— У тебя будет достаточно времени, чтобы выслушать и выговориться Джеймсу, — он остановился, посмотрел на меня внимательнее.

— Ты многое услышишь и уйдёшь отсюда с правдой, которая скрывает в себе много лжи, Тереза, — сказал Харрис, заставляя мурашки пройтись по телу. Он выглядел подавленным, выглядел до невозможности противоречивым. Я сжала зубы и сказала:

— Правда освобождает, — выдохнув, я сглотнула ком. Харрис молча смотрел на меня, а я на него и казалось, между нами, всего сантиметр расстояния. Всё выглядело так, будто я прощаюсь с ним, а он по-прежнему смотрит на меня с холодом и отстранённостью. Он отошёл и открыл мне дверь, Эйвон и Харрис остались стоять за ней, а я вошла в кабинет.

В центре стоял массивный стол из натурального дерева, чёрное исполнительное кресло, на стенах висели полки для книг и хранения важных документов. Цветовая палитра кабинета в серьёзных и спокойных тонах, оттенки серого и голубого. Взгляд упал на вторую часть кабинета, и я вскрикнула, увидев отца.

— Тереза!

— Папа! — вскрикнули мы в один голос и подошли друг к другу, обнявшись. Я ощутила родной запах дома, родное лицо отца и мой взгляд тут же потеплел. Неизвестность отпустила меня, вместо этого я испытывала спектр смешанных эмоций: радость, грусть, страх и боль. Наши объятия стали ценнее после долгой разлуки.

Он как будто постарел от большого стресса, устал от вечной работы и ещё моя пропажа… Я не могла даже связаться с ними и рассказать, что со мной все в порядке. Я боялась отпускать руки, думая, что он может раствориться.

— Что происходит, папа? Меня больше месяца держали в полной неизвестности, а теперь ты здесь, — сказала я, он мягко улыбнулся, взяв мои руки в свои и сел на диван. Его руки были ледяными, дрожащими и сморщенными.

— Нас вероятно прослушивают, — сказал он и осмотрелся по сторонам, я сглотнула. Вспомнив тяжёлый медвежий взгляд Андреаса, можно многое приписать этому человеку. Его взгляд, словно сталь, готовая разрубать любое живое существо. Дыхание из его рта при разговоре могло выпускать яд. Жесток.

— Я ошибся, сделал непростительную глупость, милая. Эта глупость может пророчить мне смерть, но ты…Послушай меня, ровно через два месяца тебе исполнится 21 и все полномочия моего бизнеса официально перейдут к тебе, Тереза, — начал он, серьёзно и обеспокоено, смотря на меня. Я молча слушала его, сместив брови и сжалившись. Мне было так печально на душе, в меня поместили много маленьких грузиков, которые при каждом слове папы прибавляли в весе.

— Ты будешь полноправной владелицей моего бизнеса, а Андреасу нужно только это, нужно твоя соглашение вступить в Корпорацию Экселсиор, Лига, — он остановился и бросил взгляд на стену, увешанную грамотами и наградами. Лига Экселсиор, я слышала о ней мимолётно, когда отец возвращался домой в ужасном настроении и разговаривал с мамой. Его дела всегда были под запретом, пока мне не исполнилось 18. Лига, сформированная одним человеком, куда согласились вступить крупнейшие бизнесмены мира, ради решения общих целей.

— Ты помнишь, что я тебе говорил о Лиге? — спросил серьёзно отец, и я всмотрелась в большие глаза своего отца. Мне хотелось спросить, как дела дома, как дела у Дороти и не поднимается ли у мамы давление. А вместо этого, в быстром темпе пытаюсь внять информацию от отца.

— Они решают общую экономическую проблему страны, — ответила я, после чего отец грустно улыбнулся и опустил глаза.

— Все они представляют собой самую настоящую законную мафию, состоящую из преступников и манипуляторов, — ответил он и я вздохнула, закусив губу. Ведь отцу предлагали вступить в Лигу, иначе бы он так много не говорил об этом маме. Так вот почему он всегда возвращался домой в ужасном настроении, его загружали… Заставляли и манипулировали и кажется, я догадываюсь кто.

— Но почему ты и твоя компания? — спросила я, мои руки моментально вспотели.

