Наши глаза встретились.

– Значит, ты добилась своей цели, – задумчиво констатировал брат.

Мои губы дрогнули в грустной усмешке. Опустив голову, я мотнула ей из стороны в сторону.

– Уже неважно, какой была цель. Сейчас я только и делаю, что всеми силами пытаюсь сохранить ей жизнь.

Матвей покосился на Вадима и озвучил:

– Понимаю.

– Говори, что собирался, родственник. Время ограниченно! – небрежно напомнил муж.

Я заметила, что брат даже не пытался огрызаться. Будто действительно ценил эту возможность со мной увидеться.

– Я просто хотел, чтобы у тебя было хоть что-то… От семьи, – сбивчиво сообщил он и неуверенно протянул мне то, что все это время держал в руке. Какую-то картину в дорогой рамке. – Извини за вид – эти шакалы содрали упаковку. Наверное, думали, я там бомбу припрятал.

Я медленно перевернула полотно и тихо охнула.

Это оказался рисунок моей мамы. Одна из моих любимых картин! На ней была запечатлена девочка в белом платье на берегу моря. Она стояла на песке и, слегка раскинув руки, смотрела вдаль, где виднелся корабль. Ветер трепал ее юбку и путал длинные темные волосы. Великолепный живой пейзаж. Мама не раз говорила, что это я – та девочка…

Ком сковал горло. Слезы набежали на глаза и скатились по щекам.

– Спасибо, – только и смогла выдавить я.

– Надеюсь, ты не держишь обиды за то, что я оставил тебя тогда? – неожиданно спросил Матвей. – Мне пришлось, Эльза…

В этот момент ветер подхватил полы его пальто, и он машинально придержал ткань. Внутри передернуло – я вдруг поняла, что мне не показалось. Брат неловко застегнул пуговицу левой рукой, потому что правая кисть не шевелилась!

– Что с твоей рукой? – не скрывая тревоги спросила я. – Что тогда случилось, Матвей?!

Хмуро опустив взгляд, он поспешил спрятать бездвижную руку.

– Все хорошо... Это не большая цена за твою свободу, – уклончиво ответил.

– Эльза, пора ехать, – непреклонно вклинился Вадим.

Я растерянно встретилась с ним взглядом.

– Нет, подожди...

– Послушай мужа, Эльза, – неожиданно поддержал его Матвей. – Обо мне не беспокойся. Я был рад тебя увидеть.

Переглянувшись с Астаховым, он начал отступать, развернулся и широким шагом направился к внедорожникам. Провожая его взглядом, я ощутила такую тяжесть в груди, будто ее бетонной плитой придавило.

– Я тоже… – выдохнула неслышно.

Вадим обнял меня за плечи и потянул к машине.

– Идем.

Крепко прижимая к себе картину мамы, я непрерывно смотрела в одну точку, не в силах отключиться от навязчивых образов, выстрелами возникающих в памяти: последний разговор с Матвеем перед моим побегом, его обещание следовать за мной до конца города, люди в черном внедорожнике, погоня, стрельба… авария. Страшная авария, которая никогда не отпустит мою совесть – вечно будет раздирать ее осколками вины за искалеченные судьбы.

Значит, брата тоже преследовали… И он пытался помешать им догнать меня!

«Не большая цена за твое спасение»

Мысли накатывали в голове снежным комом, неизбежно подводя меня к итогу, где пустые, уставшие глаза брата избегают моего взгляда. Чтобы не увидела правды, которую не осилю? Или глубоко запрятанную боль, связанную с фактически приобретенной инвалидностью?..

– Это ты сделал? – внезапно прозвучал вопрос в салоне автомобиля. Я отчаянно посмотрела на Вадима, будто не требуя, а моля его ответить. – Твои люди преследовали нас?..

Он задержал на мне взгляд, в котором сверкнул лед.

– Если бы это были мои люди, Эльза, твой брат бы не отделался одной ампутацией. Он был бы мертв.

В груди резануло от этого жесткого, хладнокровного ответа. Стиснув пальцами рамку до жжения на коже, я отвернулась к окну, пытаясь не вестись на эмоции и воспринять слова мужа трезво. Плохо получалось… Матвей ведь никого не убил из наемников Вадима! По крайней мере, я горячо верила в это. Верила, что он мог выстрелить, только если его жизни действительно угрожали. И то ранить, но не убить!

