Мечтам Скима Левиана об отмщении не суждено было сбыться. Величайший умер на торжественном помосте рядом со своей женой. Та, кого он истязал полтора десятка лет, одним глотком вернула ему долг.

Открытым оставался вопрос о сыне Еверны и Величайшего. Тщедушный болезненный мальчик, чуть старше Горсинта. Дрожащими губами он просил Скима позволить ему стать служителем храма.

— Я приму присягу, я выпью отвар, который не позволит мне любить никого кроме богини нашей. — Лепетал юноша.

Ским согласился. Лина попробовала было возмутиться:

— Ему же еще и семнадцати лет нет! Вы фактически заставляете его самого себя оскопить! Он жизни не видел!

— Я бы не был так категоричен! Выбор между клятвой богам или смертью! — Ским пытался найти весомые аргументы для жены. В этом ему неожиданно помог Горсинт.

— К тому же, я не уверен, что он что-то теряет, — мальчишка покраснел до самых ушей, отвел глаза, но продолжил, — Я про жизнь и чего он там не видел.

— В смысле? — это удивился Ским, — Разве можно обойти клятву? Или он уже…

— Нет! — Горсинт замахал руками, — Я не о том. Наоборот. — Он посмотрел на Лину, — Я тут записи замковых лекарей нашел. Чем он в детстве болел и как его лечили. Сдается мне — он уже и так ветвь тупиковая, — Сказав это Горсинт покраснел еще сильнее.

— Ах вот оно как, — Лина от неожиданности села. Ну конечно, слабый, болезненный мальчик, вымоленный у богов. Всю жизнь наблюдавший мучения своей матери. Может, так действительно будет лучше. Может, это и есть его судьба.

Молодая Величайшая успокоилась, и спустя несколько недель в храме главной богини Эриды стало на одного искреннего служителя больше.