— Вот! Уже лучше! — не совсем логично заявил Игорь.
Косов задумался.
— Слушай! У меня еще одна песенка есть. Но она… совсем простенькая, и со сцены ее петь как-то — не очень. Но! Если вот эту песню, про равнодушную, потом — «Человек- привычка» — мы с Варей вдвоем, а потом — вот эту, простенькую песню исполнить… Получается такой… последовательный смысловой ряд. А если на сцене будем мы вдвоем, то не только смысловой, но и визуальный. Для зрителя. Можно попробовать… Самому интересно, что получится.
Он снова спел первую песню, потом они вдвоем с Варей про привычку, а потом Иван настроился, улыбаясь глядя на подружку:
— Ну что ты смотришь на меня в упор?
Я твоих не испугаюсь глаз.
Давай закончим этот разговор,
Оборвав его в последний раз.
— Так что же, брось, брось!
Жалеть не стану.
Я таких, как ты, всегда достану.
Ты же поздно или рано
Всё равно ко мне придёшь…
Реакция слушателей Косова позабавила и немного удивила: Калошин взахлеб расхохотался, а Варенька надулась красивой мышкой.
— Что-то такой смысловой ряд мне не нравится! — заявила она, — Это что же выходит… Сначала этот кобель меня добивается, потом из нас получается такая… странная пара, а в итоге — он еще и кобенится, бросает меня? Вот еще!
— Ой, не могу, Варька! Ой, умора! — продолжал хохотать Калошин.
— Варь! Ну это же… песни-шутки! — постарался успокоить женщину Иван.
— Не нравятся мне такие шутки! — стояла на своем красавица.
— Варь! А ты с другой стороны посмотри…, - предложил Косов.
— С какой еще другой?
— Представь… мы с тобой хорошо отыграем эти песни со сцены. Люди проникнутся, заинтересуются, а после третьей… как считаешь, что решат все женщины в зале? А их же будет не менее половины!
— Что посчитаю, что посчитают… что ты — козел! Вот что они посчитают! — припечатала Варя.
— Ну, правильно! То есть, они тебя пожалеют, это такой же… песня-реверанс женщинам! — объяснял Иван.
— Ну если с этой стороны посмотреть…, - протянула Варя, — Хотя… мне все равно не нравится, и я не люблю, когда меня жалеют. Жалко выглядеть — не по мне!
— Это же — театр, милая! Музыкальный театр! — развел руками «попаданец».
— Ну так если…, - сдалась она.
— А мне уже чего-то в таком контексте… не нравится! Вот еще — реверансы им делать! — заявил Калошин, — Они и так нам нервы мотают, как не знаю кто…
— Да кто тебя спрашивает-то? — вызверилась на Игоря Варя, — Тоже мне… ловелас хренов! Все порхаешь, порхаешь… Волосы набриолинил, усики подстриг, вырядился как пижон! Краса-а-а-вец!
Калошин немного удивился, но, похоже, такие сцены были для него не в новинку:
— А что, тебе больше по душе, когда мужчина — урод? Или какой-нибудь… неряха?
— Знаешь, Игорек… вот я тебе что скажу! Я сегодня ночью поняла, что внешность мужчины — вовсе не главное! Вот — вообще не главное! Не нужно быть красавцем, чтобы доставить женщина море удовольствия! Неважно как ты одет, не важно, каков ты на лицо! Умение свести с ума женщину в постели — вот главное! И тогда женщина — многое… если не все! простит мужчине!
Косову все это — очень не понравилось! Очень! И чтобы пресечь разгорающийся скандал, он подошел и обнял женщину:
— Ну все, все! Чего ты в самом деле? Успокойся! — и показал кулак за ее спиной ошарашенному отповедью Калошину, — Пойдем к тебе в комнату, а? Пошли… посидим, поболтаем. Успокоишься, настроишься на концерт…
И на ушко ей:
— А я тебя успокою, приласкаю… Обниму…
Варя сникла, и негромко:
— Пошли… видеть эту морду не могу!
Уже в спину им донеслось калошинское:
— Порепетировали, мля…
Но у Косова на краю сознания зацепилась мысль — «Это я что ли урод? И — неряха?».
В комнате, чуть успокоив женщину, он все же не выдержал и спросил.
