С Игорем они приняли «под борщ» по рюмке холодной водки — для аппетита! А уж под кофе — по паре рюмок коньяка. Варя ограничилась рюмкой ликера.

— Ну что? Перекурим — и за работу? — предложил Калошин, — Очень уж мне не терпится посмотреть, что там у тебя есть, в той тетрадочке…

Они перешли в зал, где стояло фортепьяно. И Калошин играл недурно, да и Варя была тоже не совсем неумеха. Принесли еще и гитару, но это — для Косова.

— Для кого сначала — для тебя или для Вари? — взяв в руки гитару, спросил Иван, перебирая струны.

Калошин прищурился, оглядев его:

— Знаешь, Ваня, вот до сих пор не могу привыкнуть к твоему виду. Как из разгильдяя и пижона смог получится такой бравый курсант? Непривычно мне. Форма эта… глаза режет!

— А мне нравится! — заявила Варя, — Здорово на нем форма сидит! Красавец!

— М-да? Ну — может быть… У вас, у женщин, подчас странные вкусы. А уж к военным слабость имеют подавляющее большинство. Иван! Давай сначала те, что для Вари…

— Пижон, допустим, у нас — ты! И таким всегда был. Распиздяя можно сделать человеком, а вот пижона — сомнительно! Слушайте…

Косов заиграл и запел:

— Ты сегодня мне принес

Не букет из пышных роз,

Не тюльпаны и не лилии.

Протянул мне робко ты

Очень скромные цветы,

Но они такие милые.

С середины песни Калошин стал пробовать подбирать мелодию на клавишах.

— Варька! Чего сидишь? Слова записывай…, - скомандовал он женщине.

Потом Косов сидел и слушал, как Калошин спорит и даже ругается с женщиной.

— Иван! Ну чего ты сидишь? Давай, еще раз!

Пять раз он спел эти ландыши. Пять раз! Пару раз начинала подпевать Варя, но Игорь одергивал ее, утверждал, что все не так.

— Погоди, Игорь! Вам же эти песни завтра не играть, верно? Ну а чего ты тогда психуешь? Запишите слова, примерно — ноты. Запомните мелодию. Потом, вернувшись домой, можно будет спокойно посидеть, все отшлифовать. Может кого-то еще привлечете…

— Только не Ильюшу! — сразу открестился Калошин.

— Ты чего так? Вроде бы раньше хоть и с недовольством, и нежеланием, со спорами и руганью, но работал с ним, — удивился Косов.

— Да-а-а… Илюша наш вообще уже…

— Что — вообще? — не понял Иван.

— Да он уже в печенках сидит! — взорвался Игорь.

— О как! Ты можешь толком объяснить?

— Он теперь, Илюша этот… он же теперь и у нас в ДК худруком заделался! Всем нервы выматывает! И был-то нудным, а сейчас — вообще! Да и не красиво как-то себя повел… Выглядит так, что скоро он станет директором ДК. Уже поговаривают, что нынешнего директора — в замы по хозчасти, а Илюша — главным. И все упирается в то, что инициатор этого непотребства — Илья и есть. А директор наш — вполне нормальный человек, с ним и договориться всегда можно, и выслушает любого. Если Илья станет директором — хоть беги, снова ищи места.

Варя, посмотрев на Ивана, кивнула головой:

— Так и есть… Там все странно и не красиво!

— Погодите! Илья же — директор клуба!

— Ну да, директор клуба, но и худрук у нас в ДК.

— А как это можно — и там, и там успеть? — удивился Косов.

— В клубе больше Тоня сейчас руководит. Илья бывает набегами. Они и между собой тоже частенько ругаются, — еще раз подтвердила Варя.

«Интересно там у них события разворачиваются! Ну… про Илью — поверить можно. Душнила тот еще. Но ведь он же правильный такой был. Куда же правильность его делась?».

— Ладно… ты прав, Иван! До идеала мы сейчас не доведем, просто времени нет. Варь, ты все поняла, да? Дома будем дорабатывать… Давай, что у тебя дальше! — решил Калошин.

Иван вздохнул — «Видно в полной мере отдохнуть Калошин мне не даст!».

— Хорошие девчата, заветные подруги,

Приветливые лица, огоньки весёлых глаз!..

Лишь мы затянем песню, как все скворцы в округе

Голосами своими поддерживают нас.

Варя захлопала в ладоши:

— Она мне уже нравится!

