Может быть, победа на этом конкурсе станет ключевой для Бориса, и его жизнь изменится, он сохранит себя и не превратится в ничтожество, каким в итоге стал. Только одно немного печалило: приходится рассчитывать на чью угодно помощь, но только не родительскую. Для мамы все, действительно важное для Бориса, меня или Наташки — не более чем блажь.

Вспомнился анекдот, как лежит бегемот в болоте, пускает пузыри, подбегает к нему детеныш: «Папа, побежали со мной корабль строить!» «Ага, сейчас, брошу все свои важные дела и побегу с тобой ерундой страдать».

Приехали мы ровно в четыре. Телевизор стоял возле стола на тумбочке, сколоченной из ящиков, младшие вокруг него чуть ли хоровод не водили. Ян стоял на коленях и говорил:

— Так а смысл? Без антенны показывать не будет. Кабель тянуть надо.

Все повернулись к нам с Борисом. Их негодование из-за несправедливости сгладилось предвкушением развлечения, все ждали. Что мы приготовили и зачем тут телек без антенны, Илья не говорил, Кабанов тоже. Санек лишь подмигнул мне.

— За уроки, народ, — крикнул я. — Развлечения только после того, как все сделаем. Что у нас завтра?

Илья открыл дневник и зачитал:

— Алгебра, физика, география. Английский мы в воскресенье сделали. И труд.

Чабанов передернул плечами. Минаев сказал:

— Кстати, Ростовчук сидит. Дорика с Афоней отпустили.

Алиса обхватила себя руками и выругалась.

— Надеюсь, у них хватит ума перевестись в другую школу, — проговорил Илья.

Мне вспомнилась предыдущая проблема — Чума, который притих и больше на меня не наезжал. Сделал вид, что ничего не было.

— А Рама че, не таскают? — спросил Каюк.

— У него и спроси, — прогудел Димон Чабанов, уселся за стол, достал учебник, тетрадь. — Давайте все сделаем и будем откисать, а?

Сперва каждый попытался решить алгебру. Не получилось только у Минаева, и он швырнул тетрадь об стенку.

— Ненавижу! Тупая хрень, вот кому оно надо? Никогда ж не пригодится.

Я воспользовался знаниями взрослого:

— Вроде как нет, но это здорово прокачивает мозги.

— Что-что? — скривилась Гаечка.

— Ну, решение странных задач, — объяснил я. — Мозги начинают лучше соображать. Да и матеша много где для поступления нужна. Лучше постепенно разбираться, потом все сразу не вызубришь.

— Круто мы сегодня тупарей подставили, — вспомнила Гаечка. — Не стали вызываться, и все получили по заслугам.— И добавила с гордостью: — Кстати, у меня задачка-то получилась!

— У меня нет, — вздохнул Минаев, поднимая тетрадь.

Илья сделал приглашающий жест:

— Иди сюда, объясню.

А мне подумалось, что у Минаева та же проблема, что у Каюка: он не знает элементарного и теперь, понятное дело, ничего не соображает на уроках. Илья растолковал ему, но Димон все равно не понял. Когда Илья вернулся к знаниям пятого класса — дошло до Димона!

— Ну что, будем тупарей спасать? — спросил Чабанов.

— Будем, — кивнула Гаечка. — Пусть почувствуют разницу, как с нами, а как без нас! Учителя, наверное, в шоке от того, что с нами случилось.

— Они, по ходу, еще не поняли, — предположил Минаев, гордый тем, что он понял алгебру!

— Так, теперь физика, — сказал Илья.

Я предложил:

— А давайте покажем физюле, как вести урок?

— Не поняла, — качнула головой Гаечка.

— Тема у нас интересная: свет, преломление света. Давайте каждый разберет тему и расскажет интересно, а не как она: бэ-э-э, прямо пропорционально, м-э-э, обратно пропорционально. Корпускулярно, бре-ке-ке, волновой, бре-ке-ке. Кто-то что-то понял? Деби-и-илы!

— А как рассказать интересно, когда написано нудно? — Илья ткнул в учебник. — За интересным надо в библиотеку.

«Или в интернет, — подумалось мне. — Как же не хватает его! Тык — и вот тебе такая информация, тык — а вот другая. Эх».

