— Этому спорщику, — сказал Король Карус с ухмылкой человека, который научился находить юмор в местах, недоступных гражданским лицам, — повезет, если он не окажется снова на улице без необходимости использовать лестницу.

— Звездный свет! — крикнул незнакомый голос. — Звездный свет!

Лайана вскочила на ноги. — Гаррик, он один из моих! Прости, я должна его увидеть!

Хорошо, что она вскочила, потому что иначе Гаррик отшвырнул бы ее в сторону по пути к парапету. Мужчина в легком плаще боролся в объятиях двух Кровавых Орлов. Он потерял свою широкополую кожаную шляпу, а из-под сбившегося плаща виднелось пятно крови на его тускло-синей тунике

— Отправьте его наверх! — крикнул Гаррик стражникам. Он уже пристегивал меч, который ранее прислонил к горшку с форзицией. Лайана открыла свой дорожный столик и расставляла его.

— У тебя хороший вариант, парень, — сказал Карус. — Однако теперь ей придется сменить свой срочный пароль.

Когда они поняли, насколько тяжелым было состояние агента, Гаррик спустился на террасу и послал Кровавого Орла за хирургом. К тому времени, когда он вернулся на крышу, Лайана уложила мужчину на скамейку, приподняв его голову и туловище. Она промывала рану вином из графина, поставленного охлаждаться в сосуд с водой, темным от испарений, проникающих сквозь грубую глиняную посуду.

— Его зовут Аберус, — тихо сообщила она. — Он из Третьего Округа, с юга.

— Паломир, — пробормотал Аберус. Его глаза были закрыты. Когда Гаррик пригляделся внимательнее, он увидел, что парню было лет двадцать пять, но с любого расстояния он казался лет на тридцать  старше.

— Это боль, — сказал Карус с бесстрастной точностью человека, который много раз испытывал боль и который научился функционировать независимо от того, насколько это было плохо. — Я не удивлюсь, если он потеряет руку.

— Они называют Паломир Империей, — сказал Аберус, его голос окреп, хотя он и держал глаза закрытыми. — Но Паломир — это руины. Там акры и акры кристаллических зданий, но они разваливаются на куски, и осталось не так много людей. Несколько сотен. В Эрдине есть многоквартирные дома, в которых живет больше людей, чем во всем городе.

Лайана использовала салфетки, смоченные вином из графина. Одной она промыла рану; теперь она вытащила другую из графина и выдавила вино с салфетки в уголок приоткрытого рта агента. Он жадно проглотил.

— Благодарю вас, миледи, — прошептал он. Да благословит вас Божья Матерь. У него перехватило дыхание. — Ох, эти кровавые крысы, — взвизгнул он. — О, клянусь Владычицей. Но я сбежал. Я сбежал, не так ли?

— В Панде ты в безопасности, Аберус, — успокоила его Лайана. — Расскажи нам о Паломире. Расскажи нам, что с тобой случилось.

— Они молились в главном храме каждую ночь, все жители Паломира, — начал Аберус. Он говорил легкой, быстрой скороговоркой, похожей на хлопанье крыльев мотылька о внутреннюю часть стекла лампы. — И я подумал, ничего удивительного, после Изменения многие люди молятся. И они не пускали незнакомцев на церемонии, но я все равно никогда не тратил ни фартинга на благовония для богов, какое мне дело до того, что они делают в храме? И я уже возвращался, чтобы доложить, только… только...

Он замолчал, тяжело дыша. Его лицо побледнело под загаром; получившийся цвет был грязно-желтым, как у сырной корки. Лайана влила в рот еще немного вина. Его горло судорожно сжалось, затем ему удалось сглотнуть.

— Я уже собрался вернуться, — продолжил Аберус, — но подумал, что вместо того, чтобы возвращаться прямо в Панду, стоит посмотреть, открыта ли дорога в Кордину. Я знавал девушку в Рагосе, и она вышла замуж, знаете ли, но это было раньше. Многое могло случиться, и в любом случае… Итак, я вышел на западную дорогу, и отправился ночью, пока они все были в храме, потому что говорили, что в джунглях к западу от города водятся монстры, и они никого не пропускают туда ради их собственной безопасности.

