— А ты знаешь… это хорошее предложение. Дай-ка я сверху сяду…

Женщина уже совсем не стеснялась его, и потому расхаживала по квартире голой, даже на кухне.

— Ты знаешь, я такая ленивая. И мне нравится вот так ходить, на самом-то деле. Когда я одна в выходные, я бывает днями не одеваюсь. Представь…, - она засмеялась, — Я как-то так разгуливаю, а тут стук в дверь… Несколько лет назад это было… Как еще вспомнила халат накинуть?! Открываю дверь, а там курсантик с предписанием! Тревогу учебную в училище играли, вот — он с оповещением забежал. Я ему предписание карандашом подписываю, а сама смотрю краем глаза, а у него глаза по блюдцу, и щеки аж горят…

Женщина с удовольствием потянулась, засмеялась. Видно, что это воспоминание ей было приятно.

— Он уже ушел, а я заскочила в ванную, чтобы умываться… Гляжу, а у меня поясок на халате… длинный такой, за полу халата зацепился, когда я его завязывала. Пола-то и приподнимись! И сверху… ха-ха-ха… такой вырез получился! Представь — весь халат вкривь и вкось! Получается, что этот посыльный и груди мои видел… ну пусть — не полностью, но… да и нога в разрез вылезла! Как я тогда хохотала!

— Ага! Тебе смешно… а у курсанта, уверен, еще с месяц нормального сна не было! Как заснет, так полуголая военврач перед глазами…

Настя довольно засмеялась и прижалась к нему:

— Ну и пусть! Или ты ревнуешь? — и в его глаза уставилась.

Косов задумался:

— В этом случае — нет.

— Ну да… ничего же и не было! Мало ли что там себе парнишка нафантазировал! А вообще… ты ревнивый?

— Ревнивый ли я… Вот даже не знаю, что сказать. Вроде бы нет… Но — не уверен. Но — не Отелло, точно! Резать или душить женщину за то, что она предпочла другого? Хотя… опять же… если женщина раз за разом наставляет рога мужу, и никак не может в этом остановится… Хотя… наверное это другое, да?

Настя засмеялась и поцеловала его.

— Знаешь… у тебя такие губы, они с ума меня сводят! — подруга лизнула языком предмет сумасшествия, — Вкусные-вкусные! И полные такие, красивые. И очерчены так… привлекательно…

— А я всегда думал, что губы у меня как у девчонки. Злился! — засмеялся Иван.

— Дурачок! Очень хорошие губы! А еще…, - Настя пригляделась к его глазам, — Правда… Анька мне сказала, что у тебя длинные ресницы. А я и не замечала, представь?! А она оказывается — права! Какие они у тебя… и чуть подкручиваются…

— Ты уж прямо как девушку меня расписываешь…, - хмыкнув, дернул уголком рта Косов.

— А что? Симпатичная бы девчонка получилась! — засмеялась Настя.

— Это ты меня сейчас так… специально выводишь? — притворно нахмурился Иван.

— Ага! Ты догадливый! У тебя, знаешь, какая мимика интересная! Все-все по лицу видно! — обняла его подруга.

«М-да… уж сколько раз я такое слышал!».

— Ну что… ты злишься на меня? — улыбнулась она.

— Х-м-м… да нет. А как на тебя злиться… Ты вон какая… красивая, ласковая…

— Ваня… пошли на матрас, а? — с придыханием прошептала Настя.

— Вот ты спросил меня… не влюбилась ли я. А сам ты…, - переводя дыхание, продолжила разговор женщина.

— Ты знаешь… не знаю. Может что-то подобное, как ты сказала? Я вот… смотрю на тебя — красавица, умница. Думаю о тебе и у меня дух захватывает. Но… головы вот не теряю. А в любви же — голова же первая отказывает. Или нет? Ну там… эндорфины всякие!

Настя хмыкнула:

— А что такое эндорфины?

«Оп-па… а я и не знаю, а что сейчас известно о гормонах? Вот же… опять болтаю, что ни попадя!».

— Да вроде… гормон счастья? Или нет? — пожал он плечами.

— Вот как? А откуда это вообще? — уставилась на него женщина.

— Да не помню… вроде бы слышал где-то. У меня были знакомые медики…

«Упс! Опять не то говорю!».

— Да-а-а? — протянула подруга и подтянувшись, села ему на живот, — Интересно-интересно! Девушки, да? Вот только не говори мне, что это были мужчины!

— Ха! А у меня вот встречный вопрос — а ты? Ты — ревнивая? — положил руки на талию женщины Косов.