Брат просто помогал мне сбежать… Я бы не выжила без этого, неужели он не понимает?!

Но сколько бы я не упрямилась, пришлось смотреть правде в глаза. Мысленно поставив себя на место Вадима, вернувшись в то время, когда я буквально ходила по тонкому льду, под хищным надзором Николая Астахова, я согласилась, что бандит не приукрашивал. Вспоминая его вспыльчивость, как его глаза ослепляла ярость – я осознала, что он мог убить моего брата. Действительно мог! И мне было так тяжело принять эту истину… Сердце ныло, и горький ком замораживал горло. Потому что я любила этого дьявола. И дорожила братом.

Проклятая война…

Неужели папа сотворил это с Матвеем? Других вариантов не оставалось, но это просто не укладывалось в голове!

– Ну что, мы на месте, – внезапно сообщил Олег. Я тут же сфокусировала взгляд и поняла, что машина движется по вымощенной дороге к красивому античному зданию. – Парни ждут команду, шеф. Все ровненько по плану: территория полностью под контролем.

Вадим кивнул.

– Скажи, что выходим.

Панамера начала замедлять ход и плавно притормозила у широких мраморных ступеней, которые простирались полукругом перед двухэтажным зданием элитного ресторана. У входа с бежевыми колоннами никого не было видно, кроме суровой охраны. Да и машин других я нигде не наблюдала. Даже наше сопровождение куда-то испарилось!

– Мы что… первыми приехали? – озадаченно спросила я.

– Нет, – отсек Вадим.

Одновременно с этим он неожиданно взялся за мамину картину и забрал ее из моих рук. Игнорируя то, что Олег и Халид уже вышли, муж принялся спокойно изучать полотно глазами. А я безмолвно ждала.

– То, что ты стала Астаховой, никогда не отменит того, что ты дочь Князева, Эльза, – вдруг сказал он, после чего напористо встретился с моими глазами. – Помни об этом. И другим не позволяй забывать. – Вернув взгляд на картину, Вадим бережно поставил ее на консоль. – Ты не за моей спиной, ты – рядом со мной. Понимаешь, о чем я говорю?

Напряженно посмотрев на мужа, а затем на картину, я твердо ответила:

– Да.

– Хорошо. Давай сделаем это.

Его слова оказались очень правильными и своевременными. Вадим настроил меня точно инструмент, которым владел в совершенстве. И я крепко вцепилась в этот настрой.

Я не за его спиной. Я рядом с ним.

Кажется, даже стук сердца раздавался в унисон моим шагам. Я подключила все ресурсы, чтобы выглядеть спокойно и уверенно. В моем теле дрожал каждый мускул, спина звенела от напряжения, руки холодели, но взгляд был твердым. Я шла наравне с Вадимом, и только он мог чувствовать, как сильно я стискиваю его локоть, заходя в открытые охраной двери парадного входа.

Здание ресторана впечатляло как снаружи, так и внутри. Роскошный неоклассический интерьер: темные стены, светлый мраморный пол, большие зеркала в широких рамках, глянцевый потолок и изысканная винтажная мебель.

Мы сразу оказались в небольшом холле с раздвоенной лестницей, уходящей на второй этаж. Вадим уверенно повел меня прямо – в широкий коридор и за нами ни на шаг не отставали четверо телохранителей. Помимо них, серьезные мужчины в смокингах встречались практически за каждым углом. Они стояли возле окон, патрулировали на втором этаже, открывали двери…

Классическая музыка, которую я услышала, едва мы миновали парадный вход, становилась все громче. Мы приближались к залу торжества. Очень скоро я увидела высокие распахнутые двери, возле которых в ожидании стояла суровая стража, и позвоночник сковало льдом, когда до меня донесся гул голосов.

– Все хорошо, – почти неслышно обратился ко мне Вадим. Он словно почувствовал, как мгновенно усилился мой мандраж, ведь я уже перестала так отчаянно цепляться за мужской локоть.

Внезапно музыка начала утихать, а вместо нее повсюду разлетелся глубокий мужской баритон. Кто-то поставленным торжественным голосом объявил в микрофон, что прибыли самые важные гости. Похоже, это он о нас… Следом музыка плавно сменилась на более тягучий, проникновенный и мощный мотив. Виолончель заиграла громче, а скрипка и пианино отошли на второй план, лишь дополняя краски завораживающей мелодии.