— Да как вам сказать, Варенька… Вроде бы и не бедокурит. Курсант бравый. Ну — вы и сами видите. Учится хорошо, строевик отменный, и вроде бы ответственный парень… Но все как-то у него… не по-человечески! Вот и сейчас… Сколько там песен в сборнике?
— Тридцать! — гордо сказал Калошин, как будто — автор он сам и есть.
— М-да… Вот видите, Варенька! Человек учится у нас в училище уже скоро год. Написал тридцать песен, да и у нас уже четыре. А мы, получается, об этом… И кто виноват? Выходит — мы виноваты, не знаем своих людей! А какому командиру нравится быть виноватым? Да еще и за своего подчиненного? В-о-о-т… И так, прошу заметить, у Косова — во всем! И что с этим делать прикажите?
Выпив, Калошин спросил у комиссара:
— Александр Артурович! А закурить у вас где можно?
Тот посмотрел на Варю, на Косова…
— Да вон, в этот кабинет пройдите, только окно откройте. Зачем Варенька будет дымом дышать…
— Тащ комиссар, а мне…, - начал Иван.
Верейкис махнул рукой:
— Да иди уже… тоже кури. Там посмотри, в столе где-то пепельница есть…
Прикрыв двери в кабинет Верейкиса, они с Калошиным закурили. Шепотом Игорь сказал:
— А что, неплохой мужик ваш комиссар! Как мне показалось.
Иван угукнул:
— Так и есть… он и повоевать успел, на Хасане. Ранен.
— Как бы он там Варьку нашу не съел! — прикрыв рукой рот, хохотнул Калошин, — Очень уж он на нее смотрит… Как на пироженку!
— Нормально… он тоже мужик, а значит к красивым женщинам вкус имеет. Но — нет! Умный, знает, что и когда можно, а что — нет! — отмахнулся Иван.
— Да я понимаю… Слушай… а я вот спросить хотел… А у тебя из нового что-нибудь есть?
«Х-м-м… интересно! А они вообще — приехали, чтобы меня навестить? Или — вот за этим вопросом? Хотя… пусть даже и так. Но возможность чуть отдохнуть — она дорогого стоит!»
Как будто прочитав его мысли, Калошин отвел взгляд и смущенным тоном пробормотал:
— Мы бы в любом случае к тебе приехали. Просто… если есть что-то… Почему — нет?
— Совместить приятное с полезным?
— Ну-у-у… где-то так. Пусть будет.
Косов вздохнул:
— Есть, Игорь. Есть.
Калошин явно оживился:
— А что у тебя есть? Для меня… ну то есть — для ансамбля? Или для Вари?
— И то, и другое…
— Это же — здорово! Это же… Надо Верейкиса уломать, чтобы он тебя к нам отпустил! Пусть мужики готовятся к концертам, репетируют, а мы бы… днями — посидели, помараковали…
— Только там, как всегда — только стихи. Музыку… мотив дам, а вот ноты…
— Да сообразим уж как-нибудь! Варька вон — поможет! Не все Илюше авторские получать! Кстати! Мы с ним как-то разговаривали… Он проболтался, что в последнее время у него очень неплохо получать выходит! У тебя отпуск-то будет?
— Летом. В августе вроде бы…
— В Красно-Сибирск же приедешь? — дождавшись кивка Ивана, Игорь продолжил, — Обязательно в филармонию зайди, обязательно! Надо их потрясти по поводу договоров! И по этой песни, про Революцию — тоже все разъяснить. А то… там ухари такие — и отодвинуть могут! Так… это еще обговорим! А пока — как командира твоего раскрутить на эти пять дней?
— Не знаю. Не думал даже! Вы же — как снег на голову свалились. Хотя… вот что! Знаешь, ты ему концерт пообещай! Здесь, в училище! Это ему такой «плюс» пойдет!
— Х-м-м… легко сказать! Пообещай! У нас график плотный. Три концерта за пять дней — это тебе не баран чихнул! Когда нам здесь выступать?
— Смотри сам. Но вариант — хороший. Вы же сейчас, небось, полные залы собираете, да?
— А то! — приосанился Калошин.
— Ну вот… Два концерта — в ДК «Сибзавода», это — для заводчан. Со стороны если кто и попадет, то очень немногие. А для города концерт — один всего! А так — еще концерт, да для училища персонально! Это же… у командиров наших — как нос задерется? Понты, Игорь! Всегда понты ценились!
— Понты? Что это? — удивился Калошин.
