«Ну хоть здесь уговаривать не пришлось! Молоток!».

Женщина, приобняв Гиршица, подала тому закуску. Иван с удовольствием глядел, как Настя, сдерживая смех, покусывает губы.

— Вот так, товарищ курсант! Все хорошо! А пока лекарство не начнет действовать — прошу на экскурсию!

«А неплохо у них тут все налажено! Не, я, конечно, не медик, чтобы профессиональным взглядом… но — вроде бы все по уму!».

— Мой кабинет вы уже видели. Здесь кабинет начальника медико-санитарной части, он закрыт сейчас… Начальник наш… болеет, уже давно! — вела их на экскурсии Настя.

«А исполняет, получается — она! Ой, какое выгодное знакомство-то! Это ж… м-да… был бы я более «прошаренным» и беспардонным типусом — непременно бы воспользовался. Знакомство с медиками в «армейке», тем более — если такое… «тесное» — это же масса «плюшек» и «ништяков»! Но я… совестливый, да! Не могу пользоваться! Нет! Даже — не уговаривайте!»

— Здесь у нас процедурная! — мельком показала помещение врач, — Здесь — зубной кабинет! Правда врач у нас — приходящий, по штату зубника — нет!

Скорчившись от вида зубоврачебного кресла, допотопного, как на взгляд «попаданца», прямо такого — устрашающего вида! Косов громким, зловещим шепотом сказал Гиршицу:

— Видишь, Юрка! Здесь у них пытошные камеры! Здесь они народ мытарят, здесь из него жилы тянут!

Настя, конечно же, услышала и расхохоталась:

— Ну, комик! Клоун! Но — я запомнила! Попадешь ты к нам в руки! — и погрозила пальцем.

— Да не приведи Господь! Чур меня, чур! — притворно перекрестился Косов.

Она хмыкнула, покачала головой:

— Вот я и говорю — клоун! А здесь у нас — санпропускник.

«Ага… душевая, ванна, кушетка, «толчок»!».

— Там, по коридору, еще один санузел! А вот палаты. Одна маленькая — это изолятор!

«Четыре койки… А ничего так… просторно. И даже где-то уютно! По крайней мере — не хуже, чем у нас в спальном помещении!».

— А здесь — большая палата, на десять больных!

Именно здесь и намечалось все действо. Похоже, что кровати среднего ряда были вынесены куда-то, кровати оставались — только вдоль стен. Посредине комнаты были рядком выставлены столы, вокруг которых и суетились сейчас несколько женщин.

— Анастасия Ивановна! А у нас все готово, можно садиться! — обратилась одна из них к врачу.

— Ну вот… экскурсия закончена, благодарю за внимание! — улыбнулась Настя.

— Спасибо! Мы — сейчас, за инструментами! — кивнул Иван.

В кабинете Косов внимательно посмотрел на Гиршица:

«А ничего! Зарумянился и вроде бы успокоился! Вид, пусть и не боевой, но уже и не убитый!».

Когда они зашли в палату, женщины уже сидели за столами. К ним сразу же подскочила все та же медсестра, которая прибегала «лечить» Юрку.

«Ага… а Настя сидит во главе, тык-скыть… ну — это понятно! Руководитель, чё! А мне, значит, место назначили — рядом с ней, ага… А вот судя по позициям — Гиршица предполагается усадить вон там! Среди этого «цветника»! И рядом — еще место пустует. Это не этой ли бойкой медсестрички место? Тогда Юрке… м-да… это специально так? Или уже сейчас — «переиграли»? Ха… вот ни разу не удивлюсь, если Гиршица начнут «охмурять»! Главное, чтобы он — не сплоховал!».

— Извините, дорогие женщины! Но мы пока присаживаться — погодим! Вам — отдыхать, нам — работать, так сказать! И вот что я вам скажу — играть и петь — лучше всего стоя! И если играть сидя — еще можно. То вот петь… если не русские народные и за столом, да после пары-тройки рюмок… то петь лучше стоя! И легкие лучше работают, диафрагмы там разные… ну — вам лучше знать, вы же — медики!

Парочка молодых девушек по центру стола переглянулись и со смехом заявили:

— А мы не медики! Мы — из канцелярии!

— М-да? Но все одно — петь нужно стоя! — продолжил объяснять Косов.

