— Не влюбишься значит? — он наклоняет голову и рассматривает моё лицо. Снова этот изучающий и анализирующий взгляд, который ищет ответов.

— Именно.

— Значит, от меня тебе нужен только метод избавления от мыслей? — от его формулировки я смеюсь, но киваю.

— Если ты так это называешь, то да, — говорю и слегка расслабляюсь. Кожа перестает гореть, а боль в груди утихает. Ванной комнатой овладел запах Харриса.

— Хорошо, — он кивает.

— Хорошо? — спрашиваю.

— Хорошо. Я дам тебе то, о чём ты просишь, — говорит и делает шаг на меня. Я сглатываю, когда его глаза неестественно темнеют. Я думала, он скажет что-нибудь в своём стиле и отправит меня спать, но он аккуратно проводит рукой по моим волосам, собирая влагу.

— В постель, — приказывает и я хмурюсь.

— Я и так планировала лечь спать, — после моих слов он качает головой и его огненное тело наклоняется к моему уху, одарив тёплым исходящим ароматом.

— В мою постель.

Мне не нужно приказывать дважды, если вы понимаете, о чем я. Спустя минуту я уже оказываюсь переодетая в шелковую пижаму, а спустя две — лежу в убранной постели. В его постели.

Пока он переодевается, я жду в немых расспросах, прикоснется ли он ко мне или молча заснёт. Мне необходимы были прикосновения, чтобы утолить пустоту внутри. Когда кровать прогибается, я потаённо дрожу, а когда он переворачивается и моей талии касается рука, я улыбаюсь. Молча и незаметно, но улыбаюсь. Спиной я чувствую его крепкое тело, его ровное дыхание и огонь тяжёлой руки на талии. Я засыпаю в то же мгновение, когда понимаю, что давно влюбилась, но умело скрыла эту информацию от Харриса. Это пройдёт, после того, как наша сделка совершится, и мы исчезнем из жизней друг друга. А пока я буду использовать его тело в своих целях.

Я открываю глаза из-за неприятного покалывания на коже. Ночью она зудела, но я крепко спала, чувствуя во сне раздражение. Я оборачиваюсь назад и встречаюсь лицом к лицу к спящему Харрису. Его лицо расслаблено и умиротворенно, брови мирно покоятся, глаза трепещут от видимых снов. Пасмурный день идеально вписывается в острые и точеные черты лица мужчины. Желание провести кончиками пальцев по длине его бровей, по ровности носа и мягкости век возрастала с каждым вздохом. Почему между нами всё так сложно? Почему мы не можем проводить вместе все оставленные нам ночи?

Я бы осталась здесь навсегда, если бы не мысли о вчерашнем разговоре. Мне нельзя оставаться, иначе проснувшись Харрис первым — давно бы покинул комнату, не задумавшись о моих чувствах. Почему-то я думала, что его сон будет так же чуток, как при бодрствовании, но он спокойно лежит на кровати, раскинув руки с двух сторон от тела. Я встаю, медленно пробираясь к двери, последний раз бросив взгляд на спящее лицо мужчины и запираюсь в душе. Кожа розовая в области плеч, потому что подверглась напору горячей воды больше остального тела. Я стараюсь не думать про обидные правдивые слова, пока мылю голову шампунем. Стараюсь не подвергать своё сердце пыткам, пока провожу молочным гелем по рукам. Харрис с самого первого дня дал понять, что мы не будем вместе. У истории нет счастливого конца, есть только травмирующее прошлое и жестокое неизвестное будущее.

— Где она?! — слышу я, как только открываю дверь из ванной комнаты. Влажные волосы локонами спадают с плеч, я завернулась в белое полотенце и нахмурилась, направляясь к шкафу. Что за шум? Кто кричит?

— Дьявол, да мне откуда знать? — обеспокоенный голос Эйвона. Блондин тоже здесь?

— Именно, Эйвон. Дьявол, — рычит Харрис, и я недоуменно открываю дверь в холл, тогда, когда Харрис тянется к ручке. Он по-прежнему в той же одежде, в которой засыпал, выглядит помятым и заспанным. Его тёмные волосы в полном беспорядке, а глаза слегка красные и это выглядит пугающе. Правая сторона его лица отпечатала подушку и мой уголок рта слегка дрогнул.

— Что случилось? — не успеваю спросить я, как Харрис сжимает мои обнажённые плечи и затаскивает обратно в комнату.

