— Я в полицию не хочу. Не люблю я их… — после некоторой паузы проговорила она.

— Ради фатерлянда пересилишь себя, — с той же интонацией сказал Петер. Никак не мог простить ей, что она втянула его в историю с пистолетом. — Кофе налить?

— С коньяком, если можно.

— Коньяк денег стоит, моя дорогая. А ты, как я понимаю, сегодня пролетела мимо.

Всю дорогу до станции они просидели молча в купе проводника, наблюдая, как постепенно светлеет за окном. Ждали остановки.

А Бекешев спал.

На станцию поезд пришел по расписанию. Он должен был стоять не больше трех минут. Но задержался, пропуская воинский эшелон.

Матильда выскочила на перрон со своей сумкой, и, к ее великой радости, из соседнего вагона вышел лейтенант — размять ноги и подышать свежим утренним воздухом. Это был высокий молодой человек с коротко остриженными светлыми волосами, водянистыми голубыми глазами и мужественной челюстью арийца. Воротничок его мундира был расстегнут. Офицер только-только проснулся.

— Господин лейтенант, нужна ваша помощь, — подлетела к нему Матильда, зная наверняка, что уж этот-то окажется настоящим офицером немецкой армии.

— Слушаю вас, мадам, — улыбнулся и учтиво наклонил голову офицер.

— У меня в купе спит русский офицер.

— Что?! — с немца моментально слетела улыбка. На женщину смотрел солдат, находящийся при исполнении служебных обязанностей. — Откуда здесь может быть русский офицер? Мы давно отбросили русских от наших границ и воюем на их территории. Я даже не могу вам сказать точно, сколько до них сейчас.

— В городе я видела его фото на плакате. Там написано, что разыскивается русский офицер и он очень опасен. Я узнала его.

Немец вытащил из кобуры пистолет и решительно пошел к ее вагону. Встретившись взглядом с проводником, молча поднял брови и получил в ответ утвердительный кивок. Петер протянул ему пистолет обер-лейтенанта. Немец осмотрел его, проверил обойму, защелкнул ее обратно и засунул оружие в свою кобуру.

— Выставь красный фонарь, — приказал Петеру офицер и поднялся по ступенькам в вагон. Обернулся к Матильде.

— Идите за мной. Покажете купе.

— Иду, иду, — охотно согласилась женщина, не испытывая никакого страха. Сейчас ее защищал немецкий офицер, который, в отличие от этого тюфяка Питера, выстрелит не задумываясь, если русский начнет сопротивляться.

Она показала офицеру купе, и тот, резко отодвинув дверь, вошел внутрь, держа пистолет дулом вниз. Подошел к спящему Бекешеву, поднял пистолет и сильно потряс его за плечо.

— Приехали, гасподин русскай афицер. Встать! — обратился он к Бекешеву по-русски с заметным акцентом.

Дмитрий открыл глаза и сразу оценил обстановку как абсолютно безнадежную. Немец держал пистолет у его лба. Палец лежал на спусковом крючке. Любое резкое движение спровоцирует выстрел. Сзади, вытянув шею, стояла Матильда, которая жаждала насладиться унижением русского.

Бекешев ощутил, что не выспался толком: двух часов явно недостаточно. Но теперь он легко может не спать день — этого ему хватит, чтобы прорваться через Бреслау и подсесть в воинский эшелон. Остался пустяк: избавиться от офицера и проститутки — этой патриотической стервы. Из-за нее влип в историю, как штабс-капитан Рыбников из рассказа Куприна.

— Встаю, господин лейтенант, — ответил он по-немецки. — Пожалуйста, уберите пистолет от моего лба. Еще выстрелит ненароком.

— Не в вашем положении о чем-то просить, — ответил немец, перейдя на родной ему язык. Но пистолет слегка отодвинул. — Вставайте и выходите из купе.

— Встать-то я встану, — Бекешев неторопливо откинул плед, и лейтенант увидел, что русский спал в трусах. — А вот пойти из купе — не пойду. Сначала оденусь.

— Я уже сказал — не в вашем положении ставить условия. Пойдете в трусах. Не помрете.

— Не пойду, — серьезно ответил Бекешев. — Можете меня пристрелить, но я офицер, и, хотя мы примерно одного возраста, я старше вас по званию и позорить себя не позволю.

— Позвольте узнать, какое у вас звание? — без иронии спросил лейтенант.

