— Я Фаллин! — снова закричал пират. Кэшел взмахнул посохом, направляя его левой рукой. Архас свел свои мечи вместе, словно лезвия ножниц на ремешках рукоятей, поймал посох и остановил удар, словно Кэшел ударил кулаком по скале. Толчок снова отбросил их друг от друга.
Ладони Кэшела покалывало до самых локтей, а на обоих предплечьях появились волдыри. Он снова начал вращать посох, дыша ртом, и просто двигаясь вперед. Кончики посоха образовали перед ним ярко-синий круг, похожий на небо безоблачным летним днем. Он и Архас кружили над безликой черной равниной. Над головой сияли звезды, но не знакомые созвездия, а все звезды, целая вселенная звезд, каждая из которых сияла своим едва уловимым оттенком. Архас постукивал острием меча по сверкающему голубому щиту так осторожно, как паук прокладывает свою паутину.
Какой-то частью сознания Кэшел понимал, что то, что он видит — посох и мечи — уже не то, что происходит на самом деле, но ему было легче представить это в привычном виде. Кэшел чувствовал растущее напряжение, его руки болели так, словно он толкал доску по песку, нагромождая его перед собой. С каждым ударом меча на его щите появлялись вмятины, а за ними появлялись пятна жара. Он продолжал идти вперед, теперь уже медленнее, но, все еще двигаясь, и обдумывая, как долго это может продолжаться.
Светлые волосы Архаса развевались, как ореол, безбородое лицо улыбалось, но на чистом лбу выступили капельки пота. Кэшел сделал еще один шаг, медленный, как лед, сползающий с крыши под собственным весом. Это было все равно, что толкать гору. Люди часто думают, что в сражении все зависит от силы. Конечно, отчасти это так, но всегда найдутся и другие сильные люди. И еще все зависит от продолжительности схватки.
Кэшел изогнулся и нанес удар, словно копьем. Архас, возможно, даже предвидел предстоящий удар — настолько он был хорош, — но на этот раз он не смог сдвинуть мечи, чтобы отразить его. Наконечник посоха превратился в сверкающее голубое солнце, заполнившее черный космос. Казалось, что кричит Архас — Фаллин, но, возможно, это был болотный ястреб.
Кэшел стоял на холме под падубом, и на лугу вокруг него было очень много овец. Ярко светило солнце, и среди цветов жужжали насекомые. Кэшел потянулся, лениво улыбаясь. Оставалось уладить еще кое-что, прежде чем он вернется к своим обычным обязанностям — присматривать за стадом. Все еще улыбаясь, Кэшел отправился на поиски Шарины. Он начал медленно вращать свой посох, чтобы не напрягаться, когда ему снова понадобятся силы.
***
Шарина направилась к окутанной облаками, ревущей как гром фигуре, которая обрушивала дождь и град на армию, находящуюся внизу. Франка, возможно, и был богом каких-то небес, но у небес бывает много настроений. Сокрушительная ярость бури была лишь одним из них. Глаза Франки под черными бровями вспыхнули яростью. — Ты здесь, чтобы сразиться со мной, дитя? — прогремел он. — Возвращайся в свою колыбель! — и Он протянул к ней руки, растопырив пальцы. Свет вырвался из Его ладоней и рассеялся в воздухе между ними.
— Я здесь не для того, чтобы сражаться, — ответила Шарина, и улыбнулась Ему. Маленькой девочкой она любила грозы, стоя в восторге под дождем и радуясь тому, что может стать частью их мощи и ослепительного сияния. — Я здесь, чтобы принести мир, в том числе, и тебе, если ты примешь его. Под ней на пологих холмах цвели цветы. На широкой грязной дороге, по которой двигалась королевская армия, взошла трава; она была более яркой, чем зелень лугов по обе стороны от нее.
— Мир? — переспросил Франка, и земля содрогнулась. — Покой могилы, ты имеешь в виду? Его молнии били, на этот раз непрерывным потоком, обрушиваясь со всех сторон, разрывая космос на части в колючем потрескивающем хаосе.
Светлое упоение Шарины столкнулось с насилием и смыло его, как весенний дождь смывает пыль с окон. Она протянула Франке руку и сказала: — Настоящий мир, для вас и для всех. Примите мою руку.
— Никогда! — ответил Франка и выпустил еще одну молнию, чтобы оттолкнуть ее назад.
Шарина раскинула руки, и теплый солнечный свет упал на землю. Она не сдвинулась с места, но и продвинуться вперед тоже не могла, и тотчас вспомнила о большом ноже у себя на поясе и улыбнулась с легким изумлением. Здесь было место насилию, но не для нее, не сейчас.
