Во время разговора приказчик ненавязчиво меня прощупал, оценив покупательскую платежеспособность и мою погруженность в предмет торга, и сделал свое предложение.

В итоге предложенные им цены на ингредиенты оказался вполне себе адекватным.

Не сказать, что мне дали честную цену — в столице я смог бы выручить за ингредиенты в два, а то и в три раза больше — но для северной провинции это была хорошая цена.

Более того, приказчик дал пояснение по каждой позиции, где она используется и кому он сможет её продать, и какие сложности есть с последующей реализацией.

В общем, впервые за долгое время я встретил коллегу-профессионала, с которым приятно было пообщаться.

Итогом нашей беседы стала обоюдовыгодная сделка.

За все ингредиенты я получил огромные по купеческим меркам деньги — двести пятьдесят золотых.

А в качестве бонуса Игорь Андреевич Хомутов — так звали приказчика — согласился помочь с реализацией рыбы, которую я обещал доставить из Николаевки в течение десяти дней.

Мы ударили по рукам и расстались довольные друг другом.

Мой стартовый капитал превысил отметку в четыреста пятьдесят золотых — настоящее богатство по местным меркам — и я освободил оба Инвентаря.

Отпраздновав заключение сделки плотным обедом, Вишу, как обычно, достался стакан молока, я снова вернулся на рынок.

Закупил десять пудов соли* и двадцать сосновых бочек — больше в Инвентарь не влезло и, прикупив на всякий случай овечий тулуп, потопал за городские ворота.

Переть на себе сто шестьдесят килограмм соли было непросто, но выросшая благодаря Проколам сила и выносливость позволяли совершать такие подвиги.

Ну а за городом я достал из личного Инвентаря мотособаку и, разместив соль в грузовом прицепе, сел за руль.

Меня ждала четырёхчасовая дорога по холодной, заснеженной дороге, но на душе было тепло.

Первая часть моего досрочного экзамена была выполнена: я успешно обратил ингредиенты в звонкую монету и подготовился к транспортировке рыбы.

Дело было за малым — добраться до Николаевки и договориться с местными рыбаками.

— Ну, с Богом! — выдохнул я и, вставив средний энергокристалл, нажал на газ.

Мотособака послушно покатилась вперед, а я довольно улыбнулся:

На этот раз у меня все выйдет без сучка и без задоринки! Ведь правда же?

*1 пуд равен 16, 38 кг

Уважаемые читатели, сегодня 25 мая — Последний звонок) С праздником всех причастных!

Увидимся ровно через сутки)

— Скажи мне, Пахом, почему ты и твои работники так плохо чистите рыбу?

Я находился в Николаевке уже третий день, и до сих пор не мог добиться от рыбаков внятных ответов на мои вопросы.

А интересовало меня все подряд. Каким образом местные ловят рыбу, где и как солят, почему используют именно сосновые бочки и ещё миллион вопросов.

Но больше всего меня тревожил вопрос качества.

Достаточно было разок пройтись по рыбным рядам Николаевска, чтобы понять — местные рыбаки были криворукими лентяями.

Поскольку ничем другим нельзя было объяснить состояние рыбы.

Большинство рыбы, которую я видел на рынке в Николаевске, была уложена в сосновые бочки и щедро посыпана солью.

Вот только заглянув в бочку становилось понятно — рыба, как говорится, второй свежести.

Об этом говорил и запах, и внешний вид товара — каждая вторая рыбина была ужасно почищена — жабры, требуха, склизкая чешуя…

Признаться, когда я ехал в Николаевку, я ожидал встретить здесь максимально тупых и ленивых людей, которые банально не умеют работать ни руками, ни головой.

Иначе невозможно было объяснить такое халатное отношение к продукту.

Каково же было мое удивление, когда я понял, что местные рыбаки — великолепные специалисты своего дела!

Я закономерно задался вопросом, почему же, черт возьми, местные рыбаки так плохо чистят рыбу⁈

Вот только местные шарахались от меня, как от чумного, и мгновенно включали дурачка, когда я начинал приставать к ним с вопросами.