Потом одна рука, чтобы отвлечь Настю от возможных неудобных вопросов, полезла поближе к груди, а вторая опустилась на красивую попу.

— Так, Косов! Ты сейчас не увиливай! Девушки это были? Женщины? — Настя смеялась, но его рук не убирала.

— Ну сдаюсь, сдаюсь! Да… это были девушки! Так вот мы подошли к сути моего вопроса — ты ревнивая?

Настя поерзала чуть-чуть, устраиваясь поудобнее на его животе, почесала затылок.

«Забавно получилось! Как девчонка, право слово!».

— Ты знаешь… в молодости — однозначно я была ревнивой. Хотя… вот сама была как раз-таки ветреная. Это как знаешь… поговорка такая есть: «Что позволено Юпитеру, не позволено быку!».

Иван кивнул:

— Квод лицет Ёви, нон лицет бови!

— Ваня! — поперхнулась Настя, — Я не перестаю тебе удивляться! Ты что, и латынь знаешь? Откуда?!

Иван отмахнулся:

— Откуда, откуда… Да и не знаю я латыни. Так… нахватался немного.

Но она продолжала на него удивленно смотреть, поэтому пришлось объяснять:

— Ну в клубе же я работал. Там же и жил. При клубе — библиотека есть. Вот… попалась на глаза как-то книга крылатых латинских выражений. Кое-что и запомнил!

— А-а-а… а зачем?

— Ну как зачем? Пыль в глаза пустить, перед девчонками умным показаться…

Настя опять расхохоталась:

— Нет, Ваня… Ты все же… какой-то уникум! Кто бы мог подумать — для того, чтобы охмурять девиц, он учит латинские пословицы и поговорки! Ладно бы там — на гитаре или гармони играть… Плясать еще! Но — учить латынь?!

«Так-то почти и не соврал! Только читал я все эти поговорки в будущем, когда учился в «Вышке». Там тоже латинские словари имелись. Курс римского права был укорочен, по сравнению с гражданскими юристами, но все же — имелся. Да и цели были теми же! Мы еще с одногруппником соревновались — кто больше запомнил, да еще и к месту употребить! Ох и дураки были молодые! Но тогда было — понты — наше все! Хотя… на некоторых девиц действовало! А еще студентки-медички кое-чему научили! Не из словарей!».

— А еще что знаешь? — продолжала пытать «тетя врач».

— Ну, На-а-а-сть… ну чего ты, в самом деле? Мне вот сейчас даже стыдно стало!

Но та не слушала, требовала продолжения экзамена по латыни.

— Ну еще… Пер аспера эд астра! Аут бене, аут нигель…

Настя с улыбкой кивала головой.

— А еще — Фортуна нон пенис, ин манус нон реципе…

Настя замерла, пошептала губами, а потом — в хохоте завалилась Косову на грудь.

— Ой, Ваня… Ой, не могу! Ой-ой-ой… что же ты со мной делаешь?! Ой! Мне в туалет надо… а то описаюсь сейчас…

И женщина, покачиваясь и держась за живот, убежала.

«М-да… неожиданное окончание экзамена!».

Потом она вернулась, и смеясь, наставила палец на Косова:

— А вот этого… последнего в словарях точно быть не могло! Это эти твои… медички, да?

Косов, сделав морду котика из Шрека, обреченно кивнул.

— Вот же… сучки! Испортили парня! Хотя… мы, медики, такие. Циничные мы, это правда! Слушай, знаток латыни… пошли перекусим, и коньячка что-то захотелось…

— Вань! — вырвал его из полузабытья воспоминаний голос Алешина.

— М-м-м? — покосился Иван на подъехавшего ближе напарника.

— Слушай! Ты поговори с Ильичевым… Наверняка он может поспособствовать. Расписание-то патрулей готовят не без участия помкомроты. Там же все наряды воедино сводятся…

— О чем ты? Не понял…

— Ну… чтобы нас с тобой в поселок Водников почаще писали.

— А чего так?

— А то ты сам не понимаешь? Пристанционные эти поселки… б-р-р-р… и добираться туда. Да и народ там, сам знаешь! А здесь, на Рабочих — ну скукотища же!

— А на Водников что — медом намазано? — хмыкнул Косов.

— Чё ты под дурня-то косишь? Сам же все… И в училище можно, пусть и поздно, но вернуться. Да и поживее там как-то. Поинтереснее…

— Ага… и девчонок там больше, да? Особенно, если кого в институт проводить, — засмеялся Иван.