— Им необходимо влияние и деньги и, если Андреас не получает удовлетворительного соглашения добровольно, следует насильственное и принудительное, — ответил он и погладил меня по щеке, казалось, я побледнела.

— Почему мне? Почему так рано? Я не справлюсь, я знаю слишком мало, папа, — в истерике расспрашивала я. Я знаю слишком мало, чтобы вступать в дела компании. Я слишком молода.

— Ты не одна, Тереза. Одному из них можно доверять. Я был глуп, когда решил поступить так. Я думал это спасёт и поможет мне избавится от Лиги, но он обошёл меня и нацелился на тебя, Тереза. Моя милая, как бы я хотел вернуть всё обратно и не втягивать тебя в дела своего бизнеса, — грустно отозвался отец, будто произносить слова доставляло ему тяжёлую боль. Он никогда не нагружал меня своими делами, я добровольно захотела поступить в университет и практиковаться в его компании. Там я видела своё будущее, там я должна была остаться и работать, потому что это дело всей жизни моего отца. Отца, но не моё. От этой мысли я быстро избавилась, обязанная перед отцом.

— Кому я могу доверять? — я знала многих коллег отца, но должна была знать точно. Мой беглый взгляд расстраивал папу, он побледнел.

— Харрису, доверяю Райту. Он защищает тебя, что до сих пор странно для меня, но я думаю, он доверенное лицо, — его слова били в меня неожиданностью. Защищал? Меня? Я бы поспорила, вспоминая, как он сдался перед тяжёлым взглядом Андреаса, заставив меня танцевать при них.

— Ты не уверен? — от моего вопроса отец помялся. Я глубоко выдохнула, как учил Энцо.

— Я твоя наследница, папа. И даже если ты совершил ошибку, я справлюсь с ней, — уверенно сказала я и потянулась обнять отца. Он остановил меня своим покачиванием головой и слезливым взглядом.

— Я поступил неправильно, я выбрал семью, за это я и поплатился, — начал он, я нахмурилась и услышана шумные и громкие голоса за дверью.

— Но я никогда не пожалею, что выбрал вас, Тереза, — закончил отец и в кабинет ворвалась вооружённая полиция и спецназ в чёрной форме. Шум. Голоса. Крики. Отца прижимают к стене, отбрасывая меня в противоположную сторону, от чего я ударяюсь затылком об панорамное окно. Мутные глаза, но я пытаюсь сказать хоть слово. Тёмный силуэт стоит прямо перед моим отцом, скрученным и поставленным на колени. Я не вижу его лица, но знаю — ему очень больно.

— Джеймс Палмер Хендерсон, Вы задержаны по обвинению — распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию и будете вскоре отправлены в суд, — проговорил дикторским голосом полицейский и отца увели, вдавливая его лицо вниз. Что произошло? Я глотала ртом воздух, испуганная и заплаканная, ощущала боль в затылке и пересохшее горло. Меня будто вывернули наружу, сдавив все внутренние органы. Я встала на ноги, продолжая плакать и не понимать, почему его увели. Почему в кабинете было так много полиции? Что он сделал? Самый честный и праведный человек оказался задержан полицией самым ничтожным образом.

Андреас вошёл в кабинет, поправляя синий галстук на идеально чёрном костюме с белой рубашкой. Он улыбался, когда смотрел на меня с подкошенными от страха ногами и плаксивыми глазами.

— Это самый очевидный исход, Тереза, для тебя и твоего отца. Он знал, что будет при попытке перечить мне. Так, где же его правда? Где его попытки вывести все на чистую воду? Правильно. В тюрьме, — проговорил он и я заметила в его руке чемодан для бумаг.

— Когда были украдены документы твоей семьи, это сделал я. Мой золотой племянник добыл их для меня. Вторым его заданием было выкрасть наследницу компании, с чем он справился отлично. Твой отец знал, что это был я, поэтому на протяжении месяца старался добыть самые каверзные сведения о моей личности, пытаясь встретиться с моими старыми коллегами. Он пытался оклеветать меня, что на самом деле было правдой. И чего он добился, посмев перечить мне? — самодовольно улыбнулся Андреас и достал из чемодана бумаги, я увидела движение краем глаза. Харрис вошёл в кабинет, осматривая меня с ног до головы, после чего Андреас подозвал его к себе.