— Отставить! Я здесь организатор, мне и расходы держать! — придержал Косова политрук, — А то опять потом… перед Верейкисом оправдываться, как тогда.

«Ну и пусть! Вот уж напугал!».

Гармонисты то вместе, то поврозь наигрывали со сцены разные мелодии. Народ танцевал, но все равно поглядывал с нетерпением — когда продолжится концерт. Иван с удовлетворением заметил, как Кавтаськин, нырнув в толпу, буквально через пару минут, выловил нескольких курсантов и четко, помогая себе отмашкой руки, поставил задачу.

«Гонцы — полетели! А как он ловко их выдернул — как морковку из грядки. Ему бы котом быть — писец всем мышкам!».

Они продолжили концерт. Благо следом пошли песни все более душевные, и напрягаться необходимости не было. Парни играли и пели хорошо. Было видно, что им и самим нравится. Нравится внимание зрителей, особенно — женской их части, теплый прием и реакция публики.

Они сделали еще один перерыв, когда Косов заметил, что артисты начали уставать. Тут уже в помощь им был доставленный чай, который Кавтаськин обильно сдобрил коньяком. Прямо вот — обильно, как бы не в перебор!

«Он что, прямо поллитру в пятилитровый чайник вбухал, что ли? М-да… заставь… к-х-м-м… богу молиться… Ладно! Пусть. Хуже не будет, да и дело к концу идет. Темнеть уже понемногу начало! А ведь и сам Кавтаськин уже пару стакашек из чайника принял. И — с удовольствием принял, надо отметить!».

Курсантов и политрука отвлек звонкий голос:

— А что это вы, товарищи курсанты, с таким удовольствием пьете? Чай? Хорошо-то как! А нас не угостите, не пожадничаете?

«Оп-па! Настя! Не одна, а той, второй медсестрой, с «фигуристой». Ха! А она — в «гражданке»! Первый раз ее вижу не в форме. А ей идет!».

В светло-коричневом плаще, в кремовом беретике на голове, в туфельках на ножках, Настя была красива. Иван поймал себя на мысли, что даже не может уверенно сказать, а как ей больше идет — в форме, или вот — как сейчас.

— Товарищ военврач…, - начал приглашение угоститься чаем Юрка Гиршиц.

— Я не на службе сейчас, Юра. Так что, просто — Анастасия Ивановна, — улыбнулась женщина, подчеркнуто не глядя на Косова.

— Вот, прошу, Анастасия Ивановна! — подсуетился политрук, — и Вам, Симочка, вот стакан!

И «фигуристой» тоже налили чаю.

— Ого! А хороший у вас чаек! — удивилась товарищ военврач, — Это кто же так заваривать умеет?

И покосилась на Косова.

— Это, Анастасия Ивановна, для того чтобы голосовые связки у парней согрелись. Чтобы петь могли лучше! — пояснил политрук.

— Да? Интересно. Но, как мне кажется, все же… перебор с заваркой. Нет? Ну и ладно тогда! — засмеялась Настя, — А мы узнали… случайно! Что тут наши курсанты концерт дают, вот и решили прийти, послушать. Хорошо пели, ребята. Здорово! И людям понравилось, видно же!

Остатки концерта они «докатали», уже изрядно подустав. Косова вдохновляла Настя, стоявшая неподалеку от сцены. Но и остальным — тоже было от кого вдохновляться. Девушкам явно нравились молодые, бравые парни.

А Иван изливался своими самыми медо- и слезоточивыми песнями. Старался не смотреть в сторону подруги, но нет-нет, да и поворачивалась голова сама в эту сторону. Уже после объявления Кавтаськиным окончания концерта, гармонисты решили прогнать еще раз все вальсы, и Косов, стоя в стороне, с раздражением увидел, как с Настей танцует какой-то штымп. А на следующем вальсе Настю вел в танце политрук, чтоб ему пусто было! Сам же «попаданец» танцевать не стремился, несмотря на явно бросаемые в их с Гиршицем сторону взгляды некоторых девушек. Он все мусолил к голове мысль — как бы это договорится с подругой и «свалить в самоход» по известному адресу. Но присутствие Кавтаськина портило все.

В конце концов, не найдя приемлемого варианта, Косов плюнул в сердцах, да и пригласил на последний танец фигуристую медсестру Симочку.

«А чего нам, кабанам, нае… натанцуемся, да лежим!».

А Сима эта была явно удивлена.

— Иван! А ты чего же Анастасию не пригласил на танец? — шепотом спросила она Косова на ухо.

