— С вами все в порядке? — спросила Илна. Бринчиза дрожала, будто слишком быстро встала после продолжительной болезни.

— Да, извините, — отозвалась Бринчиза. Она открыла глаза, но положила руку на плечо Илны, чтобы немного успокоиться. — Просто приступ головокружения. Это пройдет. Она сделала паузу. Ее глаза были бледно-серо-голубыми, поразительный цвет для брюнетки со смуглой кожей.

Илна удивилась, как ей удается сохранять свою одежду такой идеально белой в этом месте.

— Вы сказали, что оплатите свой проезд? —  спросила Бринчиза.

— Да, — сказала Илна, — конечно. Она осознала, что к ее тону вернулась обычная чопорная сдержанность. На мгновение она отреагировала на Бринчизу так, как отреагировала бы на Теноктрис, ослабевшую после выполнения главного заклинания.

Бринчиза удовлетворенно улыбнулась ей и убрала руку. — Теперь со мной все в порядке, спасибо, — сказала она. — На самом деле я надеялась, что вы могли бы оказать мне услугу, пока вы здесь, Госпожа Илна. У меня есть кое-какие способности в искусстве, но есть вещь, которую я не могу сделать, и я думаю, что вы сможете. Я была бы признательна вам за помощь.

— Какого рода помощь? — перебил ее Ингенс. — При всем уважении, госпожа, у нас есть свои дела, которыми нам нужно заняться. Мы можем оплатить проживание обычным способом.

Бринчиза посмотрела на секретаря, затем рассмеялась. — Ваша забота делает вам честь, Мастер Ингенс, — сказала она, — но я не хозяйка гостиницы. И это не ваше дело. Повернувшись к Илне, она продолжила: — Услуга, о которой я прошу, будет для вас тривиальной, и я могу помочь вам взамен. Но мы можем обсудить это позже, после того, как ты поедите. Она жестом подозвала своих слуг. — Двое из вас отнесут вещи моих гостей в дом, — сказала она. — Вы, двое, оставайтесь здесь, чтобы паразиты, живущие на берегу, не рылись в лодке. Я пришлю вам подкрепление на закате.

Илна взглянула на Ингенса, но секретарь ответил ей взглядом без всякого выражения. Он явно подчинялся ей. — Хорошо, спасибо, — ответила Илна. — И мы можем поговорить об одолжении позже. Она пошла рядом с Бринчизой к тропинке через холмы. Ингенс давал указания слугам о том, что они должны принести из лодки. Бринчиза, казалось, оправилась от того, что вызвало ее слабость. Илна посмотрела на нее, гадая, скажет ли ей что-нибудь ее узор. Она сомневалась в этом, и в любом случае, было бы невежливо ткать его в присутствии Бринчизы.

Сайрг ненавидел волшебников и обвинил Илну в землетрясении, потому что она была одной из них. Он был совершенно неправ насчет Илны. Но он не ошибся в том, что волшебник был ответственен за то, что лодку подобрали и доставили сюда, где их ждала волшебница Бринчиза.

***

— Браво! — воскликнула Шарина, когда дрессированная крыса закружилась из стороны в сторону между деревянными дубинками жонглеров, когда они пересекались. — О, чудесно!

Лорд Тадаи, хлопая в ладоши со своей обычной вежливой томностью, наклонился ближе и сказал: — Да, они хороши, не так ли? Хотя, полагаю, с моей стороны невежливо говорить так об артистах, которых я нанял.

Жонглировавшей парой были юноша семнадцати лет и девушка — судя по чертам лица, его сестра — на год или два младше. У открытого конца U-образного стола их родители играли на лютнях, а десятилетний мальчик играл на флейте.  Вся семья была одета в одинаковые синие панталоны и облегающие белые куртки — как и крыса. То, что крыса позволила надеть на себя костюм, вместо того, чтобы немедленно сорвать его, было еще более удивительно, чем то, как она танцевала и кувыркалась с людьми-исполнителями.

— Все остальные согласны с вами, — сказала Шарина, оглядывая ликующий энтузиазм остальных гостей. — И я, безусловно, согласна! Посещение банкета, данного городским префектом, было одной из обязанностей регента, но Шарина тоже хорошо проводила время. Вероятно, она настолько расслабилась, насколько это возможно на любом мероприятии, требующем от нее ношения официальной одежды.

