Неловкость момента снял армянин Самвел:

— Кофе не хотите? Правильный кофе, да! На песке!

Когда они попили очень правильный кофе, ароматный, густой, но, на вкус Ивана — чересчур уж крепкий, курсанту пришла пора рассчитаться.

Армянин кивнул головой на буфетчицу внутри пивной:

— С ней говори! А я пока вам оставшийся шашлык в пергаментную бумагу заверну. Шашлык, овощи, зелень-мелень.

— А бутылочку такого отличного винца? — решил запастись на вечер Иван.

Самвел молча кивнул.

— Уважаемая! Сколько с нас причитается?

«М-да… ценник явно не как в обычной пивной! Но — что ты хочешь, вас и обслужили как в хорошем ресторане!».

Когда Иван вышел снова на веранду, представившаяся картина ему не понравилась. Хотя, казалось бы — а что тут такого? К красивой одинокой девушке, почему-то сидящей в пивной, клеется парочка молодых мужчин.

«Х-м-м… а потому это мне не нравится… что это — моя девушка! Руки прочь от Анджелы Девис! Вот этот… повыше и покрепче — обычный с виду парняга. А вот второй… второй на приблатненного походит!».

Парни пока ничего лишнего не допускали, с улыбками пытались разговорить Эльзу. Та, хоть и улыбалась в ответ, но отвечала скупо.

— Майне мэдхен! Вас ист пассирт? Дас зинд дайне бекантн? — обратился он в Лизе.

Та засмеялась:

— Найн, майн либер! Их кенне зи нихт!

Парни опешили:

— Немец, что ли? Да вроде наш. Курсант с пехотного!

— Вот что я вам скажу, дорогие мои земляки! Здесь вас не стояло, ферштейн? — перешел на язык родных берез Косов.

Тот, что покрепче, не проявил себя интеллектуалом:

— Чё-о-о? Каво не стояло?

— Ни тебя, ни твоего друга! Не стояло здесь, говорю! Так что… будете проходить, проходите мимо!

— Эт-чё, Петя, нас с тобой послали, ли чё ли? — враз засуетился шпанской.

— Слышь, босота! Если ты не понимаешь язык Толстого и Достоевского, язык Пушкина и Лермонтова… хиляй отсюда! Пока ветер без камней! Так — усёк? — усмехнулся Косов.

— Усёк-то… усёк. А ты чё, по фени ботаешь? — криво оскалился тот.

— Да по какому угодно могу объяснить! Девушка это — моя! Для валетов базарю! Так ясно, сявка?!

— Ты… ты кого сявкой-то… ты чё, болезный?! — подобрался шпанский, — Я те покажу ща, кто валет!

— За базар ответишь? — усмехнулся Косов.

— А то…, - согласился оппонент.

Похоже, тот, кто покрепче, пока не мог разобраться в ситуации — переводил удивленный взгляд с Ивана на приятеля.

«С-с-с-ука! Уделать-то я их уделаю, тут — к ворожее не ходи! Но! Средь бела дня, в центре города, принародно, в форме? Да и Лиза еще здесь! Надо как-то съезжать «на базаре»!».

На помощь Косову пришел все тот же шашлычник:

— Э-э-э… Боря! Ты чего к людям пристаешь? Люди пришли, покушали, вина выпили. А ты тут пристаешь, а?

— Самвел! Вот ты сам бы не лез, куда не просят! — огрызнулся босяк.

«Борис, значит? Ну-ну! Борюсик! Не Николаич, а? А то у меня, почему-то, имеется давнее желание какому-нибудь Борису Николаевичу морду начистить!».

— Слюшай, э! — прорезался акцент в речи Самвела, — Я не лез! Ты — лез! А если ты — лез, ты суда болши не прыдешь! Ты глухой, да?

Шпанской сплюнул с досадой:

— Тьфу ты! Ладно, Самвел, замяли! Пошли, Колюня! Нам здеся не рады сёдня! А ты, фраерок, запомни — еще встретимся… без лишних глаз!

Косов хмыкнул и проводил уходящих:

— Ты это, Бориска… в следующий раз, как встретимся — свои глаза береги. Чую я — именно они тебе лишние!

Когда поклонники Эльзы Генриховны ушли, Косов поблагодарил Самвела:

— Спасибо, уважаемый, за поддержку! Если не секрет — кто это? Блатные, козырные? Фартовые ребята?

Тот нехотя, поморщившись:

— Да так… ходят здесь. Туда-сюда…

«Ну да! Ему здесь работать, потому и не хочет говорить лишнего!».

