Громкий хлопок, ослепительная вспышка, крик, полный боли, удар о стену и резкая боль в правой руке. Темнота. Неужели всё закончилось?

Когда на неё обрушился невесомый водопад, Марго-Рите показалось, что ещё немного — и за спиной вырастут невыносимо прекрасные крылья, и она устремится вверх, к манящему свету. Стало легко и беззаботно. Не оставив и следа, растворились все, казавшиеся только что мучительно важными, вопросы и страхи.

«Вот бы это никогда не заканчивалось», — пришла в голову шальная мысль, переполнившая на мгновение всё её сознание яростной надеждой.

Но в следующее мгновение всё резко изменилось. Куб в руке стал неимоверно тяжёлым, и пальцы бессильно разжались. Сильный удар по лбу сбил с ног. Куб лопнул, словно мыльный пузырь, и из него в разные стороны нескончаемым потоком хлынул свет. Марго-Рита продолжала падать, отстранённо удивляясь, почему нет болезненной встречи с полом. Свет, поглотивший, казалось, весь мир, охватывал со всех сторон, как пушистый, чуть щекочущий кожу мех.

Марго-Рита с усилием приподняла налившиеся свинцом веки, но ничего не изменилось — мир вокруг ослепительно сиял. Она попыталась повернуть голову, но осознала вдруг, что не чувствует своего тела и то, что она открыла глаза, ей просто почудилось. Захотелось кричать, плакать, выть, вцепиться ногтями в кожу — всё что угодно, лишь бы почувствовать себя живой, почувствовать, что ещё можно что-то сделать. И она пыталась, раз за разом…

Но тщетно.

Когда Марго-Рита уже почти смирилась с собственной беспомощностью, возникло ощущение чужого присутствия. Оно навалилось внезапно, сковывая мысли, замораживая их в сотни крохотных ледяных бусинок. В голову будто проникли чужие пальцы.

Марго-Рита попыталась закричать, но не смогла, попыталась воспротивиться, но холод лишь сильнее сковал сознание. Всё, что ей оставалось, это терпеть, чувствуя, как неизвестный копается в голове, перебирая самое сокровенное, забираясь всё глубже и глубже. Он копался в ней, как в шкатулке с драгоценностями, бусину за бусиной изучая застывшие воспоминания, и искал что-то известное лишь ему.

Сколько времени прошло, Марго-Рита не знала, но отчётливо ощутила, когда неизвестный что-то нашёл. Бусина сверкала и переливалась, отчётливо отдаваясь в её голове отголосками давно забытых чувств. Марго-Рита напряглась, не зная, что будет дальше, а когда поняла, помешать уже не смогла. Воспоминание налетело внезапно и окунуло её в детство, в тот самый день, когда волшебство проявило себя в первый раз.

***

Марго-Рите было шесть, и она ненавидела собирать мох. Приходилось часами стоять на промозглом холоде верхних пещер и кусок за куском отделять от снега клочки белёсого мха, стараясь не повредить снежный покров. Нет, она, конечно, понимала, что это важно, что из мха производят пищевой концентрат, но монотонная работа утомляла, и Марго-Рита мечтала как можно скорее вырасти и присоединиться к охотникам. Ведь охота была гораздо интереснее скучного и однообразного собирательства.

Чуть поодаль, периодически появляясь в круглом пятне голубоватого света фонаря, работала мама. Рядом с ней лежала сумка с их обедом. Марго-Рита, взглянув на неё, сглотнула слюну — есть хотелось безумно.

— Мам, может, поедим? — Марго-Рита с облегчением поставила на пол контейнер с собранным мхом, ощущая, как ноют занемевшие от холода ноги, подбежала и обняла её со спины.

— Ты сама знаешь, что ещё слишком рано. — Мама, повернувшись, одной рукой потрепала Марго-Риту по голове. — До конца декады всего два дня, а мы должны успеть собрать урожай и здесь, и в следующей пещере. Иначе, сама понимаешь…

Марго-Рита кивнула. Она прекрасно знала, что за каждой семьёй закреплены свои пещеры, которые её члены возделывают и каждую декаду собирают урожай для отправки в Таварен, поэтому пришлось со вздохом сожаления разомкнуть тёплые материнские объятия и вернуться к опостылевшему мху.

