— Сейчас ты в больнице. И, я надеюсь, ты не наделаешь еще больше глупостей. Мне уже пора, поэтому полагаюсь на твое здравомыслие. Если природа им тебя не обделила, конечно.

Она встала и направилась прямиком к выходу, не махнув даже ручкой на прощанье.

И вот я остался сам в одиночной палате, разглядывать свои новые апартаменты. Койка, тумба, телек, окно закрывают жалюзи и раковина. Сколько времени мне здесь лежать? Если бы не мое состояние, то кинулся бы прямо сейчас на выручку Эмилии. Она в опасности. Ищут ли ее? Как собираются спасать девушку? Почему именно в такой момент, я прикован к кровати? Мне ничего другого не оставалось, кроме как пробовать заглушить бурю, бушующую внутри. Эта безысходность сводила с ума! Я попытался хотя бы привстать в кровати, но тут же нахлынувшие головокружение и тошнота не позволили сделать этого. Сотрясение мозга? Перелом ребер и повреждение легкого? Да я тому ублюдку шею сверну при встрече, за свое нынешнее положение! Что же они собираются сделать с Эмилией? Неужели хотят ее убить?! Остается надеяться на то, что она необходима им живой! Перед глазами начали всплывать страшные картины пыток. Они избивают ее? Насилуют? Нет! Нельзя думать об этом, иначе я точно свихнусь. Наверняка ее ищет отец Кирилл, он точно не сможет бросить Эмилию в беде. Вышли ли они на их след? Боже, я сейчас закричу! Мне надо действовать, а не отлеживаться и раздумывать, кто и чем занимается в данный момент. Желание встать с койки было еле сдерживаемым. Я уже почти скинул левую ногу на пол, но вторая была крепко прибинтована к какому-то бруску дерева. А может, это приспособление имело название, но мне было все равно — я рвался в бой, который приходится откладывать из-за своего положения. Больше всего выводила из себя физическая слабость, когда морально ты готов на все трудности этого мира. Мысль о том, что Эмилии угрожает опасность, не покидала меня ни на секунду. Она высверливала в моей голове огромную дырку, через которую на волю вырывались вся злость и гнев на всех, кто замешан в похищении.

Потом я неожиданно вспомнил о Денисе. Я не мог ошибиться! Это действительно был мой брат! Все ли с ним сейчас нормально? Выглядел хуже меня нынешнего.

Как он оказался в Москве? Но больше всего волновало, как он оказался втянут во все это? Он один из Хранителей? Если да, то я безумно рад, хотя и время для радости не подходящее. Столько лет безуспешных поисков! Столько разбитых надежд! А в итоге всё вновь упирается в орден.

Я включил телевизор, что бы в палате не было тихо. Чтобы атакующие мозг вопросы не потрошили и без того истерзанное нутро.

Переключая с канала на канал, я наткнулся на новости. В них говорили что-то о глобальных разрушениях, о необычных природных катаклизмах, обрушившихся на город. Вслушиваться не получалось. Вновь начал погружаться в свои душевные переживания. В голове была куча мыслей, давящих на мозги. Мои немые вопросы лишь травили сердце. От этой безысходности — съедаю себя изнутри. Интересно, еще кто-нибудь в данный момент переживает одновременно физическую и душевную боли? Наверное, более «удачливого» человека не сыскать!

— У меня прямо слезы наворачиваются!

Я даже не удосужился посмотреть в ту сторону, откуда прозвучала эта язвительная фраза. До боли в ушах надоедливый голос. Вот кого мне не хватало, так это Ворона под боком!

— Эй, вообще-то, я все слышу! — постучал он себя по виску.

— Я старался сказать, как можно громче и внятней. — Ответил, все так же неосознанно таращась в экран телевизора.

— О, вижу, ты уже посмотрел последние шокирующие новости. — Не обращая внимания на мои слова, проговорил Ворон.

— Нет. — Сказал, как отрезал.

— Что? Да ты пялишься прямо в телек! Ох, милый мой, ты так совсем зачахнешь скоро.

