— Господин, так это не мы выгнали, а Валук.

— С вашего попустительства. В Данаре не осталось ни одной ученой души.

— Тогда нам казалось, что это правое дело.

Маркус дернул себя за рыжий ус.

— Ну, салтыс, а сейчас ты тоже так считаешь?

Стефан пожал плечом.

— Нет, наверное. Все мы считали, что Валук не допускает ошибок. Он у нас голова, говорили мы.

Огненные хлопья от сбитых железных птиц падали на черепичные крыши. Там, где дерево преобладало в строении, зажигалось сильное пламя. Город в нескольких местах дымил. Через пролом в стене прошел гигантский паук.

— Эка штука! И что мы будем делать? — спросил салтыс.

— Найдите Брассику. Отправляйтесь сейчас же.

Уже вскоре защитники Данара поняли, что имеют дело не с простым гигантским чудовищем — Паук обладал магическими свойствами и совсем не получал урона. Всякий раз, когда по нему кто-нибудь наносил удар, он тотчас укрывался зеркалом Венеры. Тонкий розовый луч света из его жал поджигал всех, кто попадал под него.

Многие рыцари и ополченцы, потеряв самообладание, побежали к стенам второй линии.

Маркус вел в бой лучников и арбалетчиков. Стрелы и болты не пробивали зеркало Венеры, но рыцарь требовал стрелять беспрерывно. Паук игнорировал стреляющих, явно имея цель пробить последнюю преграду перед шоленским замком. Железные птицы окружили чудовище, не подпуская никого слишком близко.

Прибывший Часлав с конницей предложил использовать бомбы, приготовленные Брассикой перед сражением. Маркус посчитал, что следует отвлечь и задержать паука, пока с ним не разберется самостоятельно маг. Часлав согласился с этим.

— А что же делать с западной стеной? — Лука всматривался на горящий запад города, указывая на пожарища. — Раз, два, три, четыре… Семь пожарищ! Им нужна помощь.

«Всё идёт не по плану, — подумал Маркус. — Я хотел удержать основные силы от боя как можно дольше. Ещё не задействовано войско салтыса Радимира, стоящее в замке и состоящее из крепких рыцарей-латников; стоит ополчение, собранное наспех из горожан и крестьян, вооруженное чем попало. Видимо, придётся пойти на жертвенный шаг»

— Дьявол! Отправьте чернь на подмогу к салтысу Дамиру.

— Но это же крестьяне с вилами, — возмутился Часлав.

— Это лучше, чем ничего.

— Это пустая трата крови, Маркус. Чернь не отстоит западный фланг.

— Я хочу сохранить как можно больше основных сил перед генеральным сражением.

Часлав хлопнул рукавицами.

— Оглядись! Уже! Идёт! Вовсю!

— Отправляйте ополченцев на запад, — Маркус грозно смотрел на Луку, но тот явно метался между командующим обороной и верховным шоленом.

— Я человек со старой душой… — промямлил он, подергивая себя за белую бороду. — Решите уже, наконец, молодые-знатные, что мне делать.

— Отправляй ополчение на запад.

— Маркус! — Часлав испытывал сильное раздражение. — Пусть войско с Радимиром идет защищать запад.

— Да твой Радимир даже доспехи не надел. Мальчишка не хочет сражаться за город. Чем тебе так не угодил этот знатный дурак?

Сверху спикировали железные птицы. Лучники и арбалетчики пустили разом сноп стрел и болтов. Большая часть птиц повалилась намертво, но две самые юркие сорвали одного рыцаря с лошади и потащили за пределы города.

— Мы теряем время, — сказал Маркус. — Я здесь командующий обороной, вы сами дали мне такую власть. Потеряем западный фланг — бросим город вплоть до берега реки. Лука, отправьте сигнал Рудольфу, пусть идет оборонять западный фланг.

«Пош-ш-шла!», — Часлав в ярости погнал коня к чудовищному пауку.

Когда стена второй линии обвалилась, Маркус находился в ста шагах от канализации. Стефан не вернулся ни сам, ни с Брассикой, поэтому рыцарь отправился искать девушку самолично. Часлав, как мог, отвлекал гигантскую машину, но она в конце концов прорвала вторую линию.

