Ответа Андре так и не получил, потому что один из приятелей Никона торопливо подошёл к костру с известием, заставившим обоих собеседников вскочить. Оказалось, что Исаак Комнин направил к Ричарду послов с просьбой о мире и улаживании разногласий, и Ричард, как всегда, действуя под влиянием порыва, с ходу согласился. Встреча состоится после полудня, перед воротами Лимасола. Король собирается выехать верхом, во всём своём великолепии, и Никону с товарищами придётся прервать отдых, дабы при полном параде сопровождать короля.

Не прошло и пары минут, как Никон исчез, отправившись в сторону городских ворот, и Андре снова остался один. Он размышлял над услышанным и думал, что же теперь предпринять. Ему не хотелось пропустить встречу короля с Исааком Комнином, поэтому он вернулся на борт своего судна, а после полудня, закинув за спину арбалет и колчан с болтами на случай, если выпадет возможность попрактиковаться в стрельбе, направился пешком к условленному месту встречи — невысокому плоскогорью к западу от городских ворот.

ГЛАВА 5

Прибыв к назначенному месту, Андре Сен-Клер занял выгодную позицию у большого одинокого валуна — достаточно близко, чтобы видеть обоих главных участников встречи и слышать, о чём они будут говорить.

Исаак явился первым. Видимо, он хотел сразить «латинцев» своим императорским великолепием, и его скакун действительно был таков, что Андре восхищённо приподнял брови. Но и конь Ричарда оказался не хуже, а конская сбруя, оружие и королевский наряд Плантагенета были столь щедро изукрашены золотом и драгоценными камнями, что император Кипра в первое мгновение лишился дара речи, да и самомнения у него изрядно поубавилось.

Переговоры прошли быстро, ибо Исаак с ходу признал свою вину, смиренно попросил прощения и выразил готовность предоставить все свои замки для размещения войск Ричарда. В придачу он пообещал присоединиться к Крестовому походу, выставив отряд копейщиков, конных лучников и пехотинцев. В качестве возмещения за украденные с затонувшего дромона деньги он предложил пятнадцать тысяч фунтов золотом, а залогом выполнения его обязательств должна была стать переданная в руки Ричарда единственная дочь Исаака.

Ричард, видимо в приступе великодушия, не выставил дополнительных условий. Он даже вызвал капитана своей стражи и приказал вернуть Комнину великолепный шатёр, захваченный в брошенном императором лагере у Колосси. Двое правителей скрепили перемирие дружеским поцелуем, и Ричард вернулся в свой замок в Лимасоле, тогда как Исаак остался, чтобы проследить за возведением своего величественного шатра на том самом месте, где было подписано перемирие.

Не сомневаясь, что для человека, известного своим вспыльчивым нравом, Ричард обошёлся с кипрским императором более чем мягко, Андре отправился было на стрельбище, но не успел до него добраться: Сен-Клера перехватил один из придворных щёголей Ричарда и отрывисто приказал немедленно явиться к королю. Не прибавив больше ни слова, придворный развернулся и поехал прочь, к замку. Возмущённый столь наглой бесцеремонностью, Андре громко свистнул ему вслед, а когда щёголь обернулся, Сен-Клер высказал всё, что думает о подобной неучтивости, и спросил, где именно находится король. Ответ был таким, какого и ожидал Андре: Сен-Клеру надлежит явиться в королевские покои...

Наглый придворный ещё не договорил, как Андре уже очутился рядом. Совершенно неожиданно юноша схватил щёголя за лодыжку, вырвав ногу всадника из стремени, и резко толкнул его вверх. От толчка не ожидавший ничего подобного рыцарь вылетел из седла и грянулся оземь так, что у него перехватило дыхание. Не успел он сделать вдох и пошевелиться, как Андре наклонился над ним, слегка надавил каблуком сапога на горло бедолаги и, покачивая перед его носом остриём обнажённого кинжала, тихо, но отчётливо произнёс:

— Вот что, мессир. Вы явно нуждаетесь в уроке хороших манер, а также скромности и учтивости, ибо всего этого вам мучительно недостаёт. Вы — недалёкий юнец — при виде человека в простой одежде воображаете, будто этот человек ничего собой не представляет и не заслуживает не только внимания, но и простой вежливости. Вы заблуждаетесь.

