Почти сотня пленных людей пережила марш, но они были слишком запуганы, чтобы даже убежать. Они наблюдали за происходящим с тупой апатией овец у ворот скотобойни. Однако черный петух, привязанный к ручке шкатулки Салмсона, наблюдал за ним разъяренными черными глазами. В отличие от людей-пленных, он не сдался. — «Рабство — это состояние души», — подумал Салмсон. — «Но мы все рабы Франки. Даже петушок».

— Я уже сказал, — продолжил Салмсон, закончив накручивать невероятно длинную прядь волос, — что со времен Изменения в этом мире нет богов. Что касается того, что это за волосы — возможно, вам лучше знать. Но я предупреждаю вас, капитан, когда я передам это вам... Он поднял талисман, привлекая к нему внимание. Нить была настолько прозрачной, что на бледно-зеленом камне можно было разглядеть резные черты Фаллина. — Не потеряйте его. Без него вы не сможете контролировать Червя. Никто не сможет контролировать Червя.

Губы Салмсона улыбнулись, хотя страх на мгновение заморозил его разум при мысли, стоящей за его словами. Пути назад нет… Но это неважно, — сказал он, обходя алтарь. Он положил талисман на выступ среди других принадлежностей и снова поднял атаме. — Принеси мне петушка.

Человек-крыса поднял петуха. Вместо того чтобы перерезать веревку, он развязал узел тонкими коготками, прежде чем передать жертву Салмсону. Священник прижал петушка к центру алтарного камня левой рукой. Петушок извивался и пытался клюнуть его, поэтому он слегка ослабил хватку.

Салмсон замечал птиц на всем пути от морского пути сюда. Они стучали и перекликались в листве, даже когда их нельзя было увидеть, но обычно он их видел. С тех пор, как он произнес заклинание, чтобы открыть портал Червя, в лесу было тихо. Он вздохнул, сделал глубокий вдох и торжественно произнес нараспев: — Барбати ламир ламфор... Это было не так сложно, как предыдущее заклинание.

Все, что он делал на этот раз — ослаблял силу Франки. Это было похоже на нажатие спускового крючка заряженной катапульты, что по-детски легко, хотя и выпускало снаряд, который мог разбить ворота или корпус корабля. — Анох анох иао! — произнес Салмсон. Он заколол петуха своим ножом-атаме. Лезвие ножа из слоновой кости было недостаточно острым, чтобы разрезать тельце, но его острие пробило птице грудную клетку. Когда он вытащил лезвие, потекла кровь, забрызгав камень и его руку до локтя.

На мгновение не было ничего, кроме густого запаха насильственной смерти. Затем кровь петуха начала испаряться с алтаря, превращаясь в туманную фигуру высотой до неба. Она не существовала в том же мире, что Салмсон и джунгли, но, тем не менее, была видна. Фигура наклонилась, чтобы ухватиться за каменную плиту двери. В том, что увидел Салмсон, не было единой шкалы размеров; хотя он закрыл глаза от внезапного ужаса, фигура осталась. В ее смутных очертаниях сверкнула молния, но портал остался закрытым.

— Приведите мне пленника! — приказал Салмсон. Два человека-крысы схватили старика за руки и потащили его к алтарю. Пленники, которые несли тюки, просто отшатнулись, но несколько стариков побрели бы прочь, если бы пираты не схватили их. Ребенок жалобно всхлипывал, но старуха держала его за плечи. Крысы швырнули пленника, бормотавшего что-то в бессловесном ужасе, на плиту лицом вверх. На нем была туника, Салмсон схватил ее левой рукой и сильно потянул, но ткань не порвалась. Один из людей-крыс просунул кончик меча под воротник и разрезал одежду, не задев кожу под ней.

— Анох анох иао! — произнес Салмсон и нанес удар. Спина заключенного выгнулась дугой. Жрец потянул, но лезвие из слоновой кости застряло между ребер. Он поводил своим атаме взад-вперед, пока оно не вышло наружу с новой струей крови. Жертва продолжала конвульсивно биться, но ее глаза остекленели еще до того, как сердце перестало биться. Облачная фигура становилась все плотнее по мере того, как боролась с порталом.

Когда Салмсон посмотрел на нее — его глаза снова были открыты, поскольку это не имело значения. Он подумал, что фигура находится в каскаде плоскостей, которые должны были пересекаться, но не пересекались, или не пересекались в существующей вселенной. Портал по-прежнему оставался закрытым.

