— Вы пришли, чтобы помочь мне? — требовательно спросила голова, с каждым слогом извергая голубое пламя. — Помогите мне, и я помогу вам… но вы должны мне помочь.

— Нам сказали, что Миледи забрала нашу подругу Лайану, — ответил Кэшел. — Мы здесь, чтобы вернуть Лайану.

Смех Миледи был таким, словно разбилось стекло. — Я отпущу вашу Лайану, когда буду готова, герой! — сказала она. — Эта женщина пришла ко мне, и она останется со мной, пока ты не выполнишь мою просьбу. Помоги мне, и я помогу тебе!

Кэшел посмотрел на голову, просто посмотрел на нее и задумался. Расиль стояла немного в стороне от него, но он ничего не сказал ей, пока не разобрался во всем сам.

— Не думай, что можешь ударить меня! — сказала Миледи. Судя по тому, как повысился ее голос, она подумала, что он мог бы это сделать, а также подумала, что он мог бы попытаться. — Тебе это все равно не поможет! Мои слуги сбросят ее с вершины башни, если со мной что-нибудь случится. Каждый раз, когда миледи открывала рот, из него вырывался очередной порыв пламени, а запах серы становился все острее.

Возможно, было бы милосерднее проломить ей череп посохом, но Кэшел не собирался так поступать с женщиной, не имея на то более веской причины, чем та, которую она ему до сих пор привела. С другой стороны, он не был уверен, что удар по голове Миледи убьет ее. Здесь происходило нечто большее, чем обычные жизнь и смерть.

— Мэм? — обратился к ней Кэшел. — Что вы хотите, чтобы я сделал для вас? Если я смогу, я сделаю это. Но вы должны отпустить Лайану.

Миледи выплюнула на пол половинку монеты, и та весело звякнула о полированный камень. В деревушке Барка монету обычно разламывали пополам, чтобы скрепить клятву, но Кэшел всегда видел, как при этом использовали бронзу, а эта монета была серебряной.

— Вторая половинка монеты находится за дверью справа от вас, — сказала Миледи, поворачивая голову и кивая. — Принесите ее мне, и я освобожу вашу Лайану.

Кэшел поднял монету. Она была такой горячей, что, несмотря на мозоли, он несколько раз подбросил ее на ладони. С одной стороны на ней была голова человека, с другой — столб с двумя торчащими крыльями — во всяком случае, они выглядели как крылья. Он ничего не сказал, но спрятал «залог» в складках своего пояса. Мальчишкой он носил что-нибудь столь ценное в зубах, но...

Он ухмыльнулся. Теперь он видел гораздо больше серебра, чем мог бы увидеть даже богатый человек в их деревеньке. Кроме того, даже если бы он заботился о деньгах, вряд ли положил бы эту монету в рот. Эта дверь и та, что напротив, были отделаны белыми панелями с позолоченной каймой — необычная вещь, которую можно ожидать в таком месте, как это. Но она совсем не пострадала от непогоды, несмотря на то, что входная дверь была приоткрыта, а дом был на грани обрушения.

Кэшел распахнул ее. Комната за дверью была очень похожа на первую, только имела форму прямоугольника, а не круга, и узорный пол был выложен коричневой плиткой, а не квадратами из черного камня. Из дальней стены торчала небольшая мраморная полка, украшенная завитушками. Блеск на ней, вероятно, принадлежал половинке монеты.

Кэшел оглянулся на голову; она повернулась и наблюдала за ним. — Хорошо, мэм, — сказал он. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы принести вам залог, но вы должны отпустить Лайану сейчас. Она должна стоять с Расиль, когда я вернусь.

— Вы получите свою подругу, когда ты принесешь мне монету! — ответила Миледи. Голос у нее был как у рассерженной белки. — Давай, герой! Принеси монету!

— Нет, мэм, — заявил Кэшел. Он повернулся и расставил ноги на ширину плеч. Расиль наблюдал за происходящим, стоя в дверях вестибюля. У нее были заготовлены стебли тысячелистника, но в данный момент она их не использовала, а со смехом прищелкнула языком. Чувство юмора Коэрли как нельзя лучше подходило для такого рода дела.

— Мэм, — обратился Кэшел к голове, — вы немедленно вернете Лайану, или я буду искать другой способ освободить ее.

— Другого способа нет! — сказала Миледи, еще больше разозлившись.