— Вань! Ну ты чего? Я вовсе не тебя имела в виду! Ты-то как раз — наоборот. У тебя с этим — все в порядке! А Калошин — он все больше становится самовлюбленным мудаком! И чем выше его талант… а он без сомнения талантлив, как исполнитель, тем больше это в нем проявляется! А эти… дурочки… как мотыльки все летят и летят на эту обложку, на фантик этот! И он — пользуется ими, и ноги о них вытирает!
— Ну уж так прямо вытирает? Он же любит женщин… К тому же… ты же и сама обожглась.
— А что я — умнее других? Тоже дура! Еще какая… А потом — опять простила его. И все — ради сцены! Сволочь он! Убила бы… И еще ладно бы… работать с ним. Но слышать эти его разглагольствования…
Но все же Ивану удалось успокоить женщину. Не одними объятиями и поцелуями. В какой-то момент зашло дальше.
— Вань! Я не против. Я даже хочу этого, но… ты меня вымотаешь сейчас. Как я на концерте работать буду?
— Знаешь, красавица… У спортсменов есть такие наблюдения, что если женщина перед выступлением испытала оргазм, то у нее настроение поднимается, работоспособность повышается, все у нее лучше получается. Читал, что за границей есть такие препараты — повышающие возможности человека. Они их допинг называют. Так вот спортсмены говорят, что для женщин допинг — хороший качественный… Ну — ты понимаешь?!
— Да? Ну… давай попробуем, — засмеялась она.
Когда в дверь постучали, они уже успокоились и просто болтали — «ниочем». Настроение у женщины — явно улучшилось, она была бодра и весела.
— Ты был прав, Ванечка! Мне так хорошо сейчас!
— Ну — вот видишь? А мудака Калошина мы не замечаем, да? Настроены на работу, позитивны и бодры!
Проводив артистов на концерт, Косов не мог придумать, что ему сейчас делать? Варе и Калошину он, в общем-то соврал, слова песен он уже записал на бумаге, мотив — помнил, и рассчитывал подбирать аккорды на ходу. Все же его уровень, как гитариста существенно вырос. Не Сеговия, конечно, и даже не Дидюля, но все же! Послонялся в раздумьях и забрел на кухню — кофе попросить! Очень уж редко ему удавалось его испить. И пусть не великий поклонник этого напитка Елизаров был в будущем, но ведь как? Чего нету — того и больше всего хочется!
На кухне его встретила все та же пожилая женщина, да еще двое женщин помладше. Обе этих «помладше» были типичного такого вида — повариха профессиональная. Невысокого роста, и весьма приличных размеров в ширину.
Женщины предоставили ему большую кружку с ароматным напитком, а старшая махнула рукой на стоящий в сторонке стул возле стола:
— Садись, пей здесь! Да хоть поболтать будет с кем. А то с этими…, - кивнула она на коллег, — Уже наболтались! А ты все же новый человек! Сейчас еще пирожков тебе подам.
«Хорошо! И кофе — хорош, а пирожки — еще лучше!».
— Ты же в нашем училище учишься, да? — присела напротив старшая, представившаяся, как тетя Зина.
Косов кивнул, прожевывая вкусняшки.
— А как к этим артистам попал?
— Так я же тоже с Красно-Сибирска. Мы и раньше знакомы были, даже немного работали вместе, — кое-как прожевав, получилось ответить у Ивана.
— Так ты что — тоже артист? — продолжался допрос.
Косов засмеялся:
— Скажите тоже — артист! Не… немного так играю, да и все.
— Так как же все-таки — с ними?
— Да как… вспомнили про меня, вот… договорились с начальством. Меня на недельку отпустили с ними. А за это они концерт дадут в училище.
— Ишь как…
Одна повариха, пихнув другую в бок, фыркнула:
— Знакомы, говорит, были! Слыхали мы сегодня… как вы раньше знакомы были!
И обе расхохотались!
— Ну-к цыц! Ишь… раскудахтались, все бы им… хиханьки, да хаханьки! Вон, засмущали парня, весь покраснел…, - постаралась пресечь веселье тетя Зина.
— Он покраснет, как жа! Покраснет, пожалуй! — еще пуще развеселились поварихи, — Вон он как седня девку укатывал! Как жа она орала-то!
«А вот сейчас и правда почувствовал, как загорелись щеки! Неудобно, блин! Надо допивать, да сваливать отсюда! А то эти хохотушки окончательно вгонят в краску!».