Машины роем пробивались сквозь разбитую стену из выложенных рядов бочек, заполненных камнями. В суматохе не разобрать, кто враг, кто друг, а кто просто случайный гость, которому не повезло оказаться в гуще сражения. Луч света ползал по домам, людям и баррикадам; золотое навершие церкви оплавилось и слезами стекало вниз, в ревущее пламя средокрестия.

Мимо Маркуса бежала женщина — без волос, с обугленным телом, в почерневших лохмотьях; белые глаза, полные ужаса и адской муки, демонстрировали животный инстинкт: бежать, бежать куда глаза глядят, подальше от войны. Единственное, что говорило о всё ещё человеческой природе этой обреченной женщины, было прижатое к груди белорукое дитя.

Рыцарь скакал до канала, и увидел развалины полосой в несколько десятков метров. Ей удалось подорвать тоннель.

— Брасс! Брасс! — кричал Маркус. — Я тут!

Никто не отвечал. Он спешился с коня, принялся разгребать камни из бывшего входа в тоннель, и страх всё глубже проникал в его душу.

— Мой господин! — прискакавший Томислав был весьма напуган. — Не ожидал вас тут увидеть. Что вы делаете?

— Ты что здесь делаешь? Разве ты не должен находиться с Чаславом?

— Он отправил меня на запад с тридцатью конниками.

— Ах, дьявол! Ну не может он без своеволия!

— Часлав всё же верховный шолен, — виновато произнес Томислав. — Вы пойдете со мной?

— Нет. Я ищу Брассику.

Томислав кивнул головой и опустил забрало. Тридцать конников направились с ним по узкой улочке к западным воротам.

Маркус продолжил растаскивать камни, к нему присоединились двое рыцарей и даже несколько случайных зевак из черни. Никто толком не понимал, что они ищут, но все верили: «Раз Маркус этим занимается…»

Наконец, когда наткнулись на валуны, намертво лежавшие и крепко зажатые меж собой, Маркус бросил дальнейшие раскопки. Люди ожидающе на него смотрели. Рыцарь стал корить себя за то, что потратил так много драгоценного времени. Он потерял самообладание, непростительный проступок в бою.

— Все живо на защиту второй линии! — оседлав коня, Маркус поскакал обратно.

Механоиды после того, как захватили купеческий район, внезапно поменяли тактику. Добравшись до торговых рядов, чудовища под предводительством гигантского паука занялись укреплением позиций, словно пожелали окопаться в городе.

— Что на западе? — Маркус спросил у Луки, защищавшего вторую линию. Рослый мужчина в легкой кожаной броне, подбитой крепким мехом, ясными голубыми глазами смотрел на командующего взглядом человека, только что вышедшего из тяжелого боя.

— Чего не знаю, того не знаю.

— А где твои слуги?

— Я потерял весь отряд, — признание Луки в том, что он оставил там всех бойцов, вызвало замешательство у Маркуса.

— Ну ладно… Война поганое дело, сам знаешь.

— Что прикажете?

— Бери любого коня, скачи на запад и разведай обстановку. В бой не вступай, лети молнией, доложи как можно скорее.

Лука так пришпорил коня, что тот встал на дыбы от боли.

К Маркусу стекались люди. Их простые лица, полные отчаянной надежды, взирали на него, ища спасения. Маркус знал, как дорого чувство безопасности — его дом уничтожили, и теперь, казалось, пришел черед уничтожения их домов. Порочный круг войны. Немногие откликнулись на мольбы Выша в те роковые дни. Теперь все платят за это бессердечие.

Эта беспощадная сила, по-видимому, не определяющаяся между добром и злом, готова сокрушить любое поселение, какие бы стены не возвели строители. Эта сила не объявила ни ультиматума, ни требования, всё строится на людских допущениях о некоей выгоде от гибели королевства. Эта сила ненасытна и готова отправиться за следующей жертвой: после Данара будет Эйна, а потом и всё королевство целиком, дальше южные острова, а может, и весь мир…

Ни у кого не останется своего дома. Все станут сначала такими, как Маркус: вечными воителями, странниками, бегающими от одной пустоши к другой в поисках уголка для доживания последних дней. Закончится всё рабскими кандалами дьявола Дрекаваца.