— По крайней мере, один из лидеров нового культа является жрецом Пастыря, — продолжал Тадаи. — Очень вероятно, что и некоторые из них такие. Я навожу справки, но, конечно, осторожно. Королевству не подобает указывать людям, кому и как поклоняться. Он снова кашлянул. — В разумных пределах.

Юный артист схватил протянутые руки отца. Действуя согласованно, они перевернули его на плечи старшему мужчине лицом в противоположную сторону. Зрители закричали и затопали в восторге.

Шарина коснулась языком своих сухих губ. — Вы не сказали, чему они поклоняются, — промолвила она.

— Это абсурд, — ответил Тадаи. Его рот скривился, как будто слова, которые он готовил, были кислыми. — Это скорпион. Они утверждают, что их бог — скорпион!

Разум Шарины был холоден, как Ледяные Горы. Она знала, что он собирался сказать. Она поняла это, как только он упомянул о новой религии.

Крыса бросилась к людям-акробатам. Она запрыгнула на правое плечо отца, затем на левое плечо сына. Последним изящным прыжком она добралась до головы мальчика и встала там на задние лапки.

— Честно говоря, — сказал Тадаи, — я надеялся, что все это была шутка. Это кажется совершенно безумным.

— Люди Панды, честь зовет нас! — пропищала крыса, выбрасывая вперед свою маленькую правую переднюю лапку, будто она была оратором, произносящим речь. — Ни один гордый враг не сможет устрашить нас!

— Клянусь Владычицей! — выпалил Тадаи. — Да ведь это крыса декламирует. Они не говорили мне, что она это может. Да ведь это чудесно!

— Мы идем, что бы с нами ни случилось, — пропела крыса. — Мы никогда не сбежим!

— Браво! Браво! — проревел Лорд Квернан, командовавший городским гарнизоном. Он вскочил на ноги. Вернее, на ногу, потому что он потерял правую ногу до середины бедра во время взятия Донелля годом ранее. Вся аудитория начала вставать неровными волнами.

Лорд Тадаи начал подниматься, но осекся, увидев, что Шарина по-прежнему неподвижно сидит на своем месте. — Я должен признать, что нахожу этот новый культ тревожным, — сказал он. — Как кто-то может поклоняться чему-то столь отвратительному, как скорпион?

— Действительно, как? — прошептала Шарина. Сон прошлой ночи наполнил ее разум чернотой и ужасом.

Позже — Шарину понесло в храм снов, как упавший лист в мельничный желоб. Она двигалась не быстро, но была привязана к определенному курсу, чего бы она ни хотела. Ее несло к неминуемой гибели.

— Шарина! — позвала фигура, ожидавшая ее на площади из черного гранита. — Пришло время тебе поклониться Лорду Скорпиону. Пойди и поклонись величайшему из богов, единственному Богу!

Она попыталась крикнуть, — Я не буду! — но вырвался только шепот.

— Преклонись! — потребовала фигура. — Поклонись лорду Скорпиону добровольно; но хочешь ты этого или нет, ты поклонишься. Поклоняйся! Сила, охватившая Шарину, притянула ее ниже, ближе к ожидающей фигуре. На этот раз Скорпион не спустился с облаков, но Его присутствие пронизывало мир; оно было присуще всему.

— У вас нет надо мной власти! — сказала она, но в ее голосе послышалось отчаяние.

Фигура торжествующе рассмеялась. — Повелитель Скорпион властен над всем сущим, принцесса, — сказала она. — Поклоняйся Лорду Скорпиону и правь этим миром вместе со мной!

— Кто ты? — закричала она, и попыталась дотянуться до своего ножа, но ее руки не двигались. Возможно, у нее даже не было оружия; это был сон. Но она знала, что это был не просто сон.

— Ты можешь называть меня Блэк, — ответила смеющаяся фигура. — Ты будешь моей супругой. Вместе мы будем править этим миром во имя Лорда Скорпиона, Который правит всем!

Шарина вспомнила, как прошлой ночью разорвала сон, чтобы сбежать, но сейчас ее пальцы не двигались. — Кэшел, — позвала она, но имя прозвучало таким слабым шепотом, что она даже не была уверена, что произнесла его правильно.

— Кэшел мертв! — отозвался Блэк. — Кэшел никогда не вернется, он никогда не сможет вернуться!

