Когда магистр Бернар умолк, перед мысленным взором Андре предстала картина осады: палатки и знамёна осаждающих под высокими стенами Акры. Но не успел он сосредоточиться на этом образе, как его отвлёк другой голос.

— Теперь вы имеете полное представление о происходящем. Во всяком случае, о том, как мы представляем себе происходящее, — промолвил, поднявшись, молодой граф Шампанский. — Ситуация казалась терпимой, пока нас заботила только надвигающаяся угроза со стороны Барбароссы, который находится на расстоянии тысячи миль от Святой земли. Однако осада Акры изменила всё.

Сен-Клер почувствовал себя глупцом. Он как будто упустил нечто очевидное и, повинуясь порыву, решил признаться в своём невежестве.

— Прошу прощения, светлейший граф...

— Никаких титулов, называйте меня братом. Мы все здесь братья.

— Да, простите. Но я кое-что упустил. Какое отношение к угрозе со стороны Барбароссы имеет осада Лузиньяном Акры?

Граф широко улыбнулся, сверкнув белыми зубами, и наклонил голову к плечу.

— Я рад, что вы об этом спросили. Вы должны были об этом задуматься, и я уже начал удивляться, почему вы не спрашиваете. Молодец. На первый взгляд кажется, что никакой связи нет, но только до тех пор, брат, пока не поразмыслишь над этим как следует. У нас было время подумать, а у вас не было. Осада Акры сама по себе для нас не важна. Важны возглавляющие её люди, особенно те, что прибыли недавно. Людвиг, маркграф Тюрингии, и сам Конрад, маркиз Монферратский. Оба этих знатных и могущественных сеньора являются вассалами Барбароссы, а Конрад к тому же приходится ему кузеном. Само их появление в Святой земле можно рассматривать как подготовку вторжения императора и нашего вытеснения с Востока.

Граф быстро поднял руку, упреждая вопросы, которые могли возникнуть у Сен-Клера.

— Имейте в виду, что, хотя тамплиеры в Святой земле проводят политику, солидарную с нашей, они больше не армия Иерусалима, каковой являлись на протяжении восьми десятилетий. Теперь они просто воины, сражающиеся за победу и родину, как и все остальные на поле брани. Люди думают, что храмовники непобедимы, но здесь, дома, у тамплиеров появился соперник, какого они никогда не знали раньше. Тевтоны Барбароссы. Детище Барбароссы — орден, который он создал сам. Здесь, на Западе, мы мало знаем о тевтонах, но то, что удалось узнать, нас беспокоит. У нас нет мерила, с помощью которого мы могли бы непредвзято их оценить, но нам известно, что Барбаросса создал Тевтонский орден по образцу Храма и Госпиталя. Как известно, репутация этих рыцарей, особенно среди их соотечественников, безупречна. Но что касается их принципов, пока не совсем ясных нам и диктуемых Барбароссой, — боюсь, они сильно отличаются от принципов тех орденов, которые германский император взял за образец. Храм и Госпиталь верны Папе и Римской церкви, а Тевтоны преданы Барбароссе и ортодоксальной церкви. А надо сказать, брат, в божьем мире нет ничего опаснее, чем военные походы, в основе которых лежат религиозные различия.

Граф Анри скрестил руки на груди и, приподняв бровь, взглянул на Андре почти с улыбкой.

— Вы сказали, что Барбароссе потребовалось бы развязать открытую войну, чтобы изгнать Храм, но, судя по вашему тону, это кажется вам невозможным. Я предлагаю вам ещё раз обдумать такой ход событий с учётом того, что поставлено на карту. Вы действительно считаете, что подобная война немыслима, тогда как войны между христианством и исламом, между суннитской и шиитской ветвями самого ислама идут, не прекращаясь? Вам кажется невозможным, что католики и ортодоксы могут сцепиться точно так же, как сунниты и шииты, и почти по тем же самым причинам — из-за мелких догматических и обрядовых разногласий? Но такие сомнения противоречат логике. Не забывайте, брат Андре, мы обсуждаем возможную борьбу за господство в Святой земле, и призом в этой борьбе могут стать умы и души всех христиан мира... А заодно, конечно, их земные богатства. Но чтобы добиться победы в этой борьбе, прежде всего надо надёжно утвердиться в Иерусалиме.