Он слегка провёл остриём кинжала по переносице поверженного щёголя.

— Ваша беда в том, мессир, что вы глупец. Ваша голова настолько пуста, что в ней не задерживаются познания, необходимые благородному рыцарю.

Андре ввёл кончик клинка в ноздрю лежащего и осторожно потянул оружие вверх, вынудив незнакомца приподняться.

— А теперь послушайте меня внимательно, мессир Невежа. Я тоже рыцарь и стал им раньше вас. У меня больше опыта, и, думаю, я выше вас по рангу. Вы выглядите ещё большим глупцом из-за того, что сами, без подсказки, этого не поняли. Моё имя Андре Сен-Клер. Запомните его хорошенько. Я анжуец из Пуату, вассал и ленник короля Ричарда, который лично посвятил меня в рыцари пять лет тому назад. И если мой сеньор снова пожелает меня позвать и поручит вам передать это, будьте любезны приблизиться с надлежащим почтением, не то я превращу вас в горбуна: буду до тех пор пинать по вашей неучтивой заднице, пока она не окажется между плечами. Вы поняли меня, мессир Красавчик? — Андре чуть сильнее надавил на кинжал. — Вам всё ясно?

Рыцарю явно очень хотелось кивнуть, но не мог этого сделать, не рискуя порезать нос. Сен-Клер ещё несколько мгновений стоял над ним, после чего сделал шаг назад, и незнакомец не без труда поднялся на ноги.

— Вы поняли, почему я не осведомился, как вас зовут? — спросил Андре. — Потому, что ваше имя меня не интересует. Таким образом вы можете быть уверены, что я не стану распространяться насчёт нашей маленькой размолвки. Удовлетворитесь этим и даже не помышляйте о том, чтобы поквитаться со мной. Я всё доходчиво объяснил? Надеюсь, да. Потому что, если вы всё же попытаетесь свести со мной счёты, вам придётся куда хуже, чем пришлось сейчас. А теперь отправляйтесь обратно к королю и передайте, что мне нужно переодеться, но я буду у него в течение часа. Ступайте!

— Что ты сделал с молодым Дорвиллем?

Андре явился в королевские покои больше часа назад, но Ричард только сейчас задал этот вопрос. Сен-Клер мигом смекнул, о ком идёт речь, но решил изобразить недоумение.

— Дорвиллем, мой сеньор? Я не знаю никого по имени Дорвилль. А должен?

— Ты, чёрт побери, прекрасно знаешь, о ком идёт речь! О рыцаре, которого я за тобой послал!

— Ах да. Я просто преподал ему небольшой урок смирения, мой сеньор. Ему это пойдёт на пользу.

— Дорвиллю? Урок смирения? Как ты это сделал? И не вздумай лгать. Я хочу знать правду.

— Я указал ему, что, по-моему, заслуживаю большего уважения, нежели то, которое он продемонстрировал.

— Ив какой позе он находился, когда ты это ему на это указывал?

— Лежал на спине, мой сеньор, с моим сапогом на кадыке.

— И что тебе больше всего понравилось, когда ты это с ним проделывал?

— Выражение его лица, когда он осознал своё положение.

— Хмм. А что тебе понравилось меньше всего?

— Его запах... Слишком сладкий — так пахнут женщины.

— Я заставлю его пахнуть по-другому. И это мне тоже понравится. Ты понял, что он — не наш человек?

Андре нахмурился.

— Не наш человек? Я не понимаю.

— Конечно не понимаешь! Но знай: он — человек Филиппа, родился и вырос в Вексене уже после того, как провинция была захвачена моим отцом. Полагаю, моего батюшку, старого льва, он терпеть не мог, даже больше, чем я. Так или иначе, когда Филипп решил убраться, он оставил здесь этого хлыща как своего представителя, на случай, если нам потребуется доверенный связной. Дорвилль — бесконечно надменный тип... И очень требовательный. Кажется, он искренне верит, будто всё, что мы здесь делаем, сам он сделал бы лучше, дай ему только шанс. Когда он был ещё юнцом, мне он казался несносным, хотя он бесспорно смазливый малый. Но это так, к слову. Теперь к делу. Завтра тебе нужно будет свозить дам на охоту.