Именно эта информация заставила нас изменить свои взгляды, поверить в наличие глубоких чувств между Дорой и Майклом. С учетом строгости воспитания, полученного девушкой в семье, случайный флирт исключался.

Ситуация мгновенно приобрела форму дела, конкретного плана оперативных действий, определения исполнителей мероприятий и оперативных средств.

В основу плана легла идея проработки вопроса: при каких условиях старый Клингер согласился бы на их брак? Следовало также проверить искренность намерений Майкла жениться на Доре. А для этого надо было попытаться склонить Майкла к разводу с первой женой, жившей в Америке. Эту мысль энергично подхватила и сама Дора.

Вскоре Майкл привез Доре из США нотариально заверенный документ о разводе и выразил надежду на их совместную жизнь в будущем, так как его больше ничего не связывало.

Отец Доры, при зондаже его позиции, категорически отверг вариант выезда дочери с американцем в США или вообще за границу: «Где угодно, но только не там!»

Жизнь в нейтральной стране или в ФРГ им тоже исключалась. Старый Клингер рассуждал так: «Развод с женой в США не пройдет бесследно для карьеры Майкла. Уйти в нейтральную страну, бросив службу, это для него дезертирство и перспектива уголовного преследования. Жизнь в ФРГ возможна, но для этого надо увольняться со службы, а это потеря заработка, престижной работы и полная неясность материального положения на перспективу».

Тут Клингеру осторожно подали мысль: жить в ГДР тоже можно; это же не Америка! Здесь никто не будет преследовать Майкла за то, что он бросил работу в разведке.

Ну, а старый Клингер всегда сможет посещать их семью и видеться с будущими внуками. Это все-таки Германия, а не какая-нибудь заграница.

Такую мысль отец Доры не отверг, как обычно. Подумав, он заявил, что об этом надо кому-то поговорить с Майклом. Но разве он будет с незнакомцем вести разговор о своей судьбе?

Дора была в растерянности. К ведущимся разговорам с отцом прислушивалась. В беседе с их знакомым, приезжавшим из ГДР, она пообещала узнать мнение американца о возможности их перехода в Демократический Берлин и на каких условиях это бы его устроило. На что они будут жить? Где и кем он может работать?

Через некоторое время Дора без ведома отца пригласила в Западный Берлин для разговора знакомого из ГДР.

Дора сообщила знакомому содержание беседы с Майклом по этому вопросу. С согласия американца она передала нам его ответ.

Ответ сводился к следующему.

Майкл видит возможную перспективу совместной жизни с Дорой в ГДР. Но для этого ему нужны гарантии. Их могут дать только русские.

Майкл просил передать, что он является руководящим сотрудником американской разведки в Западном Берлине, располагает сведениями, которые нужны русским, и он готов передать их. В качестве вознаграждения просит предоставить ему политическое убежище в ГДР, выделить отдельную виллу, дать право заниматься журналистской работой со статусом «специалиста свободной профессии» и не разглашать его место жительства.

На окончательное решение и проработку этого вопроса Майкл отвел нам 10 дней. Он назначил также встречу для «советского парламентера» на Юге Германии, недалеко от границы со Швейцарией, в одном из пансионатов на озере Боден-Зее. Указал свой адрес, назвал дни и приемлемое для него время встречи, передал пароль для связи нашему «парламентеру». До полного разрешения ситуации он намеревался отдохнуть на Боденском озере. От переговоров в Западном Берлине он отказался.

У нас началось срочное согласование его условий с высшими правительственными инстанциями в ГДР и подготовка «парламентера» для решающих переговоров с американцем. Подготовка агента на роль «парламентера» выпала на мою долю.

Кандидатура «советского парламентера» руководством управления была одобрена. Мне оставалось получить его согласие на эту рискованную акцию и заняться срочно отработкой задания, линии поведения, документацией и легендой прикрытия для поездки в этот укромный уголок Южной Германии. Главные усилия сводились к тому, чтобы агент усвоил все психологические тонкости данной ситуации, которые позволяли надеяться на удачный исход операции. Три дня напряженной работы пролетели как один. Остались томительные дни и часы ожидания возвращения нашего посланца с переговоров. Никто не мог нам гарантировать, что все закончиться благополучно.

Риск был большой, но мы пошли на него, так как теперь чувствовали реальность сложившейся ситуации.

Начало беседы Майкла с «парламентером» было драматичным. Майкл пошел на дерзкий эксперимент. Он пригласил нашего агента в лодку, как бы для прогулки по Боден-Зее. На озере американец завез его в укромное местечко, достал пистолет и заявил, что сейчас расстреляет его как советского агента, и никто ничего не узнает о его судьбе. «Парламентер» сохранил самообладание и заявил, что убрать его не сложно, но ведь это будет выстрел и в его любовь с Дорой, совместную жизнь с которой в ГДР агент и приехал ему гарантировать! После этих слов Майкл выбросил пистолет в озеро, и беседа перешла в деловое русло.

Майкл принял наши условия: обещанные гарантии безопасности его устроили. Он сказал, что предполагал такой ход развития событий. Майкл даже успел сделать «аванс» для русских. Он сообщил, что уже подготовил для передачи нам сведения на американскую агентуру его разведоргана в ГДР, примерно человек на 80. Первую, зашифрованную часть этой информации на нескольких фотопленках он уже вынес в Демократический Берлин и заложил в тайник. Майкл тут же передал «парламентеру» координаты тайника и предупредил, что там только первая часть информации, без указания имен, адресов и мест работы агентов. А вторую часть информации он будет иметь при себе и передаст властям, которые поведут с ним разговор о предоставлении политического убежища.

Был согласован день, время и место его перехода в ГДР вместе с Дорой. Ему был дан также наш номер телефона для связи.

Мой «парламентер» полностью выполнил свою задачу. Из отчета агента также следовало, что Майкл не имеет отношения к американской военной разведке, а, следовательно, его информация не будет относиться к сфере деятельности нашей военной контрразведки. На этом основании было принято решение передать его немецким инстанциям для дальнейшей работы.

В обусловленном месте Майкл с Дорой в согласованное время перешли в Демократический сектор Берлина и были переданы компетентным представителям органов госбезопасности ГДР.

К сожалению, власти ГДР опубликовали в печати и огласили в других средствах массовой информации факт перехода в ГДР руководящего сотрудника американской разведки, что не предполагалось при наших переговорах.

Не знаю, давал ли Майкл свое согласие на оглашение этого факта представителям местных властей.

Спустя некоторое время, органами госбезопасности ГДР для проверки полученных сведений были проведены контрольные аресты части агентуры этого американского разведоргана. Они подтвердили информацию Майкла.

Это оказалась широко разветвленная по республике американская резервная агентурная сеть, организованная, обученная, хорошо оснащенная. Она, как снаряженная запасная обойма в кобуре пистолета, была всегда готова к действию.

Опознавательным знаком у этой агентуры было изображение красного паука (Rote Spinne). Кусочек ткани с таким изображением вшивался в лацкан пиджака, уголок полы костюма или другое место верхней одежды. Паук служил опознавательным знаком резидента при установлении связи со своей агентурой.

Для удобства управления агенты сводились в группы.

На особый период резидент имел тайник с материальными ценностями (украшения из золота и серебра, драгоценные камни и прочее); наличие денег в тайниках не отмечалось.

Имелись законсервированные рации и другие средства конспиративной связи.

Министерство госбезопасности ГДР подтвердило принадлежность Майкла к американской разведке. Ну, а объем ущерба материального, не считая политического, нанесенного им США, наверняка скрупулезно подсчитывала американская контрразведка.