Он не знал, как начать эту необычную схватку. Очень скоро все знали, как подавать команды, ибо борцовские дуэли стали главным источником отработки приемов, которым курсантов учил штабс-капитан Караев. С легкой руки Бекешева фраза «Я вас вызываю» стала рутинной. Дмитрия вызывали чаще других, не только потому что штабс-капитан советовал «вызвать» Бекешева, если кому-то не давался прием. Просто с подпоручиком было сложнее, нежели с любым другим курсантом. Бекешев не отказывал сокурснику в помощи, и зачастую в «дуэлях», разбившись на пары, сражались сразу несколько курсантов. После схватки участники подробно разбирали элементы того или иного приема. Вызовы следовали один за другим, никто не отказывался «драться», такого курсанта просто не поняли бы.

Штабс-капитан Вадим Петрович Караев, гениальный самородок, создал науку самообороны против пистолета, ножа, винтовки, саперной лопатки — через много лет создатели великого самбо творчески использовали его заметки, извлеченные из архивов ВЧК, где офицер погиб в проклятом восемнадцатом во время красного террора, который развязали большевики в отместку за покушение на их вождя. Караев не имел к этому отношения. Прими он в этом участие, лежал бы вождь мирового пролетариата, откинув ботинки в сторону, и не дергался. А создатели самбо не включили Караева в соавторы. Будем считать, что не могли.

Дмитрий увидел, как стремительно надвигается на него Фадеев, по-боксерски раскачиваясь телом и закрывая руками подбородок и живот. В мгновение он оказался рядом и резко выбросил левую руку вперед. Прямой удар был неотразим для человека, который никогда не занимался боксом. Но Бекешев и не собирался отражать его. Он изящно пригнулся и успел отскочить в сторону, избежав и апперкота правой.

Еще несколько раз бил Фадеев, но каждый раз его удары только рассекали воздух — реакция у Дмитрия была феноменальной, движения легки и скоры. Фадеев начал удивляться: в чем дело? Он никак не может попасть в этого подпоручика. Тот прыгает от него мячиком в разные стороны, проскальзывает под вытянутой рукой, почти задевая головой подмышку, и еще успевает нанести легкий удар по корпусу, как бы напоминая, что тоже дерется.

«Пора кончать», — подумал Бекешев. Он подпустил Фадева достаточно близко, резко присел на одной ноге с одновременным поворотом к Фадееву боком. Уперся рукой в землю, вторую ногу заученно выбросил вперед и подсек. Фадеев рухнул на траву, не поняв, как он получил удар по ногам, если его противник почти лег на землю.

— Все! — немедленно поднял руку Жданов. — Победа за Бекешевым.

— Это случайность! — вскочил на ноги Фадеев.

— Нет! — вышел из круга зрителей Караев. — Все было по правилам. Вы проиграли схватку. — Повернулся к Бекешеву: — Где учились подсечке?

— На родине, — ответил Дмитрий. — Еще пацаном был.

— Как насчет того, чтоб со мной сейчас? Не устали, надеюсь?

Дмитрий замялся. Уложить любого курсанта — это одно дело. Преподаватель — совсем другая песня… Он положит и Караева, это ясно. И что после? Какими глазами курсанты будут смотреть на такого учителя? Может, поддаться?

— Не вздумайте мне поддаться, подпоручик. Не надо беречь мой авторитет, я о себе позабочусь, — догадался о его мыслях Караев. Он уже снимал сапоги. — Если вы это сделаете, я перестану вас уважать. Как определим победителя?

— Успешный болевой прием, — поставил условие Бекешев, вспомнив, что в школе Муссы Алиевича только так выявлялись победители поединка.

Они сошлись в схватке, и скоро никто не остался равнодушным, глядя на стремительное мелькание рук, ног, изгибы тел, захваты и броски. Бекешев сразу забыл, что хотел поддаться, — после первого же выпада штабс-капитана. Это была атака профессионала. Караев оказался равным ему, и потому все мысли подпоручика были только о победе. Штабс-капитан получил пару ударов ногой в грудь и один по голове, сам ответил бросками, без пощады швыряя Бекешева на землю. Они постепенно зверели, и крики, которыми зрители поддерживали их, стали постепенно затихать. Курсанты переглядывались между собой, но никто не рисковал встрять между ними — сомнут, искалечат да еще и не заметят в горячке… Хотя никакой горячки не было. Взаимная злость не мешала им холодно выискивать слабые места друг у друга.

