- Вы... Вы должны думать и о себе. Дети уже имеют свои семьи, своих детей. Муж Ваш в ином мире, скажем так. Зная, каков он был, я жалею лишь об одном... Что он не ушёл туда раньше, чем мы встретились.

- Вы, оказывается, опасный человек, - прищурилась шутливо Эльвира.

Густав невольно и кратко засмеялся, но снова смотрел более серьёзно. Он выдержал паузу, выискивая подходящие слова, чтобы не спугнуть ненароком или не обидеть как, и сказал:

- Я осмелюсь сказать, что Ваш сын Грегор куда опаснее. Он ведь корсар, не так ли? Вантала?

- Я горжусь им. Он многого добился, руководит кораблём и таким количеством людей, - с восхищением о сыне ответила она. - И кличка его, Вантала, мне по душе. Она означает Одиночка. Он уже не один, но... Мы все всё равно одиноки, если посмотреть иначе. Мы пришли в мир одни и уйдём одни. Без детей или кого родного. Без вещей...

- Но желательно с чувством удовлетворения,... счастья, - сглотнул Густав.

- Вы обрели это счастье? - поинтересовалась Эльвира, тоже став более серьёзной и пытающейся скрыть подступившее волнение.

Их взгляды не отрывались... Почему-то обоим было трудно прервать ту создавшуюся невидимую, но будто очень нужную нить. Видны были во взглядах и дрожь, и грусть, и трепет. Но не тот трепет, что был бы, если бы были молодыми и желающими познать те самые сокровенные чувства, к которым бы рвалась душа. Однако оба поймали себя на мысли, что хотелось бы вернуться в то канувшее время и... встретиться там...

- Я не имел возможности обрести то счастье, о котором говорим, - наконец-то тихо произнёс Густав. - И Вы, кажется, тоже его ещё не обрели. Нет, - мотал он головой, свято в то веря. - Не с тем мужем, какого имели.

- А теперь возраст не позволит, - хотела через улыбку ещё что-то сказать Эльвира, как крик Алекса заставил выбежать из гостиной:

- Врача! Роды! Скорее!

- Роды?! - переглянулись Эльвира и Густав, одарив при том друг друга улыбкой радости...

Позолота рамок висевших на стенах картин нежно отражала свет горевших в королевской спальне свечей. Подсвечники стояли на комодах, на будуарном столике или ночном,... а то - на столике у окна. Там же рядом было и два мягких кресла с гобеленовой обивкой, на которой вышиты замысловатые узоры и различные птицы.

Только взгляд вошедшего сюда этим вечером Криса сначала остановился на другом... Здесь, в его с супругой комнате, любимая лежала на боку на постели и что-то разглядывала в своих руках. Она была ещё одета в будничное платье, не менее роскошное, чем всё вокруг. Она увлеклась и не услышала приход мужа.

Крис с наслаждением улыбался, задержавшись у двери. Он любовался ею, потом взглянул на свечи, на золотистые рамки картин и на те пейзажи, которые были там изображены. Всё только добавляло нежности к романтическому настроению...

- Вики, - прошептал Крис и лёг рядом с милой рассматривать раскрытый в её руках медальон. - Наши детки.

- Да, наша девочка Кристина и ещё малыш Карл, - улыбалась она, поглаживая изображения детей. - Ещё бы гравировку сделать. Я у Кэтрин на перстне видела, очень красиво и аккуратно сделано.

- Скоро придётся заказывать иной медальон, - обняв за плечи, с вожделением молвил Крис. - На большее количество наших деток.

- Они будут? - с ноткой обиды улыбнулась Виктория.

Крис сразу почувствовал, что её сомнения не ушли, как не испарилось и разочарование в том, что у него, как оказалось, была связь с дочерью трактирщицы, и та родила ему сына...

- Вики, - вздохнул с тем же сожалением он. - Я должен навестить этого мальчика. Да, я был в отчаянии тогда и использовал её. Послушай, - видел он нежелание любимой говорить об этом. - Мальчик не виноват, но я не могу отказаться от него, если он действительно мой сын.

