— Когда я говорила, что пришла сюда за помощью, я не врала. Когда предложила вам свою силу, не врала. Когда искала вашу жену, не врала. Не вру и сейчас. Я не могу найти ее во множестве миров. Но могу найти вашего сына. Я же столько раз это объясняла.

Ским зло выругался и соскочил вниз на камни, намереваясь уйти по тропе к подземному ходу. Уже на повороте его догнал Парт.

— Ваша Ясность. — Ским не оборачивался, Парт бежал за ним, не разбирая дороги. — Ваша Ясность… — Источник продолжал идти, как шел. Парт споткнулся, выругался: — Да стой же ты, упрямый осел!

Ским замер. Парт покрылся испариной.

— Я хотел сказать, Ваша Ясность…

— Упрямый осел?

Парт глубоко вдохнул.

— Ваша Ясность, — с нажимом произнес он, — перед тем как отправлять вас в мир к демонам, я много прочитал о перемещениях и вынужден признать, что Химера права. Кровь — лучший проводник. — Маг стоял перед Источником, опустив глаза.

— Если она познает мою кровь, то сможет принимать мой облик.

— Ваша Ясность… — Парт запнулся и поднял взгляд. — Несколько дней назад вы приняли решение довериться ей. — Ским молчал, а Парт продолжил: — Все же речь идет о вашем сыне…

— О Лине! — Ским схватил мага за грудки. — Речь идет о женщине, которую я люблю!

— Тем более, — ровным тоном произнес болтавшийся в воздухе Парт.

Ским отпустил его и отошел. Маг молчал, молчал и Ским. Он бы с радостью прожег Парта взглядом, но тот не дал ему такой возможности, просто склонившись и отступив.

— К демонам всех вас! — Источник в три прыжка вернулся на плато, приблизился к Дее.

— Если ты меня обманешь, я истреблю всех химер, которых найду. Поняла?

И без того бледная Дея, казалось, стала просто серой, однако не отвела взгляд:

— Я честна с вами. И … — она помедлила. — Я сама очень хочу ее найти.

— Почему же? — Ским ждал рассуждений о том, что его жена носит его наследника, что это важно для Рузгарда, что Лина есть нить его и часть жизни его, что он есть Рузгард, а значит, благополучие его жителей зависит от его благополучия, но Химера подняла взгляд и очень тихо произнесла:

— Она называла меня подругой.

Молчание, нарушаемое лишь пением ветра, повисло на плато. Ским достал кинжал, сжал в своей ладони. Медленно протащил лезвие, протянул Дее окровавленную руку. Та, не говоря ни слова, коснулась теплой, красной струйки, растекавшейся по руке Источника. Сначала несмело, будто пробуя ее на вкус кончиками пальцев, затем настойчивее, накрыла его руку своей, вжалась со всей своей нечеловеческой силой и очень хищно улыбнулась.

Амулет не работал. Точнее, работал, но Лина не могла понять как. Она пробовала и в квартире, и на улице. Направляла его на воду, на стены, пыталась использовать как компас. Ничего не срабатывало.

Сказать, что она отчаялась, — ничего не сказать. Купила кожаный шнурок, повесила амулет себе на грудь и стала думать, где бы взорваться. Конечно, самым логичным было бы, например, броситься с крыши. Или под поезд. Но психически здоровому человеку сложно такое представить, а еще сложнее на это решиться. Лина даже постояла в метро, рассматривая пути под составами. Но мелкая противная зябь по спине ясно дала понять, что она не сможет. Засосало под ложечкой, заныл живот. Лина положила руку на то место, где, по ее мнению, должен быть ребенок, и побежала к эскалаторам. Она не сможет.

Дорога домой заняла почти два часа. Три станции метро или почти два часа пешком. Ну ладно, полтора. С постоянными остановками. Лина доставала амулет, запускала его, наблюдала за игрой завитков на камне, пыталась понять, что они значат, отчаивалась, ругала себя, прятала амулет в карман, в рюкзак, спустя минут пятнадцать-двадцать снова доставала. Это так измучило ее, что она чуть не упала, споткнувшись о кошку. Какая-то совершенно дурная бродячая дура бросилась ей прямо под ноги.

— Да твою ж…

Воспитание учительницы не позволило Лине закончить фразу. Она наклонилась и подняла животное, которое дико орало и, кажется, даже не собиралось убегать.