По деревянным ступеням террасы застучали ноги. Из-за парапета выглянул Кровавый Орел  и сказал с обеспокоенным выражением лица: — Ваше высочество, здесь врач. Вы хотите...?

— Да, клянусь Пастырем, пришлите его наверх! — отозвался Гаррик.

Все боялись обидеть Принца Гаррика, сделав что-то не так. Они постоянно спрашивали его одобрения вместо того, чтобы просто делать то, что он сказал. Он не мог вспомнить ни одной эпопеи, в которой у короля или героя-основателя города была бы такая проблема.

— «Может быть, мне стоит уйти на пенсию и написать собственную эпопею в уединении…» Эта мысль была так близка к тому, что минуту назад сказала Лайана, что Гаррик расхохотался. Однако ни один из них не собирался уходить на пенсию, пока королевство нуждалось в них; или, во всяком случае, нуждалось в ком-то, кто выполнял бы работу, с которой они хорошо справлялись в настоящее время.

— Первые полмили или около того я держался в стороне от главной дороги, — продолжил Аберус. Он не открывал глаз с тех пор, как рухнул на скамейку. — В основном я срезал путь через фруктовые сады. Я думал, что там могут быть посты охраны, но их не было, поэтому я вернулся на дорогу. Забавно, что не было охраны, если они действительно беспокоились о монстрах в джунглях, но я все равно не верил в их существование.

Дакиано, штатный хирург «Кровавых Орлов», вошел в сад со своими двумя молодыми ассистентками. — С вами все в порядке, ваше высочество? — спросил он.

— Вот человек, к которому вас вызвали, — раздраженно ответил Гаррик. Он указал на Аберуса, хотя хирург уже должен был видеть состояние парня.

— А, я займусь с ним, — сказал Дакиано, приятно улыбаясь Гаррику, когда тот вошел в беседку, — теперь, когда я знаю, что с вашим высочеством все в порядке.

Призрак Каруса усмехнулся. — Служба в Кровавых Орлах принесла ему больше, чем просто опыт зашивания дыр в людях, — сказал он. Это было чистой правдой.

Полком телохранителей командовал Лорд Аттапер. Он ясно дал понять своим войскам, что, если они будут обеспечивать безопасность людей, которых охраняют, он встанет между ними и любым, кто пожалуется на то, как они выполняют свою работу, — безусловно, включая самого Принца Гаррика. Жесткие приоритеты Кровавых Орлов часто выводили Гаррика из себя, но, в конце концов, он решил, что настоящий мастер всегда ставит свою задачу на первое место. Он не мог возражать против этого, поскольку сам был почти таким же.

— Я прошел совсем немного по дороге, прежде чем услышал множество людей, идущих в другую сторону, — сказал Аберус.

Дакиано отодвинул Лайану в сторону, но опустился на колени, чтобы осмотреть агента, прежде чем прикоснуться к нему.

— Во всяком случае, я думал, что это люди, — продолжал агент. Но только некоторые из них были людьми, но тогда я этого не знал. Поэтому я снова сошел с дороги и наблюдал.

Дакиано что-то пробормотал своим ассистентам. Одна начала промокать рану губкой, смоченной в кислом вине, в то время как другая протянула хирургу пинцет. Он был бронзовым с серебряными вставками, а набалдашник на конце представлял собой тонко вылепленную овечью голову. Несмотря на украшение пинцета, это был полностью функциональный инструмент, с помощью которого Дакиано начал убирать нити, растительный мусор и сгустки засохшей крови.

Аберус издал горловой стон, но затем продолжил: — Они прошли, их было около сотни. У них не было фонарей, но светила  луна. Там, где деревья не затеняли дорогу, я мог ясно видеть их. В основном это были пленники, десятками привязанные за шеи к шестам. Они были всех возрастов, сгруппированные только по росту из-за шестов. Двое были детьми, но впереди шла невысокая женщина, которая задавала темп. Их просто так связали, вот и все.

Теперь, когда порез был чистым, Гаррик увидел обнаженную кость. Аберус, несомненно, был храбрым человеком, но даже в этом случае казалось удивительным, что он не закричал и не упал в обморок; возможно, в губке ассистента было нечто большее, чем уксус.