Он пару раз шагнул и завалился рядом со мной на койку. От тряски и от моей попытки отпрыгнуть от него, я ощутил жгучую боль во всем теле, даже дыхание перехватило. Кое — как справившись с приступом, я отмахивался от дружеских объятий гостя мужского пола, да еще и без одежды. Не сразу получилось разобрать, что он там щебечет, но потом, когда до меня дошло, я застыл и все — таки позволил ему меня приобнять за плечи. Ворон говорил все о тех же новостях, которые прошли мимо моих ушей и моего разума. В них говорилось о том случае. Варшавское шоссе, где столкнулись силы, не поддающиеся объяснению обычных людей, превратилось в свалку из деревьев, камней, бетона и грязи. Самого шоссе не стало. Люди передавали свои впечатления от увиденного зрелища, и все говорили одно и то же: «Казалось, дорогу вырвали с корнем». Свидетелей происшествия не было, поэтому все свалили на погоду. В тот день и в самом деле была необъяснимая буря. Однако сложно представить себе силу ветра, что бы целое шоссе превратилось в груду камней. Синоптики разводят руками, утверждая, что не было никаких предпосылок к такому урагану.

— Как там мой брат? И что там произошло? — мне страшно было услышать правду, но я должен знать. Ведь дело касается Эмилии, а точнее ее жизни. Ворон перестал обниматься и превратился в нормального человека. Для меня именно в этот момент он стал нормальным, когда принял серьезное выражение лица.

— Дэн поправиться. Ты уверен, что хочешь услышать это от меня? Может, пусть лучше священник тебе расскажет все?

— Его здесь нет, а ждать еще — это выше моих сил. Я тут с ума схожу. Наверняка все заняты важными для миссии делами, а я лежу прикованный к койке и ничем не могу им помочь. Так расскажи мне хотя бы, что случилось. — Не знаю, почему я так разоткровенничался, но это была чистая правда.

Он сделал глубокий вдох и начал рассказывать.

— Эмилия следила за Варшавским шоссе, так как не захотела идти на праздник. Она сказала, что из-за тебя! — и многозначительно глянул на меня.

Я постарался не реагировать на его конкретику, еще начнет задавать ненужные вопросы и съедет с темы. Но то, что она выставила меня виновным в ее нежелании идти на День рождение, немыслимо. Я? Я причина ее плохого настроения?

— Ладно, понял! — понимающе хмыкнул он. — Всех подробностей я не знаю, так как сам там не был. Знаю лишь, что она встретила того придурка, которого мы ищем и завязалась битва. Она сражалась не на жизнь, а на смерть, но отваги недостаточно, чтобы победить такого сильного врага. Эмилия вызвала на помощь…Дэна. У него сила воздуха, поэтому силы стали, более-менее, равными. На определенный промежуток времени.

— Как она сражается, если обладает силой духа? — решил уточнить я.

— Нам особенно тяжело. Но для этого мы учимся драться.

— Что-то типа каратэ? — удивился я.

— У тебя странное чувство юмора! Если мой противник обладает силой огня и может харкнуть в меня горящей слюной, думаешь, я смогу вот так легко отбить ее своей ладонью?

— Хватит издеваться! — прикрикнул я. — Рассказывай дальше!

— Зануда! На чем я остановился? Ах да, Гиппомен явился в самый неподходящий момент. Они почти победили маньяка, когда на весь город вдруг обрушился настоящий ураган. Мы с тобой наблюдали это из окон машины, но на поле битвы буря была в пять раз сильнее.

— Кто такой Гиппомен?

— Он само зло, прославился на весь мир из-за своей жестокости. Не хочу вдаваться в подробности этого имени. Почитай беотийские сказания и поймешь, хотя я не понял.

— Прочесть что?! И ты это читал?! — сложно было представить Ворона, сидящего в библиотеке и изучающего энциклопедии.

— Иногда узнав лишь имя или прозвище врага, можно определить его способности, не вовлекая себя в драку с ним. А затем хорошенько подготовиться к битве.

— Глупость какая-то! — хмыкнул я. — Для чего называть себя громко кричащим именем и заранее раскрывать себя? Почему не назваться как-то по-простому.

— У всех наших врагов есть два имени. Божественные и земные. Каждый из них, как и мы, проходит через стадии рождения, взросления, становления. И не все из них обладают, силой сразу выскочив из утробы матери. Их способности также открываются со временем. А приспешники Дьявола, еще и перерождаются. О Гиппомене известно было уже очень и очень давно…