— Да не слушай ты их! Это же… курицы! Им палец покажи — они день хохотать будут! — с досадой сказала женщина, — А ты вот… взял бы да развлек нас. Говоришь, играть же умеешь?

— А чего же вы на концерт-то не поехали? Неужели вас в ДК не пустили бы? — удивился Косов.

— Ну почему же… мы в среду туда собрались! — ответили ему.

— Хорошо, сейчас гитару принесу! — согласился Иван.

Так он и пел этим веселушкам-хохотушкам песню за песней.

— А говоришь — не артист! Вон как здорово поешь! — оценила старшая.

— А ты что же… эта красотка певица… она что — дролечка твоя, да? — подмигнула ему одна из поварих.

— Дролечка… ну как сказать… мы давно знакомы с ней. Но… как-то все не складывалось, — пожал плечами Косов.

— А теперь — вон как сложилось! — опять захохотали поварихи.

— Так она же старше тебя, видно же! — заявила вторая хохотушка.

— Ну и что? — не понял Косов.

— Ну как что? Ты ж жениться собрался? Или — нет?

— Жениться… Она — известная певица. Все время по концертам, по разным городам мотается. Я через год — командир. Пошлют меня… на кудыкину гору, или еще куда… куда Макар телят не гонял. Какая уж тут семья…

— Да-а-а… как-то нескладно у вас выходит…

— Да что ж такое-то! — возмутилась пожилая, — Ты, Иван, этих дурех не слушай! Давай я тебе сейчас супчику налью! Хороший супчик у нас сегодня — солянка!

«О! А это — чудно! Даже после тех пирожков, для солянки у меня в брюхе всегда место найдется!».

Солянка и впрямь была — ах! И даже лимон присутствовал. Правда — маслин не было. Ну да ладно!

— А за такую солянку… Вот вам песенка… про дролю! — Иван снова взял в руки гитару:

Гарью, дымом да быльем все судьба куражится.

Или вьюга бьется в дом, или только кажется.

Без тебя и дом пустой, без тебя мне мается.

Дроля мой, ах, дроля мой, где же ты шатаешься?

Дроля мой, ах, дроля мой, где же ты шатаешься?

Поварихи, рассевшись на стулья-табуреты, и грустно улыбаясь, покачивали головами, слушая песню. Пригорюнились.

— Ты, Ваня, если что захочешь — всегда заходи, голодным не оставим! Душевно ты с нами посидел, спасибо тебе! — напутствовала его пожилая.

— И это… вечерком загляни. Мы тебе чё-нить с собой на ночь дадим на перекус! С такой ночной работой-то… силы ж нужны! А ну как обессилишь, да не совладашь! — провожал его все тот же хохот веселушек.

Вернулись артисты довольно поздно, уже после десяти часов вечера. Были заметно уставшие, неразговорчивые. Но солянка и их несколько взбодрила, тем более Калошин позволил всем принять «по сто»!

Сам Игорь был хмур и зол.

— Ты чего злой как собака? — поинтересовался Иван.

— Да, блядь такая, организаторы эти сраные! Ты представляешь — они до сих пор афиши по нашему выступлению в горсаду не развешали! Уроды, мать их…

— М-да… хреново! А когда у вас должно быть выступление?

— В пятницу, в семь вечера…, - чуть выпустил пар Калошин.

— Игорь… а может это и к лучшему? — раздумывал Косов.

— Что ты имеешь виду — вообще нам не выступать? — возмутился Игорь.

— Ну сам посуди — в субботу вы даете концерт у нас в училище. Кстати… я что-то упустил — а во сколько? В пять? Ага… нормально! А вот в горсаду — назначь на воскресенье, скажем — на два часа дня. В субботу освободитесь не поздно, сумеете еще отдохнуть. А в воскресенье — подольше поспать, а потом — концерт.

— Ага! Без репетиции! Молодец, хорошо придумал! — с сарказмом протянул приятель.

— А ты вот… не ерничай! В горсаду, на летней эстраде… что вы — не отработаете, что ли? Тем более — репертуар вы уже давно подготовили отлично, обкатали, как говорится.

— Все равно… ерунда какая-то… второй концерт в среду, то есть послезавтра. А потом — до субботы… дурака валять?

— Ну… если ты именуешь работу над новыми песнями — дуракавалянием, то — да. Получается так…

Калошин задумался, почесал подбородок.

— Тем более… у меня еще две песни готовы…, - протянул Косов тоном кота Матроскина — «А я еще и крестиком…».