— Вот написано: корпускулярно-волновой дуализм, а что это такое, кто-то может сказать так, чтобы было понятно? — Все уткнулись в учебники. Я продолжил: — А ведь физюля полчаса вещала! По идее, мы что-то должны с ее урока вынести. В идеале домашка должна сводиться к тому, чтобы просмотреть учебник, освежить знания, выучить формулы и решить задачку. А мы — зубрим, как идиоты. Итак, свет — это частица или волна?

Все оторвались от учебника.

— Дуализм — двойственность, — объяснил я. — То есть свет, это и частица, и волна. Отсюда вывод, что волновой — понятно, как волна, корпускулярно — это типа частичечечно. То есть свет — эдакий оборотень. Когда рождается или с чем-то взаимодействует, он — частица, а когда летит — волна.

— Кропу… кор-пус-ку-ляр-но, — с трудом выговорил Минаев.

Каюк сделал па руками, словно творил заклинание, и утробным голосом произнес:

— Кропус-корпускус! Куляр-пускуляр!

Димоны и Алиса покатились со смеху.

Так за шутками и прибаутками расправились мы с физикой, и с географией, повторили английский. И к шести Илья молча вышел за приставкой. Ян, который был немного в курсе, отошел к стене, чтобы всех видеть, а я пожалел, что нет фотоаппарата — для хроник бойцовского клуба.

— Санек, а «кодака» у тебя случайно нет? — спросил я. — В смысл, на продажу.

— Мать еще в июле продала, — ответил он.

Хлопнула дверь — все повернули головы, приготовившись к сюрпризу, но это га базу ворвался взмыленный Рамиль.

— Я не опоздал, нет?

Следом за ним вошел Илья с пакетом. Кабанов встал и захлопал, воскликнул:

— Та-дам! — И затарабанил по столу, отбивая дробь.

Илья извлек приставку, а я сказал:

— Родители Ильи разрешили играть и нам, но по часу в сутки. Иногда — дольше, но очень редко и на каникулах.

— Вау! — воскликнул Каюк и сделал сальто.

Алиса оживилась, прошлась по матрасам «колесом».

— Ух ты, это надо отметить! — восторженно выдохнул Чабанов.

На этот случай я купил каждому по бутылке колы, раздал и смотрел на друзей, и фотографировал памятью счастливые лица, взгляды, лучащиеся радостью. Все невзгоды отодвинулись на второй план, даже Борис оживился, и Фортуна подмигнула моему брату, когда он тянул жребий: ему выпало играть первым, т он сразу схватил джойстик. Следующей была Гаечка, за ней — Алиса, Димон Минаев, Кабанов, еще Димон.

Поглядывая на друзей с завистью, Рамиль грыз гранит науки, а потом не выдержал, завис над головой Бориса, гоняющего Марио, с тетрадью. Наверное, ни в одной стране у Марио не было такой группы поддержки, нигде его не любили так, как у нас, ведь «Денди» — самая доступная приставка, «Сега» стоила в два раза дороже.

Под звуки пиу-пиу Марио бежал, бился головой о кирпичи со знаками вопроса, выбивая очки, перепрыгивал через злобных птиц и черепах. Выбил гриб, шарахнулся от него.

— Лови его, вырастешь, — посоветовал Кабанов. — Это прущий гриб!

Борис послушался — Марио вырос, заскочил на зеленую трубу, спасаясь от злобных мобов.

— Да не убегай ты! Прыгай на птицу! — подсказал Кабанов. — Прибьешь, получишь очки.

— Дави, беспощадно дави! — крикнул Ян, ударив кулаком по ладони.

По экрану побежали помехи. Борис взревел. Ян долбанул по телеку, но было поздно — Марио убился о чеепаху, и Борис выругался так виртуозно, что ему позавидовал бы студент филфака. Пришлось начать сначала.

Борису удалось пройти два уровня за пятнадцать минут, но он и раньше пробовал, а вот Гаечка путалась в кнопках и убивала Марио раз за разом. К концу своего времени она более-менее разобралась, но пришлось уступать место у руля Алисе, которая справилась лучше.

В итоге играли все до полдесятого и разошлись взбудораженные, предвкушая грядущие приключения. Кабанов, которому жутко не хотелось домой, признался:

— Блин, а вместе веселее играть! Дома сидишь, как дурак, скучно.

— Что там мать? — спросил я.

Санек махнул рукой.

— Деньги афганцам отдала и забухала. Вроде послезавтра скажут, что и как. Хоть ясность появится. Я устал про это думать. Уже все куртки продал, одна осталась. И в квартиру готов переехать, и в общагу, лишь бы больше не ныкаться.