«Сиди — не сиди… а что-то делать надо!».

Башка саднила и болела, кожу пекло огнем. Пошевелил левой рукой — больно, но движется. Встал, и приставными шагами, медленно обошел бандита, остановился с его левого бока.

«Молчишь? Ну… молчи, выблядок! Ведь чуть не завалил меня, гад!».

Что-то мелькало в голове…

«Он же что-то сказал? Мне не послушалось? Вроде бы… Чибис? Бля… эт что — кто-то из знакомых мазуриков? Контролить тогда, падлу! Мне тут только знакомых блатных не хватало!».

Косов сделал пару осторожных шагов и пнул лежащего в плечо. Тишина…

«А где у него волына?».

Правую руку оппонента видно не было, и это было — херово!

«Да чего там — херово? Если бы он мог… он давно бы в тебе дырок понаделал! Готов он, никак иначе!».

Косов кое-как смог вытащить из кармана зажигалку, чиркнув, осветил лицо лежащего.

«Ну да… полный пиздец! Третий глаз у него во лбу образовался! Чакры открылись, космос видит напрямую. И ведь потом хрен докажешь, что практически вслепую стрелял! Но… кто такой — понятия не имею!».

Никаких мыслей в голове не было.

«Может… кто-то из детдома? Хрен его знает…».

Иван вытащил портсигар, кое-как закурил, и только после третьей затяжки появилась мысль:

«А где там Алешин? И что с девчонкой?».

Дотягивая быстрыми затяжками папиросу, Косов поднял вверх револьвер и трижды бахнул в воздух.

«Тут тебе… бля… и предупредительный выстрел, и погребальный салют, и вызов помощи… три-в-одном, бля… «Хед-энд-шулдерс», мать твою!».

Все же проверил пульс на шее лежащего. Ожидаемо ничего не нащупал.

«Даже думать не хочу, что у него там… с затылком!».

Достав носовой платок, Косов за ствол приподнял лежащий рядом с правой рукой убитого револьвер, кое-как одной рукой обернул его платком, и сунул в планшет на боку.

«Так… надо идти Алешина искать… Мало ли… И девчонку посмотреть надо!».

Быстрым шагом, морщась от боли в голове, и припекающего плеча, Косов пошел… ну — примерно в ту сторону.

— Андрей! — заорал, снова поморщившись от головной боли, — Андрюха! Алешин, мать твою…

«Вроде бы… там что-то послышалось!».

Впереди бахнул выстрел, потом — второй. Косов поднял револьвер, «как учили», и приставными шагами двинулся вперед.

— Косов! Иван! Косов! Сюда! — «ага, значит, правильно иду!», ускорился Иван.

На какой-то полянке наткнулся на Алешина, тянущего что-то.

— Ты как? — подходя, спросил Косов.

— Как, как… каком кверху! — отозвался Андрей, — Ф-ф-ф-у-у-х-х… Бляха-муха… ногу подвернул, представь! В овраг этот… чуть не сбрякал!

— А этот?

— А этот… как раз-таки — сбрякал! Да на полном ходу! Похоже, поломался он… Без сознания! Но вроде бы живой… Давай, помогай. Надо посмотреть, как там девчонка. Или давай, ты туда беги, а я этого… потащу.

— Не… никуда она не денется. Хватайся! — ответил Иван, подхватывая под руки напарника.

— На хуй ты его вообще из того оврага вытаскивал? — пыхтел, выговаривал Косов Андрею, — Хер бы с ним… пусть там бы и валялся. Потом бы милиционеры вытащили…

— А если бы… сдох там? — тоже пыхтел Алешин.

— Да и хуй с ним! Сдох бы… туда и дорога…

— А второго — догнал? Или убежал? — вскинулся приятель.

— Догнал… он, сука… дважды в меня из нагана шмальнул.

— Да ты чё? И чё? — весьма культурно заинтересовался Алешин.

— Чё, чё! Ничё! Там он… валяется.

На полянку с елками, они вывалились вымотанные и выдохшиеся.

— Ваня! Смотри, что с девчонкой! — валясь на землю, скомандовал Андрей.

— А то сам не знаю…, - Косов чиркал зажигалкой, которая, как всегда, когда нужно, начала капризничать.

Но — зажег! Присмотрелся, потрогал шею.

— Вроде бы живая… Без сознания! Андрюха, фляжку кинь!

Совместными усилиями, привели девчонку в чувство.

«Повезло ей. Нос и губы разбиты, похоже — сотряс. Порез на руке неглубокий — пугали, наверное!».

