Нью-Йорк, так что мы можем быть где угодно и делать что угодно.

— Это сюрприз, — говорю я, наклоняясь, пока мы идём, чтобы прижать маленький поцелуй к кончику её носа. Он покраснел от холода, но, по крайней мере, на этот раз она в джинсах и теплом пальто.

— Ты можешь дать мне подсказку? — спрашивает она, и её лицо светится от волнения, вызванного незнанием. Она любит сюрпризы, как я понял. Не большие экстравагантные, а маленькие. Смс с приветствием или принесённые домой дерьмовые цветы из лавки. Свидание, о конце которого она не знает.

Она простая, моя Эбигейл.

— Нет.

— Да ладно! Просто намекни.

— Почти пришли, naranja. Успокойся. — Мы поворачиваем за угол, и наш пункт назначения становится виден, но это не то, что я ищу. Нет, я ищу двух людей у входа. Взяв её руку в свою, я ускоряюсь, машу рукой паре.

— Дэмиен, что…

— Привет! — говорит женщина, её улыбка огромна, но направлена не на меня.

Вместо этого она направлена на мою девушку.

Её сестру.

— Что за… — начинает Эбигейл, но её тянут в объятия старшей сестры, она смеётся, и Ханна качает её туда-сюда. Я двигаюсь, протягивая руку Хантеру и пожимая её.

— Привет, чувак. Спасибо, что помог это устроить.

— Если бы Ханна узнала, что у неё есть шанс удивить Эбс таким образом, а я сказал "нет", я бы потерял яйца, — говорит он, но его улыбка становится широкой, а глаза быстро возвращаются к жене.

Я понимаю.

Визг и прыжки девочек Келлер отчасти очаровательны, отчасти уморительны, но я совершенно не могу перестать смотреть.

Через некоторое время они останавливаются, и Эбигейл смотрит на меня.

— Это ты сделал? — спрашивает она.

— Отправил Хантеру сообщение, спросил, когда они могут быть свободны на ночь в городе. — Она смотрит на меня с небольшой улыбкой. — Ты сказала, что редко видишь свою сестру. Вот она. — Её глаза становятся сентиментальными и тёплыми, и я понимаю, что это было правильное решение.

— Оу, ты скучаешь по мне, Эбс? — говорит Ханна, хватая сестру за подбородок и дёргая его, как будто она какая-то надоедливая тётушка. Эбби закатывает глаза и бьёт сестру.

— Нет, никогда. Я скучаю по твоему печенью.

— Лгунья, — говорит Ханна и возвращается к мужу, который обнимает её. Я обнимаю Эбби за талию и прижимаю её к себе.

— Так что у нас за план? Мы идём на ужин? — спрашивает Эбби, и Боже, она такая потерянная. Я наклоняю голову к шатру над нами и жду, когда она посмотрит вверх.

Она смотрит.

И это великолепно — наблюдать, как эмоции и мысли мелькают на её лице.

Замешательство, затем понимание, затем шок.

— Что? — спрашивает она, но слова звучат мягко.

— Ты сказала, что смотрела видео со своей сестрой в детстве, верно? Но так и не смогли сделать это? — Она кивает. — У фирмы есть билеты.

— Мы идём смотреть «Рождественский спектакль»? — спрашивает она, широко раскрыв глаза. — Но ты же сказал, что это глупо.

— Так и есть, — говорю я с улыбкой.

— Тогда почему мы идём? — Пока мы ведём этот разговор, Ханна и Хантер стоят в стороне с улыбками, Ханна — более мягкой, а Хантер выглядит так, будто наблюдает, как его прошлое разыгрывается перед ним.

Интересно, сколько травм пережили девочки Келлер и насколько они похожи.

— Ты хочешь пойти. — Это всё, что я говорю, и когда я говорю это, я знаю, что это всё, что я должен сказать. Её глаза смягчаются, а рот чуть приоткрывается, когда она смотрит на меня.

Чёрт, она прекрасна.

И на мгновение я не могу придумать ничего, чего бы я не сделал, чтобы сохранить это выражение на её лице.