Кроме второй двери, в комнате было не на что смотреть. Вдоль стен стояли прочно соединенные друг с другом ящики для хранения вещей, а над мягкими сиденьями штукатурка была расписана фресками с изображениями фонтанов. Кэшел любил живопись; они были единственной вещью, которую он находил в городах, о которой сожалел бы, если бы не уехал из деревушки Барка. Казалось, не было особой причины рисовать фонтан, когда можно было бы сделать настоящую вещь примерно так же просто.

— Вы не понимаете всей сложности того, что говорите, — сказал Аминей, медленно качая головой в знак разочарования. — Коллегия Священников — все мы, трое, а не только я один — должны рассмотреть просьбу, и...

— Меня не волнуют эти трудности, — заявила Лайана, словно выплевывая слова. — Меня, конечно, не волнуют ваши процедуры — и вас тоже не должны, поскольку вы и весь ваш город будете уничтожены, если моя помощница Леди Расиль... Она указала на Расиль, которая ухмыльнулась, но держала язык за зубами. — … которая является волшебницей, способной найти решение. Чтобы достичь этого, она считает, что ей нужно увидеть Дерево.

— Волшебница? — изумленно переспросил Аминей. Он уставился на Расиль, затем снова на Лайану. — Вы имеете в виду это... жи…

— Стоп! — перебила его Лайана. — Если вы еще раз употребите слово «животное» по отношению к моей подруге, Мастер Кэшел собьет вас с ног. Вы сможете это сделать, не так ли, Кэшел?

— Да, мэм, — ответил Кэшел. Дубинка была бы удобнее, но и посох тоже сделал бы свое дело. Он подумал, что, вероятно, смог бы справиться с крупным мужчиной вообще без оружия, но, борясь внутри помещения, рисковал раздавить женщин, как давит поросят переворачивающаяся свиноматка.

— Что касается вашего вопроса, то да, — продолжила Лайана более спокойно. — Расиль — волшебница. А теперь отведите нас к оракулу.

Аминей вздохнул и положил хлеб и нож на низкий столик. — Вы, похоже, тоже, — сказал он. — Это неуместно, но какое это имеет значение, если опасность настолько серьезна, как мы думаем? Настолько серьезна, как вы говорите, миледи. Но я предупреждаю вас, — он оглядел их троих. — Мы уже пробовали сами, соблюдая все ритуалы. Но Дерево нам ничего не сказало. Ничего!

— А теперь, пожалуйста, Мастер Аминей, пойдемте, — сказала Лайана. Она совершенно не была такой резкой, как мгновение назад, но и не ожидала возражений.

— Да, да, — устало отозвался священник. Он повернулся к своему слуге. — Анско, пойди, скажи Мастерам Хильфе и Конуину, что я веду знатную даму и ее свиту в Ограду. Если они захотят присоединиться к нам, им лучше поторопиться. Он замолчал, нахмурившись. — Лучше сначала иди к Конуину, — сказал он, поправляясь. — Я не могу представить, что Хильфе захочет выйти из своей конторы в такую рань.

Слуга кивнул и затрусил прочь. По разочарованному выражению его лица Кэшел догадался, что парень хотел посмотреть, что произойдет дальше. Аминей взял ключ, привязанный к его  тяжелому кожаному поясу. Кэшел ожидал, что он пойдет к задней двери, но вместо этого он опустился на колени возле одного из сундуков.

— Знаете ли, жрецы Древа избираются на трехлетний срок, — пробормотал он, вставляя ключ в замок сундука. Возможно, Лайана знала об этом; Кэшел, конечно, нет. — Один раз в год избирается верховный жрец. Я счел это за честь и подумал, что оно того стоит, но сейчас это дело... Он поднял крышку. В сундуке не было ничего, кроме еще трех ключей. — Я не знаю, что делать, никто из нас не знает! — продолжил Аминей. — К нам приближается армия головорезов с чудовищем — все говорят, что они идут за Оракулом! У нас здесь есть беженцы из Телута, они рассказали нам, что произойдет. Я несу ответственность, и я не знаю, что делать!

Он поднялся с тремя ключами в руке. Это были ключи с тонкими штифтами на торцах, которые вставляются в скважину и поворачиваются. — Предполагается, что каждый из нас всегда должен иметь свой ключ при себе, — сказал он, — но садовникам нужно входить и выходить в любое время. Это, ну...… И в офисе всегда должен быть один священник. Это само по себе неудобно.