— Ты ушла от меня, — рычит Харрис и гнев в его голубых глазах на секунду заставляет растеряться. Он устроил скандал, только потому что я ушла от него утром?

— Я пошла в душ, — оправдываюсь я и закусываю губу, в дверном проеме появляется Эйвон и в недоумении смотрит на Харриса. Он кажется по-настоящему удивленным взбудораженному поведению своего друга.

— Отвернись и не смотри на неё, — оборачивается Харрис и направляет словесный гнёт блондину. Эйвон молча закрывает дверь, а Харрис осматривает меня.

— Почему ты злишься?

— Почему ты не приняла душ в моей комнате?

— А почему я должна была? Я думала мы обсудили это вчера, — говорю я и отбрасываю его руки со своих плеч.

— Ты ушла от меня, — повторяет Харрис, и я хмурюсь.

— Да, я ушла от тебя. Что мне нужно было делать? Продолжать спать и проснуться в твоей кровати одной? — я всё ещё держу себя в руках, чтобы не разозлиться на него в ответ.

— Ты бросила меня, — констатирует факт, и я удивлённо смотрю на него раскрытыми глазами. Его глаза болезненно красные, в них витает искорки гнева и его эмоции греют мне душу. Неужели ему было так важно проснуться в кровати со мной?

— Я не понимаю тебя. Вчера ночью ты говорил, что всё, что произошло между нами было без чувств, чтобы я не смела влюбляться в тебя и не лелеять себя надеждами. А проснувшись, кричишь, потому что я оставила тебя одного. Определись, Харрис, — недоумеваю я и открываю шкаф, чтобы взять одежду на сегодняшний день. Сегодня я поеду в свой офис.

— Если я отправляю тебя в свою постель, это означает, что и проснуться я хочу вместе с тобой, — говорит он.

— Ты эгоист, понятно? Если бы я попросила тебя о том же, ты бы рассмеялся мне в лицо, — я хватаю обычную белую футболку с подвернутыми рукавами.

— Если бы ты попросила, ты бы поняла, что я остался, — голос Харриса сиплый после сна и это звучит возбуждающе. Короткая футболка плотно сидит на теле мужчины, сковывая силу мышц.

— Для чего? Лучше причиняй мне боль словесную и физическую, так я хотя бы привыкнуть к тебе не смогу. Привыкнуть к тому хорошему, что ты изредка показываешь мне, — я бесстыдно стягиваю с себя полотенце и кидаю его на пол с характерным звуком, поставив в нашем разговоре точку. Тело покрывается мурашками от соприкосновения с прохладным воздухом комнаты. Я поняла, какую ошибку совершила, когда обернулась на его молчание и увидела похоть в голубых глазах. Животную разглядывающую похоть. Я стояла полностью голая перед ним, мои волосы мокрыми волнами лежали на спине, а взгляд растеряно бегал. Я сглотнула и бросила взгляд на его твёрдый пах, выпирающий сквозь ткань спальных штанов. Чёрт возьми. Он был так возбужден… Он сжал руки в кулаки, протяжно задышав через нос, от чего грудная клетка быстрыми толчками поднималась.

— Не смей, — говорю я и показываю в его сторону указательный палец, будто этот жест остановит его от нападения. И он действительно нападает, загнав свою добычу в клетку. Он подхватывает обнажённое тело на руки, заставив ногами обнять его талию и несёт меня к столу. Я вскрикиваю, когда все вещи со стола с грохотом падают на пол. Харрис сажает меня и грубо раздвинув ноги, становится между ними. Я дрожу от его злобного и возбужденного вида. Я обнажена и открыта.

— Ты животное, — говорю я и сразу же жалею о своих словах. Он со стоном впивается в мои губы, подарив самый грубый и жестокий поцелуй, полностью оправдавший прилагательное «Дикий». Он дикое животное, такое же необузданное и неконтролируемое.

— Ещё скажи, что тебе не нравится, девочка, — рычит Харрис сквозь поцелуй и я не хотя отталкиваю его, заслуживая сильное сжатие ягодиц, от которого подпрыгиваю на деревянном столе.

— Ты специально провоцируешь меня? Хочешь остаться непоколебимой, даже с похотливым взглядом и дрожью? — с гортанным звуком выдаёт Харрис, и я гневно поднимаю свои глаза.