Очнувшись, молодой рыцарь первым делом почувствовал резкую боль в правой руке. Позже юноше объяснили, что произошло невероятное: когда Андре взмахнул мечом, его клинок оказался на пути металлического болта, выпущенного из арбалета. Ударив в плоскость клинка, на ладонь ниже крестовины, болт вырвал меч из руки Сен-Клера и уже на излёте ударил короля в плечо, сбив Ричарда с ног. Падая, Плантагенет непроизвольно взмахнул мечом, и мощный удар плашмя пришёлся по затылку Андре.

Арбалетный болт изувечил оружие юного рыцаря: меч был погнут и искорёжен так, что нечего было и думать его починить. Мало того — выпущенный с расстояния не более сотни футов металлический болт насквозь пробил клинок полудюймовой толщины, после чего швырнул короля наземь. Звенья лёгкой кольчуги Ричарда, единственного доспеха, который был тогда на Плантагенете, глубоко, до крови, впечатались в его кожу. Но младшему Сен-Клеру пришлось куда хуже: его пальцы и запястье, похоже, были жестоко сломаны, и трудно было сказать, обретут ли они прежнюю подвижность.

В считаные мгновения после нападения остальные члены охотничьего отряда окружили Ричарда и его спутников, а вскоре после этого всё вокруг заполонили английские воины. К тому времени Балдуин уже вернулся, неся перекинутое через плечо обмякшее тело незадачливого убийцы.

Ричарда и Андре положили сперва на носилки, потом — на повозку и доставили к королевским шатрам, где придворные лекари немедленно принялись ухаживать за королём и его отважным защитником.

Когда пленник очнулся, Балдуин учинил ему недолгий допрос. Дело упрощало то, что малый не был героем и не очень хорошо переносил боль, а рыцарь-силач из Анжу умел пытать хладнокровно и упорно. Несостоявшийся убийца вскоре признался во всём.

Он оказался сержантом на службе у короля Танкреда. Каким-то образом прознав о размолвке своего государя с Ричардом, сержант сгоряча решил устранить короля Англии, в котором видел угрозу благополучию своего монарха.

Тем временем лекари пришли к выводу, что кости и сухожилия руки Сен-Клера каким-то чудом остались целы — стало быть, была надежда, что спустя несколько недель или месяцев молодой рыцарь снова сможет владеть рукой. Правда, ушибы, растяжения и вывихи от кисти до плеча оказались настолько жестокими, что врачи августейшей особы лишь хмурились и качали головами. Рука выглядела ужасно — она опухла и начала чернеть, поэтому никто из лекарей не рискнул заявить, сколько времени продлится лечение. Зато все они сошлись на том, что лучшим лекарством в данном случае будет отдых.

Руку рыцаря заключили в жёсткий лубок, чтобы она не могла сгибаться и разгибаться в суставах. Ей предстояло остаться в лубке до тех пор, пока эскулапы не решат, что пришло время его снять. А поскольку Андре испытывал сильную боль — ведь героя, перед которым был в долгу сам король, не подобало заставлять страдать, — юношу три дня подряд поили настойкой опиата.

Когда Андре Сен-Клер снова открыл глаза, чувствуя себя куда лучше, он увидел у своей кровати отца, который не сводил с него глаз. Андре попытался сесть, но понял, что не может шевельнуть даже пальцем. У него вырвался тихий надсадный звук, и мессир Анри тут же подался вперёд, участливо наморщив лоб.

— Андре? Ты проснулся?

Андре поморгал, пытаясь разогнать туман в голове.

— Сын, ты слышишь меня?

Андре заставил себя расслабиться, оставив попытки пошевелиться. Даже моргать было тяжело, и он закрыл глаза. Он лежал неподвижно, стараясь отдышаться и гадая, послушается ли его голос в отличие от непокорного тела. Наконец, собравшись с силами, он провёл языком по пересохшим губам и заговорил:

— Отец? Что вы здесь делаете?

Андре снова поморгал, огляделся по сторонам и понял, что находится не в командорстве Храма. Тогда он задал новый вопрос:

— Где я?

— В личных покоях короля Ричарда, в его лазарете.

— И давно я здесь?

Мессир Анри тяжело вздохнул и удовлетворённо кивнул, но так и не ответил на вопрос сына.

