Во время одного из коротких перерывов она задала вопрос, на который молодой человек ответил с секундной заминкой:

— Куда тебя ранили, Вернер? Покажи мне твой шрам.

— A-а… меня контузило. Потому и лечился долго…

— Тебя хорошо подлечили — ты сильный. Со мной так впервые. А я повидала мужчин, — выговорила она стандартную фразу проституток, когда они наконец успокоились. Но сейчас с удивлением призналась себе, что не солгала.

— Ты тоже хороша. Оказывается, я многого не знал. Будет о чем вспомнить в окопах… Завидую твоему мужу, — Дмитрий сделал вид, что не понял, с кем имеет дело. Мельком подумал, что если она все же заговорит о деньгах, то он ответит ей словами старого пошлого анекдота: офицеры за доставленное даме удовольствие денег не берут.

Его неудержимо клонило в сон. Встал с ее ложа, надел трусы и перешел к своей кровати. Прилег, укрылся пледом и через минуту уснул.

Матильда даром времени не теряла. Обшарила брюки и пиджак попутчика в поисках денег и к своему великому разочарованию нашла какую-то мелочь, из-за которой не стоило стараться. Бросила взгляд на спящего и тут впервые поняла, что уже где-то видела его лицо. Напрягла память, но безрезультатно. Видела, видела… Ладно. Потом вспомнит, где она встречалась с этим лгуном. Это ж надо — придумать такую глупую легенду о невесте, которая вышла замуж и не написала об этом. Такие сказки годятся только для мужчин, способных скрыть, что уже женаты и дети есть, и даже жениться по второму разу. Женщина иначе устроена: если она рвет, потому что нашла другого, прежний партнер перестает ее волновать. Женщина не оглядывается. Будь у этого Вернера действительно невеста, он бы первый узнал, что она его не дождалась.

Матильда бесшумно достала с полки сумку, в которую Бекешев забросил пистолет. Раскрыла ее и, отодвинув в сторону рубашки Ганса, вытащила наружу китель обер-лейтенанта и замерла в изумлении. Он не солдат! Да и откуда у рядового деньги на билет в такой вагон? Но и не офицер, потому что ни один офицер не наденет сейчас гражданский костюм, если у него есть форма!.. Значит, этот Вернер… вор? Откуда у него форма обер-лейтенанта и пистолет? A-а, это не ее дело. Обшарила карманы, больше по привычке, понимая, что, даже если найдет деньги, не возьмет лишнего. Если этот вор или, еще хуже, бандит потом найдет ее, мало ей не покажется. Но в карманах ничего не было. Еще раз посмотрела на спящего уже со злобой. Китель держала перед собой. И так вышло, что голова Бекешева как бы торчала из него. Вот тут до нее дошло, где она видела это лицо. На плакате! Вспомнила подпись под портретом: «Разыскивается вооруженный русский офицер. Очень опасен. Увидевшего его просят позвонить по телефону. Номер…» — номера она не запомнила. Ей это было ни к чему. Это он! Правда, без усов, но усы можно сбрить. Как же быть? Ей выходить через час. А денег она не нашла. Да откуда у этого парня деньги, если он русский офицер? Матильда обшарила карманы галифе — теперь можно. Этот русский не будет ее искать и никуда не побежит жаловаться. Когда ничего не обнаружила, злость окончательно затопила ее. Мало того что трахнул — он был действительно хорош, — так еще с самого начала и не думал платить за удовольствие. Теперь она понимает его голодную страсть вначале: с кем еще мог здесь переспать русский офицер? Немец давно бы утешился с проституткой или вдовой-солдаткой, которых развелось так много. Из-за такого и развелось!.. Надо его сдать. И, кто знает, может, она получит деньги за этого русского! Идти по вагонам, искать военных? Сначала надо пойти к Петеру.

Женщина быстро оделась, то и дело оглядываясь на спящего Бекешева, и выскользнула из купе, не закрыв дверь на защелку. Когда она вошла в купе к проводнику, тот пил кофе.

— Ты чего так рано? Не спит? У тебя еще час до остановки, чтобы его сморить и заглянуть в бумажник. Зачем ты вообще пришла? Мы ведь с тобой незнакомы, — от неожиданности ее визита (первый раз за многие месяцы, что она здесь работает) Питер говорил быстро и не давал ей слова вставить. Наконец он замолк и выжидающе посмотрел на Матильду, поняв по ее лицу, что случилось нечто неординарное.