Иван хмыкнул, покосился на танцующую невдалеке Настю:

— Ну да, чтобы все вокруг видели… Политрук, парни наши — опять же!

Сима засмеялась:

— Ты чего, глупый, что ли? Все же танцуют? Вон Настя сейчас с политруком танцует, и что? Это что-то значит? Да ничего это не значит!

«М-да? Может и правда — надо было? Хотя — что уж сейчас-то? Наверное и правда — глупый!».

А с Симой было приятно танцевать. По росту она подходила Косову — можно сказать, что идеально. Тонкая талия под рукой, «верхние девяноста» отчетливо упираются курсанту в грудь, волнуя и будя определенные мысли. Да и бедрами она не раз касалась его ног. Тоже — ни хрена не успокоительное! Черты лица немного грубоваты, но в целом — вполне симпатичная женщина. И танцует хорошо, и умело двигается, и не пытается вести партнера.

«А приятная она, черт возьми! Очень приятная! И духами какими-то чуть слышно от нее пахнет, и волосы приятно пахнут, чуть щекотя щеку!».

И Косов, сам от себя того не ожидая, как-то машинально, перевел руку чуть ниже.

«Тьфу ты!».

Женщина удивленно посмотрела на него, потом фыркнула смехом:

— Иван! Ты чего это?

— Ой, извини… Как-то само собой получилось. Просто ты очень приятная партнерша. И красивая, и фигура на загляденье, и танцуешь хорошо. Вот…

Иван пожал плечами.

— Ты это брось…, - давя улыбку, отвела взгляд Сима, — А то… знаешь ли… мне неприятностей не надо!

— Ну правда, не хотел. Ты красива, и вот как-то так… само получилось.

— Спасибо, конечно… За комплимент. Но ты все же это — зря!

После танца Кавтаськин отвел Косова в сторону, и с раздражением кривя лицо, прошипел:

— Это… вот что, Косов. Тут мне просьбу высказали. Так что… мы сейчас в училище. А ты… вон вдоль забора. Понял?

Иван удивился:

— Не понял, тащ политрук…

— Чего ты не понял-то?! Я сейчас в ротной канцелярии на тебя увольнительный билет выпишу, до завтра, до нулей. Понял теперь?

— Ага, теперь понял! — воспрял духом курсант, — Только до нулей не получится, тащ политрук. Мне в семнадцать часов в конный патруль заступать.

— Ну, значит — до шестнадцати часов! И это… осторожнее, ага. Увольнительной-то на руках у тебя не будет.

Потом Кавтаськин помолчал и сердито добавил:

— Вот чего, Косов, с тобой всегда столько проблем? Это ж… если Верейкис узнает, что я тебе сам увольнение подписал, чтобы ты, значит… Не, Анастасию Ивановну я очень уважаю… Но, скажи мне, какого хера она в тебе нашла, а? Это же… военврач второго ранга, ага… и курсант! Мать твою… водевиль какой-то! Все… скройся с глаз моих, чтобы я тебя не видел. Сей минут!

И кинул вслед Ивану:

— Она вон там… у выхода на Маркса тебя ждать будет! Тьфу ты… вот же, мля…

Наверное, он был похож на радостного щенка, когда быстрым шагом подошел к подруге. Настя улыбку и не скрывала, но потом вдруг сделала холодный вид:

— А почему я не дождалась от тебя приглашения на танец?

— Насть… так я же… играл, пел…

— Да-да… но Симочку ты пригласить все же нашел время!

— Но ведь… это был последний танец, а ты уже танцевала…

— Значит — нужно было найти время ранее! Ты, Иван, бываешь непроходимо глуп и туп!

Косов пожал плечами:

— Тут вынужден согласится… Есть такое дело. Туплю неподецки!

Женщина засмеялась:

— Как ты сказал — туплю не по-детски? Смешно! И точно! Значит так, мой глуповатый курсант! Я вот подумала сейчас… Я когда узнала, что вы тут выступать будете, сразу решила… Ой! Что-то твоя глупость заразна. Слова куда-то теряются. В общем… я пирожные купила, вино у меня есть. Только… когда ваш чай с коньяком попробовала, мысль появилась, что торта и вина будем мало. Может прогуляемся до коммерческого? Он вроде бы до двадцати трех работает. Купим там что-нибудь посущественнее. Закуску там… И коньяк! Коньяка почему-то захотелось!

— Как прикажете, моя госпожа! — склонился в реверансе Иван, тая довольную улыбку.