— Хорошо, — вместо этого сказал старший Сен-Клер. — Похоже, ты в порядке. Мы знали, что ты поправишься, но королевские лекари хотели избавить тебя от боли, поэтому поили дурманом. К тому же твоя рука была в жёстком лубке, который сняли только вчера, оставив одни повязки.

Андре молча сосчитал до пяти, раздумывая над услышанным.

— И давно я здесь лежу?

— Прошло четыре дня с тех пор как ты был... ранен. Три дня ты был без сознания, лежал на специальной раме, изготовленной по указаниям Люсьена Амбуаза, главного врача короля. Изумительное устройство. Представь — ты был подвешен на блоках над землёй. Никогда не видел ничего подобного.

— Я бредил?

Андре вдруг испугался, не проболтался ли он в беспамятстве о братстве Сиона и его тайнах.

Однако отец лишь удивлённо приподнял брови.

— Бредил? Отнюдь. Ты почти всё время лежал, как мёртвый... По крайней мере, когда я был здесь. А я с разрешения короля Ричарда почти не отлучался отсюда.

— Я всё ещё одурманен?

— Нет. Мастер Люсьен решил, что ты проснёшься сам, когда настанет время...

Мессир Анри слегка удивлённо огляделся по сторонам.

— Он сказал, что это случится в середине утра. Так оно и вышло. Как ты себя чувствуешь?

— Я не могу пошевелиться.

— Да, не можешь, потому что до сих пор привязан. Это сделали для того, чтобы ты не мог метаться и ещё сильней себя поранить. А в остальном — как ты?

— Мне лучше. Я помню, что меня тошнило... Помню сильную боль. Помню, как путались мысли... Я видел странные образы и слышал странные звуки. Сейчас мне полегчало, и я рад, что не парализован. Я испугался было, когда проснулся и не смог пошевелиться. Вы не могли бы развязать верёвки?

— Это не верёвки, а кожаные ремни. Но, думаю, тебе лучше не снимать их, пока мастер Люсьен не решит, что уже пора.

Мессир Анри помолчал, а потом исполненным изумления голосом спросил:

— Как тебе это удалось?

— Хмм? Что именно удалось?

— То, что ты проделал на рыночной площади. Это же надо — отбить мечом арбалетный болт!

Андре слегка повернул голову и в упор посмотрел на отца, ожидая увидеть ироническую ухмылку. Но на лице старшего Сен-Клера не было ни намёка на улыбку, и молодой человек слегка нахмурился.

— Вы хотите сказать, что я подставил клинок под арбалетный болт? Но это невозможно, отец! И я ничего подобного не делал, во всяком случае, намеренно. Всё произошло случайно, само собой. Я закричал и рванулся, надеясь предупредить Ричарда, хотя понимал, что опоздал. А мечом я махнул наугад, совершенно непроизвольно. Кстати, как и король.

Мессир Анри склонил голову набок и прищурился, обдумывая слова сына.

— Его милость пребывает в полном здравии, — наконец проговорил старший Сен-Клер. — И все считают, что этим, то бишь своим здравием, король всецело обязан тому, как блистательно ты отразил нападение на августейшую особу.

Андре слегка качнул головой, перекатив её из стороны в сторону по подушке.

— Всё было совсем не так. Король обязан этим Фортуне, римской богине удачи. Ведь я оказался в нужном месте в нужное время исключительно по капризу судьбы. Я даже не видел, как летел болт. Его выпустили с расстояния в тридцать шагов, это слишком близко, чтобы успеть прикрыться. Даже того, кто стрелял, я успел заметить лишь мельком... Кстати, что с ним сталось? Его схватили и убили?

— Схватить-то схватили, малость отделали, но не убили. Он оказался идиотом, вообразившим, будто Танкред наградит его за убийство короля. Олух действовал самостоятельно, в одиночку, без чьих-либо приказов. Балдуин сграбастал его, а Ричард помиловал, даже отсыпал ему пять серебряных монет — напоказ, в благодарность за плохой прицел, — после чего отпустил восвояси. В этой истории Ричард предстал в самом лучшем свете. В глазах всех, и сицилийцев и наших воинов, он проявил смелость и великодушие, простив того малого и отмахнувшись от покушения, как от пустяка. Но, видишь ли...