— Слуги — проклятая Сестрой во Христе обуза, — пробормотал Карус в голове Гаррика. — И палатка ни черта не поможет, если только ты не собираешься прятаться в ней весь день, но, в этом случае ты с таким же успехом мог бы остаться дома!

Гаррик ухмыльнулся и осторожно сел спиной к невысокому известняковому утесу, который спускался по хребту бывшего острова. Кровавые Орлы стояли на страже в десяти футах над ним на вершине хребта, а внизу на склоне был еще один отряд с фонарями на шестах. Тем не менее, твердая скала за спиной Гаррика создавала небольшую иллюзию уединения. Вслух он сказал: — Я подумал о том, как хорошо было бы сейчас быть дома в деревушке Барка. Я бы, наверное, беспокоился о том, нужно ли мне осушать выгребную яму этой осенью или это может подождать до весны. И думал, какая это будет ужасная работа.

Он, Теноктрис и призрак его предка рассмеялись. У Гаррика болели мышцы, о существовании которых два года назад он и не подозревал. Рефлекторное мастерство Каруса сделало его потомка таким же хорошим наездником, как и опытного  дворянина Орнифала, но мышцы Гаррика не были закалены ежедневными упражнениями. Конечно, он был силен, но особые нагрузки, связанные с верховой ездой, отличались от нагрузок при ходьбе, копании или любых других действиях крестьянина. Его разум ускользал от простых физических проблем, которыми он неосознанно пытался заниматься.

— Теноктрис? — обратился он. — Мы… все королевство, и мы с вами… мы многое пережили.

— Да, Гаррик? — отозвалась Теноктрис. Фонари были в двадцати футах от них, этого было достаточно, чтобы видеть, но без деталей, как при солнце. В мягком желтом сиянии Гаррик мог представить, что Теноктрис — та самая престарелая волшебница, какой она была, когда ее выбросило на берег деревушки Барка. Ее новая молодость и энергичность были положительными преимуществами во всех отношениях, и именно это, а не тщеславие побудило ее вернуть себе прежнюю молодость.

Но... Гаррик привык к старой женщине. Дополнительные изменения, даже если они и были к лучшему, вызывали беспокойство на уровне, находящемся далеко за пределами его сознания. Мысль была настолько глупой, что он усмехнулся. Это было хорошо, но это не отвлекло его от вопроса. — Каждый раз, когда мы выживаем, к нам приходит что-то новое, — сказал он. — В конце концов, мы не выживем. Вы и я не выживем, да и королевство не выживет. Разве это не так?

Теноктрис рассмеялась. За все время, что Гаррик знал ее, она часто смеялась, но это громкое юношеское хихиканье было в новинку. И, по правде говоря, немного смущало, потому что у Гаррика сложилось стойкое впечатление, что он был скорее предметом ее хорошего настроения, чем человеком, с которым она им делилась. Охранники не оборачивались, чтобы посмотреть, но он мог видеть, как они слегка поворачивают головы в надежде узнать, почему симпатичная молодая женщина так сильно смеялась.

— Я думаю, теперь, когда ты это сказал... — начала Теноктрис. Она подавила смешок и, казалось, раскаивалась в своем поведении. — Я думаю, что, возможно, я могла бы стать бессмертной. Это, безусловно, одна из вещей, которые намеревался сделать волшебник, чьи силы я позаимствовала. Но я не верю, что смогла бы остаться человеком, или что кто-то из людей захотел бы того, что влечет за собой бессмертие, если бы понимал это так же хорошо, как я.

Она прижала три пальца левой руки к ладони правой, обдумывая, как продолжить, затем подняла глаза с ласковой улыбкой. — Да, королевство будет восстановлено, — сказала она. — Падение не обязательно, но ни одно творение человека не длится вечно. И, конечно, ничто другое не вечно. Даже утесы...

Она похлопала по поверхности скалы. Свет, отраженный от бледного известняка, смягчал ее силуэт, отбрасываемый луной. — Даже утесы превращаются в пыль, а затем снова будут спрессованы в другой форме и в другом месте. Да, ты умрешь, Гаррик, хотя я надеюсь, что твоя жизнь  будет долгой и мудрой. Конечно, это тот результат, к которому я стремлюсь, ради человечества. Но смерть — естественная часть жизни, а не торжество зла.