- Я понимаю, - усмехнулась Вики. - И когда ты решил навестить её?

- Мы сделаем это вместе, - робко погладив по спине и плечам, сказал Крис. - Не оставляй меня... Я с тобой и только с тобой хочу быть всю жизнь. Никаких других.

- Тебя будут пытаться отнять. Ты молод, красив и король, - смотрела Виктория вновь на изображение детей в своём медальоне.

- Этого не будет, - сказал Крис под уже раздавшийся к ним в дверь стук.

Явившийся слуга сообщил, что хозяин стекольного завода, Барон Дершау, просит принять. Удивившийся тому Крис оглянулся на поднявшуюся с постели милую. Оба были ещё одеты. Вечер был не поздним. Только такая просьба всё равно вызывала настороженность.

Не отказав, Крис сказал слуге, что скоро будет в своём кабинете. Взяв любимую под руку и взглянув в глаза, Крис спросил:

- Ты ведь и сейчас не откажешься быть рядом?

Виктория улыбнулась. Она улыбнулась так, что всё было ясно без слов: любит безмерно и навсегда. Подарив друг другу нежность поцелуя в губы, они скоро пришли к кабинету, где ждал тот самый Барон Дершау.

Этот молодой человек, примерно того же возраста, что и сам король, гордо стоял посреди кабинета и ждал. Он сразу смотрел в глаза правителя, согласившегося принять в час, когда приёмы все закончены, и не терял веру в своё...

- Джозеф Дершау, - кивнул в приветствие Крис и проводил супругу сесть в кресло. - Ваш вопрос, полагаю, крайне важен.

- Я рад, что Вы не на балу, - кивнул в ответ тот.

- Нет, в виду некоторых обстоятельств мы решили не идти на бал, но и не отменили его для гостей, - кратко пояснил Крис.

- Надеюсь, Вы в курсе моих дел с Блэкстоном, - строго смотрел барон, получив тут же знак руки короля сесть в одно из свободных кресел.

- Да, да, слышал что-то. Вы боитесь, Ваши права владения стекольным заводом отнимут.

- Назовут поддельными бумаги, - добавил Джозеф. - Поймите, Ваше Величество, я с рождения вовлечён в стекольное дело. Вы знаете, что мой отец много открытий совершил, но этот человек... Этот Пьер, стекольщик... У него лавка в центре.

- Да, знаю, - снова кивнул Крис и всем видом был внимательным и ждущим продолжения.

Сглотнув мешающее волнение, Джозеф продолжил:

- Мы с ним оба французы. Он вечно соперничает со мной во всём.

- Вы же были друзьями? - будто вспоминая историю, о которой кратко знал, удивился Крис.

- Да, давно, - подтвердил тот. - Пока он не предал. Такому человеку я доверять не могу. Он занят заговором, а Блэкстон не действует! Я плачу Блэкстону большие деньги, как защитнику, а результатов нет.

- Блэкстон спокоен, значит спокоен и я. Нет повода волноваться, Джозеф, - был Крис уверен.

- Вы его не знаете, - не соглашался собеседник, и тогда он удивился вновь:

- А Вы знаете?

- Я уезжаю в Турцию. Мне совершенно не до интриг. Завод достался мне честным путём, а не как пытается доказать Пьер.

- Расследование ведётся насчёт Пьера, но Вас хочу заверить, что всё будет хорошо и никто не лишит Вас завода. Вы можете спокойно уезжать. У Вас в Турции есть друзья?

- Есть друг, да. Именно с ним я хочу поделиться некими наблюдениями и узнать нечто новое, что поможет заводу стать лучшим. А если Пьер, как бывший работник завода, устраивает что за моей спиной, меня могут упрятать в крепость, а завод погибнет, - так и волновался Джозеф.

- Вы слишком уж, - не удержался и улыбнулся Крис, веря в иное.