Пока Алешин успокаивал девушку, Косов сходил за конем.

— Слышь, Андрей! Выстрелы в поселке института наверняка слышали. Ты шмальни еще тройку раз, подай сигнал! А то нас до утра тут искать будут. А сами мы… с нею, — кивнул Иван, — Да с этими еще… хрен выберемся…

— Ага…, - Алешин хромая, отошел чуть в сторону и трижды бахнул в воздух…

Пока ждали помощь, перебинтовали девушке руку. Ее то било в истерике, то она начинала блевать… Намучились, в общем. На предложение Алешина перебинтовать Косову руку и голову, Иван отговорился:

— Там похоже… царапины. И на руке толком крови нет, да и из головы вроде бы течь перестала. Так что… можно подождать…

Но голова болела все сильнее, потому вести переговоры с прибывшими милиционерами, еще какими-то людьми, Косов предоставил Алешину, а сам — присел к дереву в сторонке. И — как будто воздух из него выпустили!

«… и там был трос, и там был врач!».

Похоже, что Косов был излишне оптимистичен, когда отмахнулся от вопроса Алешина о ранениях. Или это адреналин в крови так действовал? Потому как «отъехал» Косов в лесу вполне себе качественно. В себя он пришел только на «опорнике» поселка Водников.

Он сидел на стуле. Неяркая лампочка под потолком резала глаза, как приличный прожектор. Приходилось постоянно щуриться. И мутило не на шутку! Чей-то до боли знакомый голос выговаривал кому-то, стоя за спиной Косова:

— Кто его так бинтовал? Что за кривые руки это сделали? — «Настя? А она откуда здесь взялась?».

— Вы меня извините, конечно… Но я всего лишь ветеринар! — чей-то женский голос ответил с обидой.

— Вот я и вижу — что ветеринар! Если по-простому — коновал! — пресекла дальнейшие препирательства товарищ военврач, — Так! Разматываем это все…

Женщины в четыре руки принялись придерживать Ивана на стуле, крутить бинты с его головы. Делали они это — не то, что грубо, но довольно бесцеремонно. А Косов снова стал уплывать…

— Фу! Фу, ты, бля! Ну — хватит, хватит уже! — попытался он отвести руку с ваткой от своего носа, — Все! Все, говорю. Пришел в себя…

— Ты тут мне покомандуй, покомандуй! — перед ним появилось Настино лицо, строгое, но и заметно обеспокоенное, — Курсант! Вы меня видите?

— Вижу…, - сама собой на лице его расплылась глупая улыбка, — Конечно вижу…

— Это — хорошо! А теперь — помолчи! — Настя опять исчезла из обозрения, — Придерживайте его, товарищ ветеринар!

Женщина за спиной фыркнула. От возмущения, не иначе.

«Да, Настя Иванна, она — язва та еще! Кого хочешь доведет!».

В секторе видимости Косова появился взводный Карасев, посмотрел, как мытарят Ивана, увидел его взгляд и, погрозив отчего-то кулаком, исчез.

— Ай, бля! — резануло в голове, наверное, бинт с раны сорвали.

— Ну я же и говорю… коновалы вы, товарищи! А волосы выстричь вокруг раны? — продолжила отчитывать женщину Минаева.

— Да? Как вы это себе представляете? В лесу, в темноте, при свете спички? — не сдавалась женщина.

Настя в ответ хмыкнула, но больше ничего не сказала. Потом в голове Ивана начало подергивать болью.

— Сейчас обработаем как положено…, - бормотала себе под нос Настя.

— Как он, товарищ военврач? — послушался чей-то голос.

«Х-м-м… Верейкис, что ли? А он-то чего здесь…».

Косов глаз не открывал. Во избежание, так сказать…

— Нормально! Если это слово можно применить к нашему курсанту Косову, — ответила Настя, — Голова… пуля прошла вскользь. Кожа повреждена, сотрясение головного мозга — наверняка. Левая рука — примерно тоже самое. Крови потерял сколько-то. Две недели, товарищ батальонный комиссар. В госпиталь, я думаю, его везти смысла нет. В нашей санчасти отлежится…

— Ага… это хорошо! Мне начальнику доложить нужно. Спасибо, Анастасия Ивановна!

Верейкис куда-то вышел, но в коридоре забубнили голоса.

«А там, похоже, народу-то — изрядно!».

— Ты… чучело! Ты почему не перевязался сразу? — почувствовал тычок пальцев в бок Иван.

— Времени не было, Наст… товарищ военврач второго ранга! — слабо вякнул в ответ Иван.