Граф посмотрел на Сен-Клера всё с той же полуулыбкой.

— Надеюсь, вы меня поняли, брат? Или мне нужно поискать другие доводы?

— Нет, брат, я понял. Вы всё доходчиво объяснили. Правда, услышанное меня отнюдь не радует.

— Тут и нечему радоваться. Но пусть вас воодушевляет, что вы — один из нас. Благодаря этому, в отличие от большинства принявших Крест, вы будете иметь куда более полное (хоть и не исчерпывающее) представление о том, что на самом деле происходит в Святой земле и что вас там ждёт. Вы проведёте здесь три дня, и всё это время мы, присутствующие здесь братья, будем снабжать вас необходимыми сведениями. Может, в такое трудно поверить, но ко времени отплытия вы будете полностью сознавать, что вам предстоит и чем вы будете заниматься по прибытии в Святую землю. Если после того, как вы покинете этот дом, у вас возникнут вопросы, связанные с делами братства и вашим заданием, вы будете обращаться только к одному человеку. Вы уже знаете его, это Робер де Сабле. Именно он станет посредником между вами и нашим советом. Ему дадут двух заместителей; ни один из них не будет знать вашего имени, но, если что-нибудь случится с де Сабле, старший из заместителей вскроет секретный пакет и узнает про вас. Вскоре вы вернётесь в свой отряд с бумагами, снимающими с вас все подозрения, поскольку обвинения были предъявлены по ошибке — вас перепутали с другим человеком. Затем вы отправитесь в Святую землю и с момента высадки приступите к выполнению задания. Ваше посвящение в полноправные рыцари Храма состоится по дороге, скорее всего, на Сицилии, где флот Ричарда остановится, чтобы пополнить припасы. Однако одну задачу вам предстоит решить ещё до прибытия в Святую землю. Вы займётесь этим до того, как покинете Марсель, — начнёте учиться говорить и писать по-арабски. Нам известно, что вы быстро всё схватываете и что у вас есть способности к языкам. С учителем уже договорились.

Граф помолчал и обвёл взглядом своих спутников.

— Кто-нибудь хочет что-нибудь добавить или мы просто сообщим брату Андре, что ему предстоит делать в ближайшие дни, и расстанемся до следующей встречи?

Все промолчали.

Получив, таким образом, первые указания, Андре Сен-Клер погрузился в столь напряжённую учёбу, какой никогда себе раньше не представлял.

ОСТРОВА СИЦИЛИЯ И КИПР,

1190—1191

ГЛАВА 1

Путешествие морем из Марселя на Сицилию оказалось нелёгким для всех пассажиров. Андре, находившийся на борту судна в качестве послушника и, следовательно, пребывавший на низшей ступени орденской иерархии, вместе со своими товарищами теснился в недрах древнего прогнившего судна, в убожестве и грязи. Послушники всё время оставались взаперти, если не считать одного-единственного часа в день, когда им разрешалось подняться на верхнюю палубу — подышать свежим воздухом и размяться.

Считалось, что внизу Андре и остальные должны проводить время в молитвах, в чтении выдержек из Священного Писания и в заучивании разделов из орденского устава. Но те братья, которые должны были читать священные тексты, заболели морской болезнью и не в силах были сидеть, склонив головы, и читать в вонючем, зловонном, колышущемся аду нижней палубы. Честно говоря, во время плавания почти все, кроме моряков, стонали, корчились и выблёвывали содержимое своих желудков.

Андре Сен-Клер переносил морскую болезнь легче многих других, но к тому времени, как судно бросило якорь у Мессины, он неделями не говорил толком ни с одной живой душой.

Когда юноше разрешили сойти на берег в Мессине, где находился приорат Храма, он понятия не имел, как отыскать в этом незнакомом месте своего отца. Однако совет братства провансальского города Экса назначил посредником между Андре и советом мессира Робера де Сабле, главного королевского флотоводца. Де Сабле должен был руководить тем, что будет делать Андре в Святой земле на благо братства Сиона, поэтому, с разрешения брата Жюстина, молодой рыцарь направился прямиком к верховному флотоводцу.