Калошин задумчиво протянул:

— Да, неплохая песня! Веселая, задорная и несложная…

И опять были споры, споры, споры…

— Ребята! А давайте прервемся, а? — предложил Косов.

Калошин непонимающе посмотрел на него:

— Как прервемся? У тебя же еще есть!

— Ну да, есть… Но мы сейчас разругаемся вдрызг и толку не будет. Давай хоть ненадолго…

Они вышли на веранду, в этот момент залитую солнцем. Косов вытащил кресло-качалку для Вари, плед и пару стульев, Калошин принес бутылку коньяка, сыр и шоколад. Час провели за разговорами о том, о сем. Но и отдохнули!

— А как твои парни сюда вернуться из города? — поинтересовался Иван.

Игорь отмахнулся:

— Да на проходной «Сибзавода» всегда автобус дежурит. Договорился, что они подойдут туда, их, всех сразу, и привезут.

Косов засмеялся:

— А они у тебя не напьются в городе?

Калошин покачал головой:

— Нет, все знают, что завтра репетиция, а вечером — концерт. От парочки любителей этого дела — пришлось избавиться. Сейчас — все нормальные, здравые люди.

Иван категорически отказался вернуться в зал.

— Берите тетради, я буду петь, а вы пишите ноты на слух. Потом сравните, поругаетесь, сделаете правки. А я вам снова спою…

Потом были «Два берега» и «Ромашки спрятались». А еще — «Когда цвели сады»!

Варе — понравилось все!

— Вань! Вот так по душе мне все эти песни, как будто ты их специально для меня сочинил!

Косов хмыкнул и задумался.

— А может так и есть? Я просто не представлял никого, кто мог бы их петь, кроме тебя!

Женщина встала, подошла к Ивану и обняв, крепко поцеловала.

— Вы хоть меня бы постеснялись…, - пробурчал Калошин.

— А ты отвернись! — чуть скривив губки, посоветовала Варя.

— М-да? Ладно… пойду насчет ужина поинтересуюсь, — Игорь поднялся и вышел с веранды.

— Как-то ты с ним… не жестко?

— Да пошел он… Он меня, Ваня, в свое время, крепко потоптал. Не в этом смысле, а… Повозил он меня мордой, да по дерьму. И он это понимает, а потому — утрется.

Они помолчали, закурив.

— Я, Ваня, в своей жизни уже много глупостей сделала. Вот и с тобой, как дура себя вела. Нет! Ты не подумай, я сейчас не пытаюсь оправдаться, чтобы как-то расположить к себе. Я понимаю… Вон Кира… она тебе пара. А я — старовата для тебя.

«Вот еще одна заявляет, что старовата! Как сговорились, честное слово!».

— Опять не то говорю. Я, милый, не отказываюсь… Я и сама тебя сейчас хочу. Как мужчину хочу, а не просто должок отдаю. Хотя… и это — тоже! Так что…

Варя затушила папиросу.

— Так что… ты сегодня спать особо не рассчитывай! Ты понял меня, дружок? — и она погладила его ладошкой о щеке.

— Это я тебе должен был сказать! — возмутился Косов.

Она засмеялась:

— Вот и посмотрим, чья возьмет!

Хорошо, что парни-музыканты сейчас в городе, никто не мешает посидеть, поболтать за жизнь. А вот нет… Калошин зовет ужинать.

За ужином Косов опять поел плотненько, отдав должное и жаркому, и десерту из разнообразных маленьких пирожков. Варя в этот раз поддержала их с Калошиным, выпив немного коньяка. На предложение Игоря продолжить знакомство с песнями — очень уж тому не терпелось получить свою долю «плюшек», Иван ответил отказом:

— Дружище! Ты совесть-то имей — и так все нервы нам с Варей вытрепал, пока ее песни смотрели. А выдержать второй раунд подобного — уволь! У нас еще есть время, поэтому — остынь!

Они перешли на второй этаж, в ту самую диванную, куда прихватили коньяк, легкие закуски, и кофейник. Калошин впал в легкую меланхолию и сидел в кресле, уставившись в окно на лес, потягивая коньяк и «надувшись».

Иван, с усевшейся рядом с ним на диване Варенькой, тихонько перешептывались. Женщина делилась новостями.

— А ты знаешь… я когда в Дом мод захаживала… видела там кое кого. Не знаю даже, рассказывать или нет. Ты, наверное, расстроишься…