— Зачем? — с придыханием спросила, ощущая слабость в теле. Он молчал, конечно, он будет молчать. Что ему сказать?

— Ты купил все мои работы, Харрис, — выдохнула я со всхлипом, но слёз больше не было. Только окутанное поражением чувство, противно обволакивающее моё обмякшее тело.

— Да, это был я, — признался медовый баритон, от которого я вздрогнула.

— Ты-ты… — я не могла подобрать слов, и он сделал всё за меня, Харрис поддался вперёд, всем телом прижав меня к свободной части стены. Я выдохнула воздух из лёгких, столкнувшись спиной со стеной. Он поместил меня в клетку, двумя руками опираясь о стену по бокам от моей головы. Его лицо и древесный запах приблизились ко мне, и я сжалась.

— Я знал тебя до раута, Тереза. Я следил за тобой чертовых полгода, оттягивая время встречи настолько, насколько мог продолжать врать Андреасу. Я видел тебя с утра и тобой заканчивался мой день, я знал всё до мелочей о твоей жизни, потому что такова была моя работа. Знал о чёртовом кафе перед университетом, где девушка-официант готовила тебе свежевыжатый апельсиновый сок, без которого ты не начинаешь свой день. Знал о твоей привычке ходить в носках по дому даже в летнюю погоду. О любимых духах, о лошадях, о привычке каждые пол часа разминать пальцы, потому что они уставали держать кисть. Мне известна. Каждая. Часть. Тебя, — он говорил без остановки, заставляя меня расширенными от слез глазами смотреть на него. Он не только похитил меня, он преследовал меня. Он знал обо мне всё и пока я жила спокойной жизнью, рядом со мной всегда находился он — мой похититель. Я захлебнулась, тихо подавив слёзы, заставив его расширить глаза.

— Не плачь, — молил Харрис, и я заглянула в холодное бушующее море, державшее свои волны под контролем. Не плачь, не плачь, не плачь.

— Ты следил за мной, — подтвердила факт я и моя голова закружилась. Я делала всё, чтобы не упасть в обморок от душащего недостатка кислорода.

— Это тоже было планом Андреаса? Показать мне мои картины, чтобы после уничтожить? — выкрикнула я, толкая Харриса в грудь. Он не сдвинулся с места и от моей попытки ударить его, захотелось истерически засмеяться. Харрис схватил мои руки, которые в попытке бились, ударяя его по всем частям тела. Он сжал запястья, дёрнув так, что теперь его лицо было напротив моего. Горячее дыхание опалило мои щеки, а холодные глаза старались отрезвить. Но я не буду в порядке.

— Это не было планом Андреаса. Я хотел, чтобы ты стала частью моей жизни, но не так, как должно было быть. И я решил, что раз не ты будешь моей, то они, картины, твои работы, часть твоей души — станут моими, — прорычал Харрис, раздраженный моей выходкой и я успокоилась. Следы от слёз холодили разум, а произнесённые слова туманили голову. Я стояла на платформе, которая с каждым моим выдохом кружилась всё сильнее, и я не могла остановить тошноту у горла. Голоса в голове: голос Харриса, обман, слова моей помощницы, которая объявила, что картины куплены. Всё смешалось в голове, и я готова была закричать.

Одно я знала точно, тот, кто стоит передо мной и сковывает мои руки — больше не будет в моей жизни. Я должна была избавиться от главной эмоциональной проблемы. Я набрала воздуха в лёгкие, отвлекаясь от его пухлых губ, красивого разреза глаз, густых бровей и ровного лба.

— Обманом, которым ты кормил меня, я никогда не буду твоей, Харрис, — апатично ответила я и почувствовав, как мимолётно ослабла хватка на моих руках, я дёрнула их со всей силы, оказавшись свободной. Он отпустил меня, а я проскользнула и бросив взгляд на последнюю висящую картину, поднялась по лестнице. Последней картиной был Харрис, я подарила ему его портрет, навсегда возжелав уничтожить нарисованное лицо.

— До сих пор не понимаю, почему я обязан это делать, — бурчал блондин, но продолжал с наклоном вбок идти за мной. Я с некой жалостью наблюдала за его попытка выпрямиться, но несмотря на то, что ему необходим был постельный режим, он покладисто поехал со мной в офис.