— Я тебе что-то отдавила, что ли? Чего ты так кричишь?

Кошечка была мелкая, не котенок, а именно маленькая. Серенькая, камышовой, или как сказала бы Линина мама, шпротиковой окраски. У нее были странные светлые глаза, которые смотрели на Лину совсем не по-кошачьи, а еще она не умолкая кричала. Не мяукала, а именно кричала. Как раненая птица или что-то вроде того.

Лина вздрогнула, зажала кошку под мышкой и быстрым шагом направилась через дорогу — там в соседнем дворе была ветеринария.

***

— И что нам с ней делать?

Мама не любила животных дома. Считала, что от них одна только грязь. Лина, если честно, была с ней согласна, но просто не смогла выкинуть эту кошку назад на улицу. В клинике сказали, что животное совершенно цело. И даже не истощено. Видимо, просто напугана. Предположили, что она потерялась. Раз так кричит и с рук не сходит.

— Тебе через два дня на работу выходить! Мы ее на целый день дома одну закрывать будем?

— Ну… Наверное, одной дома лучше, чем одной на улице.

Мама шумно вздохнула:

— А вдруг она заразная какая-то? Ты, между прочим, ребенка ждешь!

Кошка зашипела, агрессивно выгнувшись. Лина подхватила ее и отнесла в другую комнату.

— Я помню про ребенка, мама! — прокричала она из спальни. — Я дам объявление о поиске хозяев. Не получится найти старых хозяев — попробуем найти новых. — Девушка уложила кошку на кровать, успокаивающе гладя по голове. — А пока у нас поживет. Большого вреда от нее не будет.

— Мы только что в твоей спальне ремонт сделали! — не сдавалась мама.

— Испортит — переделаю. — Лина закрыла кошку в комнате и вышла на кухню. — Если до родов не найду ей новый дом — отдам в приют.

Мама поджала губы. Она не сдалась, но смирилась.

Чтобы не раздражать маму, миску и туалет Лина поставила в своей спальне. Кошка с радостью поела смесь мяса и желе из пакетика, хитро посмотрела на лоток и тут же в него запрыгнула с царственным видом. Лина вздохнула, достала совочек, пакетик, убрала следы кошкиной жизнедеятельности и принялась разбирать свою сумку. Она планировала утром заехать на работу. Туда с рюкзаком нельзя. В школу учителю положено являться в юбке, туфлях и с дамской сумочкой. Точнее, сумякой. Лина иногда подумывала о бабушкиных сумках на колесиках. Особенно в те дни, когда ей приходилось проверять контрольные. Кошка запрыгнула на окно. Недвусмысленно ткнулась носом в стекло и мяукнула.

— Что, горемыка, тоже не знаешь, куда деться? — Лина чесала кошку за ухом, думая, скорее, о себе. — Вот так бегаешь, бегаешь, думаешь, вернуться бы, откуда пришел. А когда вернешься, понимаешь, что там, где был, на самом деле было лучше…

Лина и сама запуталась в этих тут и там, тряхнула волосами, отгоняя слезы, и сняла кошку с окна. Кошка недовольно мяукнула и настойчиво вернулась.

— Ну и сиди там. — Лина принялась разбирать рюкзак. Достала документы, телефон, ключи, кошелек, выложила на туалетный столик косметичку и спрятанный в рюкзак амулет.

Когда Лина достала украшение, кошка издала какой-то поистине победный мяв и бросилась к кулону.

— Эй, это не игрушка, — Лина решила, что кошка хотела поймать качающийся на шнурке камень, — это мое.

— Мяв! — Кошка наступила лапой на шнурок и заорала.

Лина попробовала выдернуть шнурок из-под лапы, но… Камень заиграл огненными завитками. Еще ярче, чем в руках Лины. Кошка повторила свой победоносный мяв. Те же огни завертелись в ее глазах.

***

Кошка металась от кровати к окну, явно приглашая Лину с амулетом следовать за ней. Победоносный мяв сменился раздраженным или даже злым.

— Уйми ты свое животное! — Мама прокричала из кухни. Хорошо, хоть не зашла.

— Да-да… — Крик мамы вывел Лину из состояния оцепенения. Она моргнула, подхватила амулет, который просто горел яркими красными завитками, и сделала шаг по направлению к окну. Кошка орала.