Вечером они могли бы собраться в корабельной библиотеке и разобраться в фактах дела Вики. Они могли бы продолжить разговор за ранним ужином и при этом каждый вечер к девяти Алекс уже был бы в постели.

В любом случае, таков был план.

«Мы начинаем наш последний спуск на Логан, сэр», — сказал по интеркому его капитан Чарли Флинн. «Я оставлю тебя на земле через десять минут».

— Все пристегнуты, молодой Пелхэм? — спросил Алекс у пожилого парня, сидевшего через проход. Пелем Гренвилл, узнав о предстоящем путешествии Алекса, настоял на том, чтобы следовать за ним. Он сказал, что заботился об Алексе с тех пор, как мальчик был в подгузниках, и не собирается сейчас останавливаться. Чего старый слуга семьи не сказал, так это того, что он чувствовал, что за Алексом нужно присматривать больше, чем когда-либо. Убийство Вики принесло ужасные потери.

Час спустя они все были на острове Нантакет, на борту «Блэкхока». Из-за огромных размеров яхта стояла на якоре у входа в гавань Нантакета. Гавань не могла безопасно разместить ее блестящий черный корпус длиной двести сорок футов. Сам того не желая, Хоук сделал остров новой туристической достопримечательностью. Каждые несколько часов из Хианниса и Вудс-Хоула прибывали большие паромы Управления пароходства, доверху загруженные однодневными туристами. Все столпились на верхней палубе, с удивлением глядя на огромную яхту, стоящую на якоре прямо напротив входа в гавань.

Она была больше большинства паромов.

Разложив свое снаряжение по каютам, приняв душ и переодевшись, четверо друзей снова собрались в обшитой панелями корабельной библиотеке. К тому времени, как они собрались, Конгрив уже превратил прекрасную библиотеку Блэкхока в настоящую военную комнату.

Эмброуз установил четыре больших деревянных мольберта, по два по обе стороны от камина. На каждом мольберте лежал большой блокнот чистой белой бумаги. Три все равно были пустыми. Эмброуз теперь стоял перед четвертым и с помощью толстого черного магического маркера составлял рукописный список всех известных врагов Хоука. Алекс увидел длинный список, встревоженный, но не удивленный, поскольку Конгрив продолжал добавлять имена. Такими темпами он собирался заполнить все четыре площадки.

— Я говорю, констебль, — сказал Алекс, — ваш небольшой список, безусловно, согревает мое сердце. Когда вы закончите этот впечатляющий каталог «Изверги и злодеи, которые хотят смерти Хоука», возможно, мы могли бы составить список, состоящий из «Друзья и знакомые, которые находят его довольно дружелюбным». Просто ради развлечения, да, Снайпер?»

«Черт возьми! Hellificare!» — прокричал попугай Снайпер, отчасти соглашаясь.

Хоук с детства заботился о большом ара «Черный гиацинт», который теперь сидел у него на плече. Бразильские ара могут дожить до глубокой старости — 110 лет, но Снайпер прожила 75 лет. Ее оперение, несмотря на ее «черное» название, все еще было глянцево-синим ультрамарином. Старая семейная традиция Хоуков, предположительно начатая его печально известным предком, самим пиратом Блэкхоком, заключалась в использовании дрессированных попугаев в качестве защиты. Любая невидимая угроза — и Снайпер тут же выкрикнет предупреждение. У нее также был соленый словарный запас, любезно предоставленный дедушкой Хоука.

«Друзья? Рад», — сказал Конгрив, яростно записывая что-то, все еще повернувшись к ним спиной. «Это, конечно, не должно занять много времени», — добавил он, заслужив хихиканье Стокли и Сазерленда.

Алекс улыбнулся. Удивительно, сколько врагов можно было нажить за одно короткое десятилетие, служа двум довольно очевидным понятиям, таким как свобода и демократия.

В растущем реестре врагов Конгрива были отдельные лица, корпорации и даже целые страны. Некоторые из них Алекс не нашел удивительными. Алжир, Тунис, Ливия, Сомали, Сирия, Йемен и Кашмир. Хорошо. Но Канада? Лихтенштейн? Швеция? Ему придется спросить об этом Конгрива позже. В любом случае, идея заключалась в том, чтобы проверить каждое имя в списке и исключить как можно больше. Те, кто останется, составят новый список.

Подозреваемые.