—  Вы делаете то, что должны сделать, Мастер Аминей, — твердо сказала Лайана. — Вы передаете проблему Червя в руки тех, кто, возможно, сможет ее решить.

Священник фыркнул. — Правда? — спросил он, вставляя три ключа в три замка. — Что ж, я надеюсь, что вы правы, но это не имеет значения. Поскольку я не знаю, что еще можно сделать, что было бы лучше. Он повернулся и посмотрел на Лайану. Выражение его лица было такое, будто он только что узнал, что вся его семья погибла. — Я вообще не знаю, что делать! — повторил Аминей. — Кроме как убежать, но я этого делать не буду.

Лайана прошла мимо священника и повернула ключи один за другим. Каждый засов открывался с громким щелчком. Она посмотрела на жреца. — Мы тоже не будем убегать, Мастер Аминей, — сказала она. — Именно поэтому мы здесь. А теперь ведите нас к Дереву. Вместо того чтобы самой отодвинуть панель, Лайана отошла в сторону. Аминей криво улыбнулся и открыл дверь, пропуская их внутрь. За дверью было что-то похожее на другую комнату, только эта была размером со стадион, а крышей служили ветви и листья деревьев, растущих вокруг внутренней стороны стены. Это было одно дерево.

Каждый ствол соединялся с другими стволами, точно так, как это выглядело снаружи стены. Ветви выгибались над головой, как балки невероятно большого зала, соединяясь друг с другом деревянной паутиной.

— Сюда, — сказал священник, уводя их влево за изгиб ограды. — Камень Вопроса находится на другой стороне анклава.

Земля здесь была голой, сухой и утрамбованной за долгие годы. Единственным подлеском, который видел Кэшел, если его можно было так назвать, был мох в тех местах, где сквозь слой грязи пробивались камни. Почва под листьями и ветвями получала не больше солнечного света, чем на крытом соломой крыльце. Поэтому она была бесплодной, а не потому, что садовники, о которых говорил Аминей, выкопали все, кроме корней Дерева. Хотя корни были повсюду.

Аминей держался в стороне от стволов дальше, чем Кэшел мог дотянуться своим посохом; несмотря на это, казалось, что они идут по деревянному настилу с ребрами, настолько толстыми были корни. Кэшел предпочел бы не наступать на них, но у него не было такой возможности, так как он был босиком; а священник — в сандалиях на кожаной подошве.

Причина обхода вдоль ограды заключалась в том, чтобы миновать то, что осталось от здания в центре. Это был храм, как предположил Кэшел, но не очень красивый даже до того, как он обрушился. На фундаменте из необработанного известняка был изображен прямоугольник, в три раза превышающий рост человека по длинным сторонам и не такой широкий спереди и сзади. Дверной проем обрамляли две каменные колонны, а на боковых стенах сохранились концы навеса крыльца. Не было никаких признаков крыши или остальных стен, ни одной из них. Если там и была статуя, то она тоже исчезла. Все, что было внутри основного корпуса — это опавшие листья и шелуха от семенных коробочек Дерева.

— Сэр? — обратился Кэшел. —  Там, в середине, храм? Что это?

Но Аминей был погружен в свои мысли. Он бросил на Кэшела взгляд, который был раздраженным, если не сказать сердитым. — Это не наше дело, — ответил он. — Это храм, да, но он очень старый. Никто не знает, кому он был посвящен. Мы избегаем его, — добавил он, — из вежливости к тем, кто поклонялся здесь в прежние дни.

— Вы опасаетесь его, Мастер Аминей, — сказал Кэшел настолько вежливо, насколько мог, называя другого человека лжецом. Это было не то, что он часто делал, но он не мог рисковать тем, что Лайана и Расиль неправильно поймут происходящее до того, как поговорят с оракулом. — Это бросается в глаза. Простите, но это так.

Аминей споткнулся, но удержался на следующем шаге. Его лицо покраснело, затем побелело. Он ничего не сказал и даже не оглянулся на Кэшела.

— Он прав, что боится, воин — спокойно констатировала Расиль. — Здесь сосредоточено так много силы, которая могла бы перевернуть эту вселенную. Силы, возможно, достаточной, чтобы заставить вращаться сам космос. Ее язык высунулся от смеха. Либо она подумала, что священник достаточно умен, чтобы понять, что она не жаждет его крови, либо, возможно, ей было все равно.