Руки выполняли привычную работу почти наощупь, свет фонаря едва рассеивал кромешную темноту вокруг. Мох постепенно наполнял контейнер. Добравшись до противоположной от входа стены, Марго-Рита ухватилась за пушистый, густой пучок мха, гигантом выделяющийся на фоне остальных, и потянула. Он не поддался. Поставив контейнер, Марго-Рита вцепилась в пучок обеими руками и потянула сильнее. Сначала ей показалось, что это бесполезно и мох сидит слишком плотно, но спустя мгновение она почувствовала едва заметное движение. Марго-Рита дёрнула ещё раз и, не рассчитав силы, упала, крепко сжимая в кулаке законную добычу. Получилось! Перевернувшись на живот, она окликнула маму, собираясь похвастаться добычей, когда стена вдруг начала трескаться и с шорохом оседать. Ещё секунда, и Марго-Рита по пояс оказалась погребена под снегом.

— Мама! Помоги мне!

Подхватив фонарь, женщина бросилась к Марго-Рите, но, заметив что-то у неё за спиной, застыла как вкопанная.

— Мама?

— Не шевелись, Рита, — она говорила тихо и медленно, а фонарь в её руке дрожал всё сильнее. — Замри и, главное, молчи.

Марго-Рита задрожала, почувствовав в ногах осторожное движение и тяжесть. Волосы на затылке шевельнул чей-то выдох. Запахло падалью.

— Отойди от неё, тварь!

В спину будто ударила ледяная глыба, Марго-Рита задохнулась. В глазах потемнело. Раздался хруст, удар и вопль. Сердце забилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, а из желудка удушливой волной поднялась тошнота. В ушах эхом отдавался испуганный крик мамы. Мысль о том, что с ней что-то случилось, металась в голове, как пойманная в силки птичка.

Не обращая внимания на боль в спине, Марго-Рита дёрнулась, силясь подняться, и, хотя перед глазами плавали разноцветные круги, зашарила взглядом по пещере. Фонарь лежал в стороне, перевёрнутый, потрескавшийся, но всё ещё сияющий. Тусклого света хватило, чтобы увидеть картину, от которой Марго-Рита застыла ледяной статуей. Мама лежала на снегу, а над ней, щёлкая челюстями в опасной близости от беззащитной шеи, навис криот.

— Беги, Рита, — сквозь стиснутые зубы проговорила мама, упираясь локтем в горло криота. — Приведи помощь! Ну же!

Дёрнувшись, криот резко взмахнул лапой с острыми когтями, дотянулся до мамы и прочертил по её лицу четыре глубоких царапины, чудом не задев глаза. Марго-Рита вскрикнула. По щеке скатилось что-то тёплое. Не осознавая, что делает, Марго-Рита стёрла это что-то с лица, и её затошнило. На ладони алой полосой остался кровавый след. Дыхание перехватило, желудок сжался в тугой комок и заболел. А Марго-Рита просто стояла и не могла ничего предпринять. Что она, маленькая девочка, могла противопоставить голодному криоту?

Но мама была ранена. Её во что бы то ни стало нужно было защитить. От этой мысли тошнота резко сменилась быстро нарастающим теплом в районе солнечного сплетения. Теплом, которое смогло вывести Марго-Риту из ступора. Не соображая, что делает, она бросилась на криота, вцепилась в его покрытые коротким жёстким мехом плечи и изо всех сил потянула на себя. Но криот этого даже не заметил, а сдвинуть его было не легче, чем огромную ледяную глыбу.

— Уходи, Марго-Рита, спасайся! Я справлюсь. — Было заметно, что мама теряла силы — её голос становился всё тише. — Беги, беги. Беги!

— Нет, мамочка, я тебя не брошу. — Голос сорвался на рыдания. — Не трогай её, убирайся. Убирайся! — взвизгнула Марго-Рита. Копившееся внутри тепло рывком через руки вырвалось наружу пронзительно синими искрами.

Нечеловеческий вопль пронёсся по пещере. В ушах зазвенело. Криот дёрнулся в сторону, пытаясь освободиться от вцепившихся в его шерсть рук, от которых во все стороны брызгали обжигающе горячие искры. Марго-Рита, даже если бы хотела, не смогла бы отпустить его — онемевшие пальцы свела судорога.

— Не смей трогать маму! Уйди! Исчезни! — кричала она, срывая голос. И искры исполнили её яростное желание. Вспыхнул ослепительно яркий свет, и Марго-Рита упала лицом в снег. Быстро приподнявшись, она огляделась — криот исчез, оставив после себя лишь мерзкий запах жжёной шерсти. Руки дрожали, Марго-Рита снова легла, ощущая, как тает снег под пылающей щекой, а по коже бегут щекочущие капельки. Она смогла спасти маму. — Мамочка, как ты?