— Еще одного! — закричал священник. — Приведите мне жертву! Пираты удерживали пленников, но ни один из них не двинулся по команде Салмсона. Люди-крысы, которые привели первую жертву, теперь сбросили ее обескровленный труп с плиты и направились к остальным. Прежде чем крысы успели сделать выбор, старуха подтолкнула к ним мальчика. Он с визгом повернулся, чтобы убежать назад, но крысы поймали его и бросили на плиту. Конечности крыс были тонкими по человеческим меркам, но в них была сила китового уса.

— Анох иао! — повторил Салмсон. Он ударил еще раз, и из тела мальчика хлынула кровь. Облачная фигура затвердела, превратившись в чернобородого гиганта, чьи ноги простирались в космос. Из ее рук  с треском вырвалась молния, когда они потянулись к порталу. Камень с грохотом оторвался и полетел ввысь. Фигура Франки растворилась, но по небу прокатился титанический хохот. Портал был открыт.

— Сестра во Христе, возьми его! — пробормотал Архас. Он вглядывался в полог леса с поднятым мечом, как будто ожидая, что великан появится снова. — Сестра во Христе заберет его и заберет тебя, жрец!

— Капитан? — обратился пират, держащий копье с толстым древком. У оружия было кольцо в древке, куда можно было привязать веревку, чтобы зацепиться за торговое судно, но зазубренный наконечник с таким же успехом мог потрошить человеческую добычу. — Что это сейчас вылезает из отверстия, эй?

Салмсон проследил взглядом за направленным туда копьем. Квадратное отверстие в фасаде храма изначально было пустой чернотой; теперь из него начал подниматься тонкий фиолетовый дым. Архас сделал еще шаг назад. Салмсон отложил окровавленный атаме и поднял миниатюру Фаллина.

Сквозь промежуток между мирами прополз Червь. Салмсон схватил талисман и повернулся к нему лицом, слишком напуганный, чтобы даже думать о бегстве. Мы рабы Франки. Вся сила во Франке.

Части Червя в существующем мире были колоссальными, сланцево-серыми и покрытыми галькой. Длинный бивень высунулся из круглой пасти, затем убрался. Открытый портал был площадью десять квадратных футов, но Червь никогда не смог бы пройти через него при естественном ходе вещей.

Временами Салмсон видел потусторонний мир, как, если бы Червь извивался сквозь расписанную фресками стену. В том другом месте холодные, медлительные волны накатывали на скалистый берег. Там, где должно было быть тело Червя, вместо него был фиолетовый туман, но он затвердел, когда существо, извиваясь, скрылось в джунглях.

Некоторые из пиратов побежали. Архас выставил оба меча, и человек с зазубренным копьем занес его над плечом для броска. Толстый, покрытый шрамами пират с одним ухом упал на колени и начал неуместно взывать к Божьей Матери. Сколько же милости ты оказал молитвам своих жертв, дикарь?

Салмсон задумался, но прошлое больше не имело значения. Он поднял талисман. Прядь золотистых волос ярко вспыхнула, хотя сюда, в подлесок джунглей, не проникал солнечный свет. — Во имя Фаллина из Волн! — воскликнул Салмсон. — Стой! Червь встал на дыбы, его тупая морда вонзилась в верхушки деревьев. Ветви с треском разлетались в стороны, осыпая мхи и колючие растения зеленым дождем. Существо было толще военного корабля с пятью гребными палубами и длиннее, чем мог судить Салмсон. Возможно, оно было длиннее, чем мог вместить весь существующий мир…

Червь медленно откинулся назад, перемещаясь между плотностью холодной лавы и завихрениями фиолетового тумана, которые Салмсон видел колышущимися в мире за пределами этой плоскости.

Огромное тело, казалось, не касалось храма, из которого Салмсон извлек его, но участки джунглей за ним разлетелись вдребезги от прикосновения серой шкуры. Дерево, крона которого терялась в кронах других деревьев на высоте двухсот футов, величественно рухнуло; древесные волокна трещали и лопались в течение нескольких минут. Когда ствол рухнул, земля содрогнулась и сбила с ног нескольких пиратов. Люди-крысы защебетали и прижались друг к другу; большинство пленников лежали ничком и плакали или молились.