Синклер перевёл взгляд с Дугласа на Сен-Клера.

— Вы услышали достаточно? Прекрасно. В дальнейшем мы можем встретиться или не встретиться, но, если судьба всё-таки сведёт нас снова, я прошу не наводить меня больше на размышления о благочестивых божьих людях. Ну что, поехали? До конца пути ещё далеко.

На следующий день после того, как он нашёл Алека Синклера, Андре договорился со своим новым другом Гарри Дугласом осмотреть осадные сооружения — таких грандиозных сооружений Сен-Клер не мог себе даже вообразить. В первую неделю своего пребывания в Святой земле он не думал ни о чём, кроме поисков пропавшего кузена, поэтому у него просто не было времени толком оглядеться и познакомиться со здешней жизнью. Но сейчас он был потрясён размахом работ под Акрой.

Осада города продолжалась уже два года, и первоначальный яростный напор осаждающих давно выдохся. Осада превратилась в рутинное дело и для осаждённых, и для осаждающих, как всегда случается при затяжных военных действиях. Лишь иногда скучную обыденность разнообразили ожесточённые стычки между противниками.

Масштаб осадных сооружений был столь велик, что Андре было трудно его оценить и постичь стратегию обеих сторон. Сама Акра, которую упорно защищал разномастный сарацинский гарнизон, была одним из старейших портов Палестины. Город, заложенный столетия назад финикийцами, быстро превратился в процветающий торговый центр — многоязычный, многоплемённый, богатейший город, привлекавший купцов и торговые суда со всего мира. До захвата Саладином в 1187 году Акра славилась ещё и как несравненный город увеселений, предлагавший великое множество греховных удовольствий.

Под властью мусульман всё это изменилось. Увеселительные заведения исчезли за одну ночь, как будто их никогда не бывало, с христианских церквей были сняты кресты и колокола, мечети открылись заново, но прежде всего сарацинские завоеватели занялись укреплением оборонительных сооружений, и работы эти продолжались вплоть до самой осады.

Затем, когда двумя годами позже к Акре прибыла первая франкская армия под командованием Ги де Лузиньяна, всё круто изменилось. Христианский флот, состоявший главным образом из генуэзских и пизанских боевых кораблей, превосходивших по размерам арабские одномачтовые каботажные судёнышки и галеры, быстро установил господство на морских подступах к городу и начал морскую блокаду. Маленькой армии Ги осталось лишь блокировать Акру с суши, что, однако, оказалось легче задумать, чем сделать.

Город Акра представлял собой неправильный треугольник с крючкообразными выступами; море подступало к городу с запада и юга. У Акры имелись внутренняя и внешняя гавани, причём горловину внутренней перегораживала массивная цепь: когда её поднимали, она полностью преграждала кораблям вход на рейд. С суши город защищали высокие стены, усиленные барбаканами и башнями, расположенными так близко друг к другу, что с них можно было вести перекрёстный обстрел, держа под прицелом всё пространство под стенами.

Стены эти были возведены тамплиерами и госпитальерами, заправлявшими в городе перед хаттинским побоищем. В первые же дни осады атакующие франки на горьком опыте убедились, что их единоверцы строили на совесть и штурмовать эти стены в лоб попросту бесполезно.

Тогда к городу подтянули метательные машины и сосредоточили всю их мощь на сильном, но наиболее уязвимом участке защитных сооружений: северо-восточном выступе, ключевым пунктом которого являлась так называемая Проклятая башня. Однако военачальники, руководившие осадой, прекрасно сознавали, насколько сами христиане уязвимы для атаки с тыла. А такая атака была вполне возможна, если бы султан послал свою армию на выручку Акре. Именно для противодействия этой угрозе, как пояснил Сен-Клеру Дуглас, предназначался ров. Больше года христиане трудились не покладая рук, пока не проложили от моря до моря укреплённую валом траншею в две мили длиной, отрезав таким образом Акру от возможной помощи с земли.

Вскоре после этого к месту действия отряд за отрядом стали прибывать войска Саладина, однако они уже ничего не могли поделать с крестоносцами, которые, укрывшись в огромной траншее, с одной стороны штурмовали Акру, а с другой успешно сдерживали сарацин. Правда, в то время как франки взяли город в кольцо блокады, Саладин тоже проделал нечто подобное, перекрыв растянувшимися на три мили постами и патрулями все подступы ко рву и сделав невозможным снабжение христианской армии со стороны суши.

Лишь время от времени христианам удавалось доставлять провиант и снаряжение с морского побережья, но осадные позиции соединял с морем только узкий коридор, а сарацины всегда были начеку и всячески мешали любым попыткам выгрузить припасы на берег. Разумеется, снабжение всё же осуществлялось, к франкам прибывали обозы, но редко. И того