Первая половина девятнадцатого века.

Алекс и Кэтрин вошли в кабинет своего замка. Лёгкая седина в волосах, но в глазах молодость. Красота же внешности не меркла от уже прожитых лет, а наоборот - восхищала и пленяла, словно с молодости влечение и любовь так и растут, так и крепнут.

Вокруг, во всём их замке, царили такие же уют и умиротворение, как здесь, в кабинете... Высокий дубовый шкаф тёмного медового цвета стоял у окна вдоль всей стены, а на его полках в алфавитном порядке красовалось множество книг. Огонь в камине уже грел и радовал глаза своей игрой, отбрасывая отблески тёплого света на высокую ель рядом, которая была украшена гирляндой небольших фонарей. Те, сделанные из разноцветного стекла, переливались и иногда сверкали, вызывая в душе восторг праздника.

Закат виделся за окном, среди зимы, среди заснеженного леса, парка и виднеющегося вдалеке бесконечного поля. Он разливался по небу то алыми, то жёлтыми красками и такими яркими, что взгляды обратились на время туда... Кэтрин и Алекс обнимали друг друга и любовались видом...

- Так и мы, наша любовь и жизнь вместе, - нежно сказал Алекс, одарив любимую в своих руках ласковым поцелуем в губы. - Никто и ничто не разрушит этого. Не смогли, как ни пытались, и не смогут.

Он покрепче прижал к себе счастливо улыбающуюся милую и напел:

Судьба нас пригласила к волшебнице-любви.

Любовь нам подарила лишь сказочные дни.

Та самая, большая, что крепнет каждый год,

Любовь наша не стынет и, знаем, не умрёт.

Пред алтарём стояли мы, жизни осветив

Лишь верностью и правдой, а беды — схоронив.

На том балу венчальном впервые в вальсе том

Нас люстры освещали разноцветным хрусталём.

И ты, и я навеки принадлежим любви,

Той самой, что друг другу отдали, сберегли.

И поняли давно мы, что счастье — как стекло,

И истину любви познать не каждому дано.

Наш новый день, как новая страница для любви

Пускай вокруг и зависти, и ревности враги.

Уже немало пройдено, но победили мы.

И вновь тобой любуюсь, целую с зорьки до зари...

- Боже, Алекс, - выдохнула переполненная отрадой Кэтрин. - Это новая песня?!

- Конечно, - засмеялся счастливый он. - Пока я жив, так и буду сочинять все песни только тебе.

- Как же нам повезло обрести такую любовь? - смотрела Кэтрин с той же бескрайней и необъяснимо прекрасной любовью, как он.

Алекс же подмигнул и отошёл к ёлке. На ней он поправил висевшие маленькие фонарики, сделанные из разноцветного стекла, и открыл один из них.

- Слуги уже новые свечи вставили... Что ж, будем зажигать? - улыбнулся он.

- Это чудо, что у нас на ёлочке в рождественский праздник горят разноцветные огни. Такое мало у кого есть, - встала рядом Кэтрин и восхитилась любимым. - Твоя идея вдохновила многих стекольных мастеров создать эти фонарики.

- И многие отказались от идеи, - улыбнулся милый и снова одарил её поцелуем. - Но зато у нас какая красота уже на протяжении... Сколько?... Лет двадцать?

- Боже, - засмеялась с умилением Кэтрин. - Ты осмелился напомнить о нашем возрасте?!

- Что нам возраст?! - игриво притянул к себе за талию любимый. - Мы уже четверть девятнадцатого века прожили. Подумаешь, пятьдесят?! И потом, я раньше тебя скоро подберусь к шестидесяти!

- Ай, - погладила она его по плечам и с видимой лёгкой грустью вздохнула. - Мужчины с возрастом лишь краше, очаровательнее,... как бы это выразить всё словами?... Становятся более привлекательными. А мы, женщины, увы.

- Неправда, - одарил Алекс вновь сладким поцелуем в губы. - Женская красота, как хрусталь. Без света любви нет и блеска красоты.

- Любимый, - положила Кэтрин ему голову на плечо.

Они ещё некоторое время стояли вот так, крепко обнимая друг друга с парением счастья, и Кэтрин спросила:

- Когда зажжём фонарики на ёлке здесь и в зале?

- В зале с детьми, - улыбался Алекс. - А здесь давай вместе? Всё равно собирались дальше мемуары писать, так вдохновимся блеском разноцветного стекла?

- Чудесная идея, - засмеялась с радостью Кэтрин. - Как и идея создать эти фонарики, повторюсь. Хотелось бы, чтоб история та была сказочной, но, увы, так не было.

- Однако, я считаю иначе... Так как? Как назовём очередную нашу историю? - задумался Алекс, а милая с игривой улыбкой отошла к книжному шкафу и взяла оттуда одну из книг.

Положив её на стол у горящей свечи, она взяла с полки на стене рядом стоящую небольшую туфельку, сделанную из стекла.

- Это флакон для духов, что я тебе подарил, когда мы вернулись из Турции, - вспомнил любимый, а Кэтрин кивала. - Потом и духи твои любимые заказали... Но идея для создания такой туфельки родилась сразу, как вернулись из иной страны... Венеции! О, что за страсти были там...

Кэтрин села к столу, поставила туфельку рядом и открыла книгу:

- Мы приехали тогда со сказочным чувством, будто вернулись в то самое прошлое, которые у нас пытались отнять. Ты помнил, какие духи я люблю. Заметил, что они почти закончились, но решил подарить их мне перед балом в честь рождения нашей малышки Софи именно в этом флаконе.

- Да, да, но давай начнём чуть раньше, - сел рядом любимый. - Ты, помню, как вернулись из Венеции, хотела записать произошедшее и бродила здесь, по кабинету, с пером в руках и своим дневником... О, как мы были молоды!

Вечер. Свет свечей. За окном виднелась ясная, медленно темнеющая синева неба, а там — появляющиеся и слегка мерцающие звёзды.

Мечтательно подняла Кэтрин взгляд от дневника, когда дописала туда всё, что душа просила. Находясь в кабинете своего замка, где жила с любимым супругом и четырёхлетним сыном, где теперь ожидала появление на свет ещё одного малыша, она вспоминала недавнюю поездку в Венецию*.

Кэтрин устало села к столу и положила закрытый дневник перед собой. Взгляд казался печальным. Будто думала о чём-то, что отнимало былую радость и не давало наслаждаться жизнью. Кэтрин сидела и не знала, что любимый уже стоит на пороге.

Ласково смотрел Алекс на неё. Он любовался до последнего, пока не заметил грусть. Как только подошёл, Кэтрин вздрогнула и обратила взгляд к нему:

- Милый,... это ты.

- Что случилось? Или всё из-за Венеции? - стал переживать Алекс.

Он сел рядом, заключив в объятия, и поцеловал в губы. Ответив тем же теплом, Кэтрин слабо улыбнулась:

- Просто вспомнила, как была фрейлиной, ты охранял меня от несчастий, а сам скрывал свои чувства ко мне.

- Неужели всё это навевает лишь грусть?

- Не всё, - смущённо опустила Кэтрин взгляд. - Были и сказочные моменты, когда ты сочинял мне песни или читал на ночь сказки, помнишь?

- Сказки да, помню. Особенно твою любимую Сендрильон**, - засмеялся Алекс и с удивлением прищурился. - А песни я и сейчас тебе одной сочиняю и пою. У нас украли четыре года, которые бы мы провели уже женатыми и счастливыми, было бы куда больше детей, но мы наверстаем упущенное, ведь так?