— Петер! Это русский офицер. Я видела плакат с его физиономией, — драматически прошептала Матильда.

— Да ты что!.. Ты не ошиблась? Я не видел плаката…

— Куда ты вообще смотришь? В вагоне есть военные?

— Ты не торопись. Почему так решила?

— На документе, который я нашла в кителе, совсем другое лицо. Посмотри, — она протянула проводнику удостоверение обер-лейтенанта. И главное — ни пфеннига в карманах!.. Чтобы офицер был в гражданском и без денег — я в это не верю! Петер, надо что-то делать. Там в его сумке пистолет. Я боюсь…

— Он спит?

— Мертвым сном… Может, есть военные в вагоне?

— Нет. Вообще вагон пустой. С этой войной люди стали прижимисты — предпочитают что попроще.

— Жаль. Мужчина нужен. Мужчина…

— А я кто? — обиделся Петер.

— Ты? — Матильда даже фыркнула. — Какой ты мужчина? Я знаю тебя уже давно и ничего мужского в тебе не заметила.

— А кто ты есть, чтобы судить? — возмутился Петер. — Ты меня совсем не знаешь, а я могу…

— Что ты можешь? Пристрелить его?

Петер не ответил.

— То-то. И не говори мне о том, что ты мужчина. Я ж тебе сказала, что в сумке лежит пистолет, а ты притворился, что не расслышал.

Петер задышал, набираясь смелости. Его задело, что проститутка презирает его.

— Я все расслышал. Ты сказала, что он спит мертвым сном, так я сделаю его мертвым. Принеси пистолет, и я застрелю его.

— Сам принеси, если ты такой смелый. Я же сказала, что боюсь возвращаться.

— Ладно, я сам пойду, — окончательно осмелел Петер.

— А если он не спит?

— Я проводник, могу войти по делу, — Петер встал и решительно вышел из своего купе в тамбур.

Прошел к купе, где спал Бекешев, и осторожно потянул дверь.

В купе был полумрак, на диване спал крепким сном русский. Петер заглянул в раскрытую сумку, вытащил оттуда пистолет и подошел к спящему. Направил на него оружие. Ствол почти касался головы Бекешева. Петер положил палец на спусковой крючок и, закрыв глаза, стал легонько жать на него, со страхом ожидая нечаянного выстрела. Он знал, что перед самым выстрелом на спусковой крючок надо нажать посильнее, и ощущал, что у него не хватит сил сделать это. Механизм, к его великой радости, не поддался. Петер вспомнил, что сначала надо снять пистолет с предохранителя. И вдруг увидел, что оружие в его руке дрожит. Только теперь почувстствовал дрожь во всем теле. Особенно сильно дрожали колени. Он затаил дыхание и осознал, что не в состоянии ни снять пистолет с предохранителя, ни тем более выстрелить. Когда понял, что стрелять не будет, испытал дикое облегчение. Почти радость. Никогда не думал, что простое убийство человека требует такого напряжения. Он просто не в силах выстрелить в спящего. А если эта стерва ошиблась? Откуда вообще здесь русский? Ему же в тюрьме гнить за безвинно убитого… Кому он чего докажет? А у него жена, дети, родители. Нет, он не может… Почему он вообще полез в это дело? Угар патриотизма разум затмил? Да эта шлюха все повернула так, что он сошел с ума.

Петер вывалился из купе весь покрытый испариной. Матильда ждала его, стоя у двери.

— Ну что же ты? — шепотом спросила она.

Петер рассвирепел:

— А ты? Иди стреляй, стерва… A-а… не можешь. Тогда молчи.

Он взял ее за руку и повел в свое купе.

— Я пистолета в жизни в руках не держала. А ты говорил, что мужчина…

— А я тоже не держал. Видишь, он на предохранителе. Я сниму, а ты иди и стреляй. Но если ты ошиблась — гнить тебе в тюрьме до конца дней.

— Что же нам делать? — жалобно спросила она.

— Скоро станция. Ты выходи и ищи военного. Найдешь до отхода — все будет хорошо. Военный человек знает, что делать. А я в армии не служил.

— А если не найду?

— Пойдешь в полицию! Считай, что не повезло с деньгами в этот раз, — издевательски сказал Петер. — А там уж точно знают, как быть. Телеграф в нашей стране работает исправно.