— Вот же… Но вообще — мне это не нравится! Кто руководитель коллектива? А ты мной крутить тут начинаешь! — насупился Калошин.

— Да я-то чего? Я вообще… Как знаешь, так и делай! — открестился от обвинения Косов.

— М-да… Ладно! Согласен, завтра переговорю с этими… нехорошими людьми! Но! Косов! Ты будешь должен участвовать в концертах! Таково мое условие, понял? — с вызовом уставился на него Игорь.

— Вот-те нате, хрен в томате! — опешил Иван, — Это с хрена бы такие условия?

— Ты не хочешь выйти на сцену с Варей?

«Вот мудак!».

Иван покосился на женщину, которая ждала ответа. Вздохнул.

— Хочу! С Варей — очень хочу! С нею интересно, комфортно выступать. Она здорово ловит эмоции и хорошо подыгрывает. И вообще она — красавица! Мне все мужики завидовать будут!

— А я о чем? Ну, вот и договорились! — потер руки Калошин.

«Интересно… а сейчас был — консенсус, договор? Или меня — развели как лоха?».

— Тогда мне завтра нужно с вами репетировать?

— А как же? — вплеснул руками Игорь, — Ты неплох, как певец; хорошо держишься на сцене, отыгрываешь песню — тоже хорошо. Но… все же надо посмотреть!

— Тогда мне нужен какой-то костюм, что ли… Не в форме же я буду выступать? — задумался Косов.

— А почему бы не в форме? — удивился Калошин.

— Не… ерунда получается! То есть, я по песням должен буду играть такого распиздяя и нехорошего человека, и все это в форме РККА? Дискредитация армии?

— Вот же… с этой стороны дела я как-то не подумал! — почесал затылок приятель.

Косов подмигнул Варе и спросил:

— Игорь! А ты знаешь, почему одни люди в раздумьях чешут затылок, а другие — лоб?

Калошин вынырнул «из мыслей»:

— Нет, даже не задумывался. А почему?

— Врачи говорят, что лоб чешут — умные люди, а затылок… ну, в общем, дураки!

— Тьфу ты… я-то думал, он что серьезное скажет! — Калошин с неодобрением посмотрел на расхохотавшуюся Варю.

— Да что думать-то? Вон, у Юрки попросить можно! У него, как и тебя, Калошин, даже на гастролях два чемодана вещей. Тоже… пижон. И по размеру Ване подойдет! — предложила развеселившаяся женщина.

— Точно! — шлепнул себя в лоб Игорь, — Сейчас схожу, переговорю с Юрой. И еще, Ваня…

— Ну что еще-то… и так уже своего добился, прохиндей!

— Да нет… просьба будет вполне тебе по силам. Ты в среду займи гримерку Вари. Она, я думаю, тебя стесняться не будет. И будешь отгонять от нее… всяких.

Варя в ответ на слова Калошина кивнула.

— Что-то случилось? — посмотрел он на женщину и перевел взгляд на Игоря.

— Да это у нас через раз случается… Сегодня два каких-то… хмыря пытались влезть с цветами в ее гримерку. Поклонники, блин! И ничего же не понимают, суки! Говорю им — антракт, певице нужно отдохнуть, перевести дух. Цветы можно вручить после окончания концерта. Но — нет! Ретивое взыграло! Да и поддатые они были! Чуть до драки не дошло, честное слово.

— Кто-то из начальства? — криво усмехнулся Иван.

— Да если бы! Как раз начальство — с пониманием, вполне можно объяснить. А эти так… не простые граждане, конечно. Кто бы простых за кулисы пустил, но и не из начальства. Да и знаю я тут все начальство!

— Угу… бить можно? — со злой улыбкой спросил Косов.

Калошин поперхнулся остывшим чаем.

— Бить? Вань… а как-то без этого… никак?

— Ну-у-у… люди-то разные бывают. Иные и не понимают по-хорошему!

— Ну… Я даже не знаю. Давай так… ты парень здравый, значит — по обстоятельствам, хорошо? Я еще, кстати, предупрежу этих… деятелей из ДК, что, если им эксцессы не нужны, чтобы обеспечили покой артистов, — решил Игорь.

— А ты в каком отделении хочешь нас выпустить? — спросила Варя.

— В каком? Подумать надо… давайте завтра определимся, — отложил решение вопроса Калошин.

— Вот и хорошо! А то я уже с ног валюсь, — призналась женщина, — Вань… пошли спать, а?