— Да это… у блатных выражение такое. Гонор, престиж… Хороший понт — дороже денег!
Игорь хмыкнул с улыбкой, покачал головой.
— Да что ты думаешь? Звони в Красно-Сибирск, проси у начальства разрешения продлить командировку на два дня. Утрясай эти вопросы. Можешь сказать, что отказать не можешь, иначе тебя в армию забреют! — засмеялся Иван.
Тот чесал затылок, задумался.
— Не… так-то — вариант! Ничего так вариант… Ладно, пошли комиссара совращать, а то там его Варька и так совратит, да без толку! — хохотнул Калошин.
Подчеркнуто возбужденно Калошин ворвался в кабинет Верейкиса.
«А атмосфера здесь… непринужденная! Варенька сидит, улыбается. А ушки и щечки — порозовели! Да и у комиссара — тоже улыба на всю морду! Вон… стереть ее пытается, да не сразу удается!».
— Варенька! Душа моя! — не обратил внимание на обстановку флирта Калошин, — А ты помнишь ли тетрадочку у Ивана? Ну — ту заветную тетрадочку, где он наброски да черновички записывает? Помнишь?
— Помню! — не понимающе протянула женщина, — Мы еще у Ильи в кабинете все ее изучали, когда новые песни смотрели. Ты еще сказал, что очень бы эту тетрадку хотел полистать…
— Вот, Варенька! Оказывается, наш друг эту тетрадочку пополняет! И у него там что-то новое есть!
— Правда, Ваня? У тебя есть новые песни? Да? А… А для меня — есть? — Варя затаила дыхание.
«Х-м-м… она сейчас играет или и правда так… вся в ожидании?».
Косов решил не томить:
— Есть. И для тебя есть!
Женщина подскочила, завизжала от радости, и схватив Косова в охапку, расцеловала. Но — только в щеки.
«А вот сейчас она играет! Чувствую, играет!».
Верейкис сидел, удивленно-обескураженно глядя на этот переполох.
— Ванечка! А как я могу… ну — посмотреть эти песни? — «она аж ручки на груди сложила в жесте мольбы!».
— Варь… там только стихи, а нот нет…
— А как же…
— Подожди, Варя! — Игорь чуть отодвинул «лису Алису» в сторону, — Товарищ комиссар! У меня к вам будет огромная, просто — преогромная просьба! Даже можно сказать — официальное обращение, как руководителя музыкального коллектива!
— Слушаю Вас… тебя, Игорь, — поперхнулся Верейкис.
— Мы в Омске будем пять дней. Отпустите к нам Ивана? То есть — курсанта Косова…
— К-х-х-м-м… на пять дней отпустить? — опешил комиссар, — Ну, знаете ли… Ладно бы — на выходные, на пару дней. А тут — целая неделя! У нас такое не предусмотрено, товарищи.
— Вы поймите… концерты мы отменить не можем. Но… в свободное время будем работать с Косовым. Надо стихи на музыку положить, отшлифовать все идеально, ноты записать. Это… очень большая работа, очень. Знаете, как у других авторов? Одну песню могут месяцами вылизывать! Два-три месяца — точно! А тут мы просим всего пять дней!
— Нет, ребята… Ну, поймите, товарищи… есть порядок, правила определенные. У нас же не банда махновская! Устав же… Это — армия, Игорь. Ты просто не понимаешь!
— Так-так-так…, - Калошин «гнал картину», постукивал рукой по спинке стула, — Что же делать-то? Александр Артурович! Это же… для народа нужно! Люди же хорошие песню любят. А у Косова они — хорошо получаются.
— Согласен полностью! Но… не могу! Я даже к начальнику с такой просьбой пойти не могу. А решение такое — только за ним!
«Ага… уже перекладывает ответственность на Груздева! Подается комиссар, юлить начинает. Иначе бы просто — нет! И все!».
— А если… а если — вот так! Я свяжусь со своими руководителями… попрошу разрешения. Давайте… мы у вас концерт один проведем?
— У нас? У нас — это, то есть…
— Ну да, у вас в училище! Для руководителей, командиров, преподавателей. Можете еще кого из начальства пригласить. У вас же актовый зал есть?
Верейкис подтвердил.
— Большой? — продолжал давить Калошин.
— На четыреста мест! — с гордостью ответил комиссар.
— На четыреста? Маловато… не густо, так скажем! Но… и что вы на это скажите, Александр Артурович. Концерт — для работников училища. А если шире смотреть, еще кого пригласить… Концерт для командиров РККА!