— Так, а как же… ну — поздравить, выпить в честь праздника? — немного растерянно спросила медсестричка.

— Конечно же! Конечно же и выпьем, и поздравим! Но! Стоя! Тем более — за дам и принято пить стоя и только так! — радостно поддержал Иван.

— Да? Ну… тогда так! — женщина налила им по рюмке водки, поднесла поближе несколько блюд — закусь на выбор, так сказать!

— Вот! Так будет — правильно! — кивнул Косов, и поднял рюмку, скорчив «морду» Гиршицу, который, судя по всему, что-то пытался вякнуть про — «Пить больше не буду!».

Потом Косов задвинул тост — длинный, витиеватый, но красивый! Аж самому понравилось! Залихватски хряпнул рюмаху, покосился — как там аккомпаниатор? Тот, к радости, не подвел! Не торопясь, закусил:

«А смачные огурчики! Уже весна — а они такие — хрусткие! Да еще и остренькие… С хреном солены, что ли?».

— Дорогие дамы, милые наши женщины! Вы отдыхайте, выпивайте, закусывайте… А мы постараемся скрасить ваше застолье песнями! — Косов, что говорится, поймал кураж!

— Первая песня, конечно же — о любви! Маэстро! — кивнул он Гиршицу, и тот заиграл вступление…

— Мохнатый шмель — на душистый хмель!

Цапля серая — в камыши!

«Интересно… старше Насти тут только одна женщина! Явно ей больше пятидесяти. Остальные — все младше. Но… вот даже эта — бойкая медсестра, что так сейчас пялится на Юрку… и эти две девчонки из канцелярии… при всей их молодости! Они внешне явно проигрывают товарищу Анастасии Ивановне! Остальные… ну — милые, да… Вон та даже фигуристая, вроде бы! Но все одно — Настя здесь — Королева!».

— Так вперед за цыганской звездой кочевой!

На закат, где дрожат паруса!

Косов заливался соловьем, матерым цыганом подергивал плечами, только лишь в присядку не шел…

«Фух! Первый блин… и вроде бы — не комом!».

Одна из девчонок-канцеляристов, повизгивая, приговаривала:

— Как я люблю эту песню! Как она мне нравится! По осени к нам в Омск ансамбль приезжал, из Красно-Сибирска! Там такой солист, девочки! Обалдеть! Игорь Калошин… Как он пел эту песню! Я прямо замирала вся! А сам он какой! Такой мужчина-а-а!

«О как! Оказывается, Калошин со своей бандой приезжал в Омск? Интересно… а как я такое пропустил? Хотя… м-да… тут все пропустишь, с этой учебой, нарядами и прочим! Да и внешние новости в училище доходят не враз! Омичей — не так уж много, а курсантам ближе и интереснее — что внутри училища творится, чем все — что снаружи! А Игорек-то, оказывается приобретает популярность уже и за пределами Красно-Сибирска!».

Они чуть перевели дух, и…

— К долгожданной гитаре я тихо прильну!

Осторожно и трепетно трону струну!

И Гиршиц, зараза такая! Как здорово ему удаются все эти проигрыши!

И она отзовется, призывно звеня!

Добротою наполнит тебя и меня!

«Ишь как развеселились! Прямо за столом им не усидеть!».

— А почему бы вам не станцевать, милые дамы?! — в очередном проигрыше громко обратился к присутствующим Косов.

— От зари до зари! От темна до темна!

О любви говори, пой гитарная струна!

Женщины плясали самозабвенно. Переглянувшись с Юркой, они пару лишних раз повторили заводной припев!

Рассевшись по местам, народ был явно оживлен и весел!

— А сейчас… чтобы вы немного передохнули, успокоились…, - Косов старался вести вечер, не только петь.

— Эти глаза напротив — калейдоскоп огней!

Эти глаза напротив ярче и все теплей!

«Только вот здесь взгляд женский ловить… хотя нет — ловить можно и нужно, но — не задерживаться больше одного куплета! А то… не поймут меня здесь! И ее взгляд — тоже не держать долго! Зачем разговоры присутствующих, догадки всякие… Хотя разговоры и догадки, конечно, будут, но потом… если все сойдется как надо! А пока — нет… преждевременно!».