«Очень полный список, констебль», — сказал Хоук. «Мое почтение автору».

«Спасибо, но это будешь ты, дорогой мальчик».

«Могу ли я добавить еще один?» — спросил Хоук.

«Конечно.»

«Куба.»

«Хм. Куба».

«Да. Во время своего последнего визита я оставил там много взъерошенных перьев. Бескровный государственный переворот, который оказался немного кровавым».

«К тому времени, когда мы ушли, все, кто был кем-то в этой повстанческой армии, были мертвы», — сказал Стокли. «Тем не менее, мы могли пропустить парочку».

«Действительно, Алекс», — сказал Конгрив, добавив имя Куба. «Глупо с моей стороны не думать об этом».

«Вовсе нет», — сказал Хоук. «Стоук прав. Мы убили большинство ублюдков-террористов, когда разорили это проклятое крысиное гнездо в Теларане. И все же немногим драгоценным людям удалось спастись. Ребята, надеются, что я отпраздновал свой последний день рождения».

«Мотив?» — сказал Конгрив, задавая свой любимый вопрос.

«Мы можем смело исключить любовь или корысть», — сказал Хоук. «Остается ненависть и, конечно же, похоть».

«Да. Может быть, кто-то там внизу был немного влюблен в Вики?» — спросил Сток, и в комнате воцарилась тишина. «Вы знаете, когда повстанцы держали ее в плену?»

«Преступление на почве страсти?» — спросил Сазерленд. «Отвергнутый любовник?»

— Что ж, — сказал Эмброуз после еще нескольких долгих мгновений, — по выражению ваших лиц я вижу, что вы все достаточно взволнованы для одного вечера, джентльмены. Он закрыл маркер. «Завтра мы нападем на эту штуку энергично».

— Да, констебль, — сказал Хоук, поднимаясь из кожаного кресла. «Это маленькое упражнение очень воодушевляет. В любой момент я могу запеть. Неужели ты никогда не устаешь от всей этой чертовой подготовительной работы, Эмброуз, работая утром, в полдень и вечером?»

«Напротив», — сказал Конгрив. «Вы, конечно, помните, что Холмс сказал Ватсону в самой первой главе «Знака четырех»?»

«Извините, — ответил Хоук, — кажется, в данный момент это вылетело у меня из головы. Имейте в виду, что я, проницательный, бдительный и находящийся в напряжении, я еще не успел выучить наизусть полное собрание сочинений Конан Дойля».

Конгрив наградил его бледной улыбкой.

«Удовольствие от того, что я нашел применение своим особым способностям, — моя высшая награда», — сказал Конгрив, в который уже раз раскуривая трубку, с довольно самодовольной улыбкой на губах.

«Ах», — сказал Алекс, улыбаясь. «Моей высшей наградой в данный момент было бы филе-миньон средней прожарки, вырезанное по центру, и один стакан хорошего кларета из долины Напа».

«Отличная идея», — сказал Эмброуз, выпуская клуб сине-серого дыма. «Я очень надеюсь, что никто не возражает. Поскольку мы скоро покинем эту прекрасную гавань, я забронировал столик на берегу в восхитительном ресторане, который обнаружил во время своих блужданий по городу. Ужин будет ровно в семь. Давайте все приведем в порядок. подняться немного и встретиться на палубе на корме? В шесть в Fantail Lounge? Быстрый коктейль, а затем десяти- или пятнадцатиминутная прогулка до ресторана. Думаю, пиджаки и галстуки будут уместны.

Алексу пришлось улыбнуться. Ему нравилось, когда Эмброуз брал на себя ответственность. Ему это нравилось, и было забавно наблюдать, как всемирно известный сыщик в роли наседки пасёт выводок, кудахчет о том и о сем.

Хоук нашел город Нантакет совершенно очаровательным. Сидя под звездами на верхней палубе «Блэкхока» во время часа питья, он был в восторге от гавани и живописного города за ней, особенно от множества белых церковных шпилей, возвышающихся в сгущающемся индиго вечернем небе.

Он представил себе все эти церкви конца восемнадцатого века, заполненные до отказа каждое воскресное утро; женщины и дети молятся за то, чтобы огромные китовые флоты благополучно вернулись, унося мужей, отцов, сыновей и братьев из опасных путешествий в южную часть Тихого океана. Путешествия иногда длились четыре, а то и пять лет.