— Смерть! — прогремел гром. — Смерть, разрушение и хаос! Хаос! Как было, так и будет всегда!
— Я могла бы согласиться со смертью, — отозвалась Илна. — Но не с разрушением. А что касается хаоса, если тебе он так нравится — мы отправим тебя туда.
Вокруг Франки сплелась сеть. Он взревел. Мир разлетелся бы вдребезги, но Шарина укрыла его своим покровом света. Молния Франки разорвала узор Илны, но он снова соткался, несмотря на то, что сверкающие грани Его силы распространялись дальше.
Шарина взглянула на свою подругу и подумала, что она не жестока, но милосердия в ней не больше, чем во вращающихся звездах. На лице Илны была холодная улыбка, хотя она наслаждалась мастерством, а не результатом этого мастерства.
К ним присоединился Кэшел. — Значит, это последний? — спросил он.
— Кэшел, ты тоже здесь? — удивленно спросила Шарина. Она чувствовала покой и удовлетворенность, но теперь радость охватила весь космос.
— Да, Шарина, — ответил он, улыбаясь, но слишком смущенный, чтобы смотреть ей прямо в глаза. Он отступил немного в сторону, положив руки на древко своего посоха. — Думаю, это мое дело.
Сеть натянулась туже. Франка закричал.
— Даже для Него есть мир, — сказала Шарина. — Если только...
— Нет, — холодно и спокойно сказала Илна. — Только не для него. Покончи с ним, брат.
— Знаешь, Шарина, она права, — печально сказал Кэшел. — Это действительно так.
— Смерть! — воскликнул Франка. — Смерть, разрушение и...
Кэшел нанес удар посохом, вложив в него вся свою силу. Франка превратился в пылинки, кружащиеся в вечном хаосе. Солнечный свет и цветы заполонили весь мир. Шарина стояла, взявшись за руки со своими друзьями.
***
Удар дождя и града на мгновение ошеломил Гаррика. Он почувствовал, что солдаты вокруг него тоже сгорбились; они устали до костей, а пронизывающий холод сковал их израненные и напряженные мышцы. Это было уже слишком.
— За Хафт и Острова! — проревел Карус горлом Гаррика. Технически это был неподходящий боевой клич, но для данного момента он был оптимальным. — Давайте покончим с этими чертовыми крысами, солдаты! Гаррик зашагал вниз по склону, замахиваясь, чтобы ударить в лицо ведущего человека-крысу. Чудовище вовремя подняло меч, но длинный клинок Гаррика, выкованный волшебником, перерубил его, а край бронзового шлема крысы пробил ее мозг. Крыса упала.
Королевская армия ринулась вперед, рубя, нанося удары и выкрикивая самые разные слова и девизы. Бывшие кавалеристы испустили боевой клич Орнифала: — Вперед, Орлы!
Буря утихла, подгоняемая свежим северным ветром. В ясном воздухе Гаррик увидел, что склон впереди и холмы до самого горизонта покрыты кишащими людьми-крысами. Их было слишком много, чтобы убивать их, слишком много, даже если бы это был березовый лес, который оставалось только рубить.
Клин, шатаясь, продвигался вперед, делая удар за ударом. Конечно, Гаррик и его армия будут держаться так долго, как смогут. Это было все, что имело значение. Ученые смогут обсуждать битву в будущем, если у людей будет будущее, но это была работа солдат.
Ветер с юга донес до них неприятный запах. Гаррик рубанул наотмашь, чтобы размозжить череп человеку-крысе рукоятью кинжала, но удар прошел мимо, потому что крыса с испуганным писком отшатнулась и убежала. Гаррик споткнулся и повернулся влево, чтобы не растянуться, так как инстинктивно рассчитывал на удар, который помог бы ему сохранить равновесие. В результате он оказался открыт для ближайшей пары людей-крыс. Они могли бы нанести удары сверху и снизу, по шее и правой лодыжке, а он мог блокировать только один.
Но крысы, все больше и больше крыс, волной устремляясь на юг, побежали. Все крысы просто убегали. Покрытая темной шерстью масса развернулась, как ячмень, сгибающийся от шторма. Гаррик, задыхаясь, упал на колени, продолжая полагаться на силу воли, но его тело было истощено задолго до этого момента. Он неуклюже попытался снять шлем, не выпуская кинжала из левой руки, но забыл о ремешке на подбородке. Даже после того, как вспомнил, он не смог заставить себя опустить оружие.