И только на второй день я смог получить ответы на свои вопросы.

Случилось это в доме у старосты Николаевки, Пахома, который по совместительству, являлся главой местной артели рыбаков.

Сегодня у артели был выходной, и я застал Пахома дома.

Вот только несмотря на то, что беседа шла уже битый час, мы ни на пядь не приблизились к интересующему меня моменту.

— Почему плохо? Как умеем, так и чистим, — Пахом, здоровенный двухметровый детина с белым шрамом на левой щеке, развел руками. — Как деды завещали, так и делаем, господин Макс.

Свою жену и пятерых детей Пахом отправил в баню на помывку, и нашему разговору никто не мешал.

Вот только на столе, за которым мы сидели, не было даже чая — явный намек на то, что мне здесь не рады.

— Пахом, ты давай-ка бросай этой дурью маяться, — поморщился я. — Давай поговорим, как деловые люди…

Стоило единожды посмотреть в хитрые глаза Пахома, чтобы мгновенно понять — этот громила у себя на уме.

И хоть староста всеми силами строил из себя недалекого рыбака, я успел понять — он тот еще хитрец.

— Это как, господин Макс? — староста, когда разговор заходил о чистке рыбы, становился неимоверно глуп.

— Пахом, — я демонстративно закатил глаза. — Сколько ты выручаешь за свой улов?

— Ну дык, — глава артели почесал затылок, — выходит по три медяка за рыбешку.

— А в бочку сколько рыбин влезает?

— Можно и сотню сложить.

— Выходит, за бочку выручаешь три серебряных?

— Когда как, — уклонился от прямого ответа рыбак. — А что?

— Я дам тебе четыре, но за хорошо почищенную рыбу.

— Это вам лучше Дениску нанять, господин Макс, — Пахом тут же попытался перевести стрелки, — он может так рыбу почистить, что ни чешуи, ни костей, ни уж тем более требухи не будет. Уж бочку-то за месяц сможет выдать. Да и любой деньге рад будет.

— Да сдался мне твой Дениска, — рассердился я. — Мне нужно двадцать бочек почищенной рыбы!

— Можно пацанов привлечь, — Пахом покосился на окно, из которого был виден длинный сарай, гордо именуемый местными школой.

— Покажи ему монету, — посоветовал свернувшийся в клубок Виш, — Или тресни по его наглой роже.

Виш, несмотря на Огненный щит, жутко мерз, отчего его и так несладкий характер стремительно портился.

И я целиком и полностью понимал фамильяра — даже Огненный щит не спасал от вездесущего холода, который, казалось, проникал до костей.

— Вот, — я продемонстрировал старосте серебряный, — может быть это поможет наладить деловой разговор?

— Непохоже на деловой разговор, — хитро прищурился Пахом.

— Тресни по этой зажравшейся харе, Макс! — посоветовал Виш. — Его рожа так и просит кулака!

— Хорошо, — я, не обратив внимания на слова фамильяра, достал из Инвентаря золотой и положил его на стол. — А если так?

— Уже лучше, — Пахом сделал вид, будто золото его не интересует, но в его глазах вспыхнул алчный огонек.

— А знаешь, Пахом, я, пожалуй, пойду, вон, к Дениске. Он мне и за серебряную монету все расскажет.

Я знать не знал, кто такой Дениска и как его найти, но под наглого Пахома прогибаться не собирался.

Чем больше я общался с этим громилой, тем отчетливей понимал, что передо мной находится очень хитрый, наглый и расчётливый человек.

— Не спешите, господин, Макс, — широко улыбнулся Пахом, не сводя глаз с монеты. — Деловой разговор, так деловой разговор!

— Смотри, Пахом, — я катнул старосте золотой. — Если меня не устроит твой ответ, то я и деньги назад заберу, и недовольство свое выражу.

— Не извольте сомневаться, господин, Макс, — староста, не вставая, изобразил нечто похожее на полупоклон, — все сделаем в лучшем виде.

— Скажи мне, Пахом, отчего вы так плохо чистите рыбу?

— Как умеем, так и чистим, — фальшиво улыбнулся староста. — Как все, так и мы.