— Штабс-капитан Бекешев к вашим услугам.

— Одевайтесь, господин штабс-капитан, — лейтенат пятясь приблизился к двери и закрыл ее перед носом у Матильды. Он сел напротив Бекешева, держа его на мушке.

Дмитрий потянулся к сумке, где лежала форма, и вытащил из нее галифе.

— Стоп! — приказал ему лейтенант. — Никакой немецкой формы. Надевайте это тряпье. Могу вас уверить, господин штабс-капитан, что больше вам не придется носить форму немецкого офицера. Да и русского тоже…

Бекешев даже не пожал плечами. Молча стал натягивать штаны Ганса.

— Откуда у вас парабеллум и наша форма? Неужели вы убили офицера? Здесь, на территории Германии.

— Нет! — решительно и без колебаний ответил Бекешев. Он знал, что малейшее колебание в голосе приведет лейтенанта к мысли отомстить за смерть офицера немецкой армии. — Трофеем это не назовешь. Все украл, когда ваш офицер купался в озере.

— Значит, подставил под трибунал, — утвердительно сказал немец. — Знал бы раньше, пошел бы у меня голеньким.

Сколько раз уже Дмитрий мог обезоружить самоуверенного лейтенанта. Но не было гарантии, что тот не успеет выстрелить. А шум и паника в вагоне меньше всего сейчас нужны были Бекешеву. Надо обождать, пока лейтенант поведет его к выходу. Там он поневоле приблизится на расстояние выверенного годами тренировок удара по руке с пистолетом, независимо от позиции противника — сзади ли, спереди, сбоку…. Сотни раз Дмитрий отрабатывал этот прием, пока не добился полного автоматизма в перехвате кисти и нахождении нужного нерва, чтобы вызвать мгновенный паралич мускулов всей руки.

Разве может нормальный человек с обычной реакцией уследить за смертоносным броском кобры, укусом волка, прыжком леопарда из засады? Потому лейтенант ничего не понял, когда внезапно его рука попала в стальной захват и ее пронзила чудовищная боль, от которой разжались пальцы, и пистолет со стуком упал на пол вагона. Бекешев напал на лейтенанта на глазах проводника, когда они вышли в тамбур и немец неосмотрительно приблизился к нему. Кончиками пальцев Дмитрий ударил офицера под дых, и крик боли застрял в глотке немца. Легконько оттолкнув лейтенанта, который охотно упал на пол, ибо ноги его не держали, Бекешев выдернул из его кобуры «свой» пистолет и поднял второй с пола. Тут же навел один на проводника, а второй на Матильду.

— Меняй фонарь, а то пристрелю. И в вагон быстро, — тихо, но грозно приказал он Петеру.

Петер и не думал артачиться. Он выставил зеленый фонарь и убрал красный.

Бригадир, который шел выяснить причину задержки, увидел, что проводник выставил зеленый фонарь, и вскочил на ближайшую подножку. Все в порядке, можно двигаться. Бригадир дал отмашку. Поезд тут же тронулся.

У Матильды подкосились ноги, она выронила свою сумку и бессильно прислонилась к стенке вагона.

— Марш в это купе, сука, — Бекешев указал пистолетом на купе проводника. — А то дырку между глаз сделаю.

— Я не могу, — пролепетала она, соскальзывая вниз.

— Ты, — Дмитрий навел пистолет на проводника, — затащи ее в свое купе.

А сам подошел к офицеру, рывком одной руки поднял его с пола и приставил пистолет к горлу.

— Я пристрелю вас, лейтенант, если станете делать глупости. У меня нет выхода. Идите в купе проводника.

В купе он усадил всех у окна, а сам устроился напротив. Ехать еще как минимум пару часов. А может, и больше. Трудно будет просидеть в постоянном напряжении. Лейтенант наиболее опасен — готов атаковать в любую секунду.

— Тебя как зовут? — спросил Дмитрий проводника.

— Петер, — быстро ответил проводник, остро сожалея теперь, что не пристрелил русского. Ведь мог стать героем… Никогда, правда, не мечтал об этом, но все равно было бы приятно.

— Веревка есть, Петер? Не может быть, чтобы не было. Не ври мне… Кстати, всех касается — пристрелю не задумываясь любого из вас в случае намека на сопротивление. Так есть веревка? — рявкнул он на Петера.