— Прекратить! — услышали они командный голос начальника школы.

Инстинкт дисциплины сработал в Бекешеве, и он приостановился. Этого оказалось достаточным, чтобы Караев, захватив руку Дмитрия, заставил его перевернуться в воздухе. Штабс-капитан не стал ни проводить болевой прием, ни имитировать смертельный удар ногой по голове. Мгновенно сообразил, почему удалось легко бросить Бекешева. Отпустил руку и помог подпоручику встать. Разойдясь в разные стороны, они церемонно поклонились друг другу.

Показательный бой сыграл большую роль во взаимоотношениях между преподавателями и курсантами. Учителя увидели, что в школу пришли молодые офицеры, уже умеющие постоять за себя, — у каждого было нечто свое, что отличало его от других. Один умел хорошо фехтовать, другой прекрасно стрелял… Для преподавателей курсанты очень скоро стали новыми товарищами, которых надо обучить профессии разведчика. Субординация соблюдалась во время занятий — все указания и приказы выполнялись беспрекословно. А вечером учитель и курсант могли даже выпить на брудершафт и потрепаться на любые темы. В этой школе разница в звании и возрасте не имела почти никакого значения.

Караев подружился с Бекешевым. Со временем он начал говорить «ты» молодому человеку. Они развлекались вдвоем, вели задушевные беседы, выпивали, хотя Бекешев не был большим любителем спиртного и в этом виде спорта никогда даже не пытался соревноваться с новым другом, безоговорочно отдавая ему первенство. Но на борцовском ковре не было уступок. Часто они устраивали показательные бои, где капризная виктория переходила от одного к другому. Вечерами, оставшись вдвоем в тренировочном зале, они разрабатывали новые приемы, бессознательно повторяя путь мастеров восточных единоборств.

Дмитрий писал учителю об этих разработках и всегда получал ответы с одобрением или критикой, которая порой была уничтожительной. В таком случае они либо отбрасывали прием, либо доводили до ума.

Караев хотел познакомиться с Муссой Алиевичем.

Он долго и терпеливо обучал Дмитрия кидать нож. Ничего не получалось поначалу — нож летел сильно, но не вонзался в горло манекена или в доску с нарисованными на ней кругами. Уже все научились с кажущейся легкостью вонзать оружие в указанную Караевым цель, а Дмитрий никак не мог освоить это искусство. Как он завидовал другу, когда тот снизу без замаха швырял финку, и она всегда втыкалась почти в центр круга.

— У тебя нет уверенности в себе, — говорил ему штабс-капитан. — Когда ты стреляешь из револьвера, я вижу, что ты не думаешь о том, попадешь или промажешь. Ты просто стреляешь! Тебе равных в школе нет по стрельбе с бедра с двух рук. В чем дело? Не думай о попадании, смотри в точку и работай кистью. Ты все делаешь правильно. Бросай нож без мыслей. Не думай! Бросай!.. Есть!.. Еще раз! Есть!!! Попробуй теперь у меня промазать — из школы выгоню за бездарность!

Месяц прошел, пока Караев с радостью выкрикнул эту угрозу.

Дмитрий передавал все, что узнал и усвоил от Муссы Алиевича, не только штабс-капитану, но и сотоварищам. С его подачи были закуплены манекены, и на них курсанты оттачивали свое мастерство. Постепенно все, кто удержался в школе, стали бросать манекены и своих приятелей через голову, бедро, делать подсечки, ножницы, одним рывком швырять на землю «противника» при ходьбе навстречу друг другу…

Но никто даже не пытался сравняться с Дмитрием в умении драться ногами. Бекешев прошел эту науку в юношестве, когда тело поддается умелой тренировке, в результате которой не составляет великого труда забросить ступню выше головы и нанести такой удар, после которого противник никогда не поднимется.

В школе Дмитрий с благодарностью вспоминал все растяжки, через которые его безжалостно протянул Мусса Алиевич.