— Но это именно то, что я имею в виду, — отозвался Гаррик с большей горячностью, чем намеревался. — Хаос, зло, в конечном итоге победят, не так ли? Мы должны побеждать каждый раз, но если хаос победит хотя бы раз, битва окончена. Навсегда.

— Ах, — воскликнула Теноктрис, кивая с понимающим видом. — Гаррик, за последние годы произошло много потрясений — уникальное количество даже для тысячелетнего цикла, потому что на этот раз они привели нас к Изменению. Но предпочтительное состояние космоса — не хаос, а статическое равновесие: все остается более или менее таким, какое оно есть. Я думаю... Она сделала паузу, очевидно, глядя вниз, за россыпь странных деревьев, на расположившуюся лагерем армию.

Гаррик, однако, сомневался, что она действительно сосредоточилась на своем непосредственном окружении. Протрубила труба, объявляя о смене караульных отрядов. — Надеюсь, Гаррик, — продолжила она, — что когда Боги Паломира вернутся к своему покою, этот мир тоже успокоится. Сейчас я не имею в виду, что наступит идеальный мир!

Гаррик рассмеялся. — Нет, если только люди тоже не исчезнут, — сказал он. — Я бы не стал считать это хорошим делом, хотя, полагаю, это может быть.

— Да, — отозвалась Теноктрис. — Но если...

Она махнула рукой в воздухе. — … цари-жрецы Сереса соберут армию и завоюют Землю, это не будет иметь значения в космическом смысле. Сериане — люди, и они бы сражались по человеческим причинам — тем же причинам, которые заставляют драться собак или мальчиков, когда их выпускают из школы.

— Сериане! — Карус фыркнул. — Да ни в этом мире, ни в каком-либо другом!

— «Что упускает суть», — подумал Гаррик, — «или, возможно, прекрасно иллюстрирует ее». Вслух он сказал: — Я буду сражаться с людьми-крысами, нежитью или демонами, я полагаю. Я сражался с ними, и другие люди сражались с ними и побеждали. Но я надеюсь, что если есть Боги, с которыми нужно бороться, вы справитесь с этим делом, Теноктрис. Я не... Он потер скулы, чтобы дать себе время облечь в слова мысль, с которой боролся.

— Теноктрис, — продолжил Гаррик, — когда я думаю о битве с богами, мне кажется, что до неба тянется хрустальная стена. Мне не за что ухватиться, и я даже ничего не могу увидеть.

— Я хотела бы сказать, что точно знаю, как справиться с этой проблемой, — сказала Теноктрис с кривой улыбкой, — но я не думаю, что было бы полезно лгать. Я надеюсь, что мы сможем продолжать получать информацию, которая даст мне лучшее представление о том, что делать. Она усмехнулась, хотя на этот раз Гаррику показалось, что ее веселость была немного наигранной. — И я также надеюсь, что мы переживем процесс получения информации.

— Да, — сказал Гаррик. — Я... Его лицо было повернуто к Теноктрис. Тень ее головы в профиль мягко ложилась на известняк позади нее. По бледному камню пробежала еще одна тень. Она была слабой, как волны на спокойной воде, но она была там. — Эй! — крикнул Гаррик, вскакивая на ноги. Он передвинул пояс с мечом вперед, когда садился, но рефлексы его предка заставили клинок описать звенящую дугу прежде, чем сам Гаррик полностью выпрямился.

— Теноктрис, берегитесь! Но никого не было видно! Склон на двадцать футов ниже того места, где стояли охранники, был пустым. Возможно, что-то пряталось за стволом обезьяньего дерева-головоломки, но луна наверняка показала бы что-нибудь, приблизившееся достаточно близко, чтобы отбросить его тень на стену. Никого!

Теноктрис отломила веточку от куста, растущего у основания выступа, не обращая внимания на колючки. Используя ее как волшебную палочку, она бормотала слова силы. Спираль пыли поднялась с песчаной почвы. Гаррик рубанул по воздуху перед собой. Его длинный меч ударил выше, чем бы следовало по врагу-человеку, судя по тому, под каким углом луна падала на то место, где на камень легла дополнительная тень. К его крайнему изумлению, лезвие встретило слабое сопротивление, будто он разрезал медузу, плавающую в прозрачной воде. Половина отряда стражи побежала к Гаррику с оружием наготове; остальная часть стояла, как и раньше, хотя и с поднятыми копьями. Кровавые Орлы наверху, на вершине хребта, стояли, лязгая сапогами и снаряжением.