Все это время Эльза с каким-то веселым интересом наблюдала за происходящим.

— Ого, Ванечка! А ты, оказывается — ого-го! Что ты смельчак и герой, я уже поняла. Но вот так… прямо у меня на глазах? — щебетала она, весело заглядывая ему в глаза, но и крепко держась за руку.

— Любишь, когда за тебя дерутся? — хмыкнул Иван.

— Ну-у-у… не то, что — люблю! Но… где-то — льстит! И знаешь, что…, - она прильнула к нему, продолжив шепотом — И очень возбуждает!

«Как будто «понтанулся» перед девчонкой! Неудобно, блин!».

Но веселый вид подруги быстро смыл неприятный осадок от инцидента. И сквозь сквер они уже шли, весело подпевая громкоговорителю:

— В парке Чаир распускаются розы! В парке Чаир — расцветает миндаль!

Иван подхватил ее под руки и закружил в вальсе. Потом — остановился, чинно поклонился и протянул руку, приглашая на тур. Эльза хихикнула, состроила серьезную мордочку, кивнула ему…

И-и-и… раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три! Краем глаза Косов увидел улыбающуюся бабульку на скамейке, поощрительно кивающую им. Настроение было — не описать! Даже мелькнувший где-то в стороне патруль не сделал попыток прицепиться к курсанту, вальсировавшему красивую девушку.

«Не всегда значит в патруле одни мудаки!».

— Ванечка! А побежали быстрее домой, а? — светились глаза Лизы, — Я так хочу сейчас оказаться дома! С тобой! И — никого вокруг!

«М-да… а ведь — хорошо сходили! И продолжение было — вообще лучше некуда!».

Косов посмотрел на часы, прикинул место, покрутив головой, скомандовал:

— Внимание! Привал тридцать минут! — и указал на полянку с тонкими березками.

Народ ринулся на указанное место, загомонил.

— Вань! А полчаса — не мало ли для привала? — усомнилась подошедшая Эльза.

— Посмотрим на их состояние! Хотя — лоси и кобылки — здоровые, так что думаю — хватит!

Девчонки засуетились, начали резать хлеб, конструировать бутерброды, расстилать полог на траве.

— Ты как? Не устала? — поинтересовался Иван у подруги.

— Нет, не устала… Только спать очень хочется! — негромко засмеялась та, — Иду-бреду как сонная муха!

«Ну да… надо как-то… ограничивать по времени эти ночные игры! Наверное. Быть может! Только и самому не хочется, и предлагать такое ей — страшновато!».

К месту стоянки они добрались к пяти часам вечера.

«Даже немного раньше, чем я предполагал!».

— Так, бойцы и боевые подруги! Располагаемся здесь. Сейчас — пятнадцать минут на «перевести дух», оправиться, чуть встряхнуться и начинаем ставить лагерь! — скомандовал Косов.

— А оправиться… это — где? — ехидно уточнила Машка.

— Х-м-м… оправиться… м-да… Спускаетесь с обрыва и вниз по течению сто метров! — сообразил курсант.

— Сто метров? И… даже ночью? — притворно ужаснулась «язва», — А кто нас охранять будет? Так далеко от лагеря?

— Здесь безопасно. Но, если вы как дети малые, темноты боитесь, то — друг друга! Ходите по парам…

«Гадюка» опять скорчила мордочку:

— По парам? Я согласна! А так как здесь самый сильный — это вы, товарищ курсант, то я сразу занимаю место именно в вашей паре!

— Я имел в виду — парни с парнями, а девушки — с девушками! — сделал невозмутимое лицо Иван.

«А чего она опять начала-то? Она же вроде бы — в стадии примирения со своим бойфрендом? Или — парняга «соскочил», вовремя сообразив, куда он опять лезет? М-да… так-то он молодец, в таком случае. Но вот мне с Лизой будет солоно!».

Мелькнула коварненькая и трусливая мыслишка — «да трахнуть ее, и делу — конец!».

«Х-м-м… трусоватая мыслишка, коварная, да еще и — глупая! Это будет вовсе не конец, это будет начало большого, долгого и непредсказуемого пиздеца!».

Косова немного выручил тот парнишка, который разговаривал с ним в столовке:

— Машка! Ну чего ты, в самом деле? Давай я с тобой ходить буду! У меня и фонарик есть, чтобы ты не боялась!

Народ засмеялся и расслабился, а Машка расфыркалась и надулась. Бросилась ее выручать подружка Светка, которая нараспев протянула:

— Сереженька! Если у тебя есть фонарик, мы с тобой все-все по очереди ходить будем! Сможешь? Сил хватит?