Тадаи был не только культурным, интеллигентным человеком, у него, как он утверждал, был лучший кухонный персонал в королевстве. Блюда показались Шарине чересчур экзотичными, но на вкус они были изумительными. Особенно ей понравилась фаршированная щука с начинкой из крольчатины.

Жонглеры полонились и сделали сальто в сторону музыкантов. Крыса гарцевала вместе с ними, крутя высокие колеса и держа хвост прямо за собой. Как, ради всего святого, они смогли приучить крысу делать это? Этот зал был, пожалуй, самым большим помещением в Панде, а его кессонированный потолок достигал тридцати футов в высоту.

Можно было бы ожидать, что это будет часть королевской резиденции, хотя не было ничего неразумного в том, что его отдали городскому префекту, который нуждался в зале суда, по крайней мере, так же сильно, как принц нуждался в зале для аудиенций.

Кроме того, Тадаи волновало то, что не озаботило ни Гаррика, ни Шарину. И Тадаи устраивал банкеты гораздо лучше, чем мог бы себе представить кто-либо, выросший в деревушке Барка.

Взрослая женщина начала танцевать, балансируя с бутылкой на голове, с воткнутой в горлышко зажженной свечой. Ее ноги отбивали быстрый ритм, когда она поворачивалась лицом к каждому из трех длинных столов по очереди, в то время как пламя оставалось удивительно ровным. Ее муж аккомпанировал ей на своей лютне. Рядом с ним крыса играла на миниатюрном ксилофоне с шестью тактами, синкопируя перебираемые струны в протяжном нисходящем ритме.

— В городе появляется новая религия, ваше высочество, — сказал Тадаи, его голос был заглушен музыкой, а внимание сосредоточено на танцовщице. — Сначала я не думал, что стоит упоминать об этом, но, похоже, она растет.

— Люди поклоняются Богам Паломира? — спросила Шарина, бросив взгляд на префекта. Она не так хорошо умела притворяться, как Тадаи. Он был не только старше, но и был финансистом, прежде чем стать членом совета Гаррика. У банкиров было больше поводов лгать, чем у крестьян, за исключением, возможно, крестьян, которые зарабатывали большую часть своего дохода на покупке и продаже скота.

— Нет, ваше высочество, иначе я бы сразу что-нибудь сказал, — ответил Тадаи тоном мягкого упрека. — Это было бы государственной изменой. Это что-то настолько абсурдное, что я подумал, что это, должно быть, шутка. Хотя, похоже, это правда.

— Продолжайте, — отозвалась Шарина, снова переводя взгляд на танцовщицу. Ей уже было не по себе, но, возможно, ее страх не оправдался бы, если бы она не произнесла это вслух. Логические размышления о своем суеверии заставили ее усмехнуться от того, насколько глупо она себя ведет. Это, конечно, не делало сам страх ложным.

— По ночам по всему городу проходят собрания, — сообщил Тадаи. — Есть сообщения о почти  десятке разных мест. Ну, семнадцать. Некоторые из них могут быть одной и той же паствой, переходящей, чтобы избежать патрулей, но, тем не менее, это широко распространенное дело.

Танцовщица выбежала из зала, все еще балансируя бутылкой. Гости, члены совета со своими супругами и еще столько Великих и Добрых людей, сколько было свободных мест, топали ногами и аплодировали.

— Это касается только Панды? — спросила Шарина.

— Мастер Дайзарт ничего мне об этом не говорил. — Я еще не обсуждал с ним этот вопрос, — ответил Тадаи, — потому что я не мог заставить себя поверить, что это на самом деле. Я, конечно, проверю, теперь, когда поговорил с вами. Он слегка кашлянул и добавил: — Я сожалею, что Леди Лайана отсутствует, хотя я уверен, что она передала свои обязанности в умелые руки.

— Да, — сказала Шарина. — «И я сожалею, что отсутствует Кэшел, но по более веским причинам», — подумала она.

Артисты — мать и дочь — взяли в руки лютни; старший мальчик сидел, скрестив ноги, держа барабан между подъемами ног. Он отбивал быстрый ритм кончиками пальцев, пока его отец делал серию сальто назад, которые вывели его в центр зала. Акробат снова перевернулся, встал сначала на правую руку, затем на левую и, наконец, вскочил на ноги, когда его десятилетний сын сделал сальто назад, чтобы присоединиться к нему.