— Может быть, так, а может, и нет, — отозвался Кэшел. — Но вас уже здесь не будет, чтобы узнать, кто из нас был прав. А теперь, пожалуйста, приведите к нам Лайану.

— Ты угрожаешь мне? — пронзительно закричала Миледи, ее лицо исказилось от гнева.

— Нет, мэм, — спокойно сказал Кэшел. — Я прошу вас передать Лайану Расиль, а потом я схожу за вашим залогом.

— Он, что обреченный? — спросила Расиль голову. — Ты выбрала этого воина из-за его силы. Но ты рискуешь недооценить эту силу.

— Приведите сюда женщину! — приказала Миледи. Она говорила тем же голосом, что и раньше, не громче, но Кэшел не удивился, когда дверь с другой стороны круглой комнаты открылась. В комнату на задних лапах ввалилась обезьяна. Своей длинной рукой она тащила Лайану за запястье. Она шла так прямо, как только могла, но вторая обезьяна, шедшая сзади, держала ее за другое запястье, и они не шли в ногу друг с другом.

Лицо Кэшела стало очень спокойным. Он ударил посохом об пол, затем сделал два шага, развернул посох, и вторым ударом чуть не вогнал его в пол...

— Отпустите ее! — сказала Миледи. Ее голос звучал ничуть не приятнее, чем раньше, но, по крайней мере, она говорила правильные вещи. Обезьяны повиновались так же быстро, как и прежде, опустившись на колени. Лайана обогнула животное, стоящего перед ней, и направилась к Кэшелу. Вторую сандалию она тоже потеряла, или, скорее всего, сбросила, потому что босиком ей было легче передвигаться, чем в одной сандалии.

— Нет, мэм! — сказал Кэшел. Она остановилась: он не хотел так кричать. — Лайана, у меня есть дело в соседней комнате. Побудьте, пожалуйста, с Расиль, а я вернусь, как только смогу.

Кэшел направился к двери, где его ждал предмет клятвы. Он обошел голову, не глядя на нее. Было неправильно, что Миледи взяла Лайану в заложницы, чтобы заставить его сделать это, но Кэшел был крестьянином. Разговоры о том, что справедливо, не принесут ему еды в голодное мартовское время. Это было то, что он мог сделать, чтобы освободить Лайану, и он это делал.

В комнате за дверью не было ничего странного, но если бы все было так просто, как казалось, Миледи послала бы за монетой своих обезьян. Кэшел просунул свой посох в дверной проем и постучал по полу. Звук был более тусклым, чем при ударе о камень, что свидетельствовало о том, что это действительно керамика, какой она кажется. Но при каждом прикосновении железного наконечника она испускала ярко-синие искры. Здесь было задействовано волшебство, что не было большим сюрпризом.

Кэшел улыбнулся, как обычно улыбался перед дракой. Он был не из тех, кто затевает драку, но никто еще не видел, чтобы он убегал от нее. Боком, придерживаясь левой рукой за наклонный посох, он шагнул в дверной проем. Волосы у него на голове встали дыбом. Комната исчезла.

Кэшел стоял на узком хрустальном мосту над пропастью голубого пламени. В глубине под ним виднелась крошечная фигурка Миледи, окутанная неугасимым пламенем. Она смеялась как сумасшедшая. Мужчина с лицом, похожим на лицо другого бюста в вестибюле, шел по мосту в сторону Кэшела. В каждой руке он держал по длинному хрустальному жезлу и произносил слова силы.

***

— Первый взвод за мной! — крикнул Престер, выбежав вперед, когда рота приблизилась к площади, где сходились пять улиц. Он повернул передовой отряд вправо, вместо того чтобы следовать по бульвару, по которому они до сих пор бежали трусцой. Группа людей — в основном, мужчины — сидели и пили в витринах магазинов, с которых они сорвали ставни.

Когда появились войска, большинство мародеров либо побежали по улице, либо скрылись в разрушенных магазинах в надежде спрятаться среди обломков. Исключением были двое мужчин, которые лежали на спине, сцепив руки, и пели: — Она была бедной, но честной...

Шарина, держась поближе к Понту, бежала трусцой c вторым взводом секции. Когда они двинулась вокруг площади, Понт крикнул: — Направляющий, налево, Селинус, забери тебя Сестра во Христе! Давай, второй взвод, не позорьте меня перед принцессой!