— Я тебя не заставляла, скажи спасибо своему дружелюбному дружку, который плюет на твое здоровье, — я сжала лямку сумки, в которой на всякий случай припасла помимо косметики — бумагу и карандаш. Я могу начать нервничать и волноваться и единственным способом успокоиться будет засесть и нарисовать что-нибудь обыденно лёгкое.

— О, Тереза, я никогда не поступлю так с Харрисом. Он единственный, кто оплачивает счета с больницы и покупает мне таблетки, — он улыбнулся морозному ирландскому солнцу, и я нахмурилась, разглядывая вид огромного небоскреба. Хендерсон Консалтинг находился в государственной собственности до того времени, пока я не достигну законного возраста стать Президентом компании.

— Почему он? По-моему, семья Конте достаточно богаты, чтобы как минимум ваши внуки были миллионерами, — я сказала так, потому что помнила многую информацию о семьях, входящих в Лигу Андреаса. Семья Конте была одной из самых богатых в Италии.

— Правильно запомнила, но законы в нашей семье отличаются от обыденных, — проинформировал он. Я засмеялась, привлекая внимание людей на парковке.

— Знаешь, когда растёшь в мафии, всё кажется немного отличающимся, — с долей шутки сказала я и Эйвон хмыкнул.

— В семье Конте есть правила: нас в 18 лет отправляют на произвол судьбы, забрав папину карточку с бесконечными деньгами, дом, машину и все возможные удобства. А если ты достоин зваться Конте, ты найдешь способ выжить и разбогатеть, — он пожал плечами, а я удивилась его словам.

— И ты ничего не добился? — с моего вопроса Эйвон заливисто засмеялся, резко нахмурившись и взявшись за бок. Он всё ещё беспокоил его.

— Добился, конечно, но в семью не вернулся. Я обязан быть в Италии, рядом с отцом, а я выбрал Харриса, — он говорил с радостной ноткой, но я не спутаю боль в его голосе. Он настолько доверял Харрису, что готов загубить своё будущее?

— Но разве ты не собираешься стать доном мафии после своего отца? — спросила, вдыхая полную грудь воздуха, когда показалась стеклянная дверь офиса. Моего офиса.

— Я стану доном в любом случае, не важно буду ли я рядом с отцом или поодаль, — беззаботность в его голосе удивляла, и я нашла некое сходство между нами. Ему тоже суждено стать наследников и судя по всему, Эйвон не горит желанием управлять мафиозной семьей.

— Почему ты позвала меня, а не своего дружка? — спросил он, когда мы открыли стеклянные двери в офис. Меня ударил аромат свежести и лайма, запах которого витал в просторном холле офиса. Всё было так, как я и запомнила. Мраморно белый пол отражал светящиеся лампы на блестящем потолке. Интерьер холла стильный и сдержанный, с использованием нейтральных цветов и эргономичной мебели. Прямо напротив стеклянных дверей и панорамных окон стоял ресепшн, где находится администратор, который приветствует посетителей и помогает им ориентироваться. Две девушки осмотрели нас беглым взглядом. Судя по всему, Эйвон имел ввиду Эйдена.

— Я сама не знаю, — честно призналась я и уверенным шагом направилась к девушке, которая тут же напечатав что-то на клавиатуре, подняла голову ко мне.

— Вас приветствует Хендерсон Консалтинг, какого рода услуга Вам требуется? — любезно спросила она и прищурилась, изучая деловую одежду на мне. Эйвон подоспел за мной, включая обаяние и красоту своих карих глаз. Мой голос будто покинул меня и прочистив горло, я поняла, что он сел.

— Эйвон Конте, Маргарита. А перед Вами сама Тереза-Лилиан Хендерсон, дочь Вашего Президента компании, мистера Джеймса Хендерсона, — чистым, серьёзным голосом проговорил Эйвон, и я готова была залиться краской. Маргарита, чьё имя написано на её бейдже, торопливо извинилась и быстро забегала пальцами по клавиатуре. Вторая девушка, закончившая давать указания клиенту, подошла к ней и сразу же узнала во мне Терезу Хендерсон.

— Боже, зачем так официально и строго? — вымолвила шепотом я, на что Эйвон хихикнул, наклоняясь к моему уху.