— Божья Матерь, защити свою служанку! — попыталась молиться Шарина  застывшими губами.

— Божья Матерь мертва! — сказал Блэк. — Всем правит Лорд Скорпион. Поклоняйся Повелителю Скорпиону! И он потянулся к ней. Он хватал ее за запястье и притягивал к себе. Она почувствовала хватку длинных пальцев, тянущих ее из этого мира в...

Шарина резко села в своей постели. Луна светила сквозь планки жалюзи. При ее свете она увидела крысу в панталонах и белой жилетке, сидевшую прямо на ее подушке.

— Я бы подождал, пока ты нормально проснешься, — сказала крыса непринужденным голосом. — Однако, судя по тому, как ты металась, я не думал, что ты будешь возражать. Меня зовут Берн, принцесса.

***

В Гауре были мощеные улицы, которые Илна очень не любила. Переулки по обе стороны были такими узкими, что трехэтажные каменные здания нависали над большей частью тротуара. Даже здесь, на Хай Стрит, Илне казалось, что она поднимается по каньону к серому известняковому утесу, нависающему над городом. Она слегка улыбнулась, так как поднималась по каньонам и спускалась в пещеры, когда это было необходимо. Ей не нравится камень, это правда, но ей мало что нравилось. Она разберется с Гауром так же, как со всем остальным.

— О, Леди Бринчиза, — воскликнул торговец скобяными изделиями, стоявший в дверях. Он слегка поклонился и Илне. Владельцы магазинов, которых они встретили, были почтительны, хотя и казались довольно осторожными. Люди, идущие в другую сторону по улице, в основном, кланялись Бринчизе, но некоторые отворачивались, пока она не пройдет мимо.

— Чем живут здешние люди? — спросил Ингенс, идя на шаг позади двух женщин. — Гаур кажется процветающим. Так ли это?

Горожане были достаточно хорошо одеты, поэтому Илна предположила, что это правда. Она не должна позволять своей неприязни к этому месту игнорировать факты.

— Выращиванием риса и торговле по реке, — ответила Бринчиза, по-видимому, безразличная к вопросу. — Был установлен специальный налог, который нужно было заплатить за рытье канала после того, как река изменила свое русло во время Изменения. Она улыбнулась с некоторым юмором. — Старейшины города не облагали нас, — продолжила она, — но мы с мужем решили внести платеж без запроса. Деньги не имели никакого значения, и мы предпочитаем быть в хороших отношениях с нашими соседями — до тех пор, пока они сохраняют уважение.

— Ваш муж ожидает нашего прихода? —  спросила Илна. На ходу она вязала узоры, но из вежливости не смотрела на них. Она тоже предпочитала быть в хороших — ну, нейтральных, в ее случае, — отношениях с теми, с кем ей приходилось иметь дело.

— Мой муж Хаттон умер три дня назад, госпожа, — ответила Бринчиза с холодной веселой улыбкой. — Это одна из причин, почему мне нужна ваша помощь. Но наш разговор может подождать, пока мы не отдохнем в моей мастерской. Она сделала паузу и указала на дом справа от нее. Слуга в знакомой темной ливрее придержал  створку богато украшенной двойной двери.

Илне пришло в голову, что она не слышала, как разговаривают слуги Бринчизы, хотя на вид они были совершенно обычными. Возможно, они просто были хорошо обучены. Она вошла и начала подниматься по лестнице из темного дерева. Другая лестница рядом с этой вела вниз, в подвал.

Позади нее Ингенс подал голос: — Госпожа Бринчиза? Этот дом — как вам удалось его построить?

Илна оглянулась через плечо. Бринчиза, тоже оглянулась, поднималась вслед за Илной по лестнице, но Ингенс все еще стоял на улице, уставившись на фасад здания. — Все остальные дома каменные, — сказал он, переводя взгляд на Бринчизу,  — но ваш кирпичный.

— Мы с мужем предпочитаем кирпич, — ответила Бринчиза. — И хотя это вас не  касается, мы построили его не здесь, а перенесли его из другого места. Она сделала паузу. Если раньше ее голос звучал холодно, то теперь он был суровым, как зимняя гроза, когда она продолжила: — Теперь вы можете либо войти, либо остаться там, Мастер Ингенс. Чего вам не стоит делать, так это снова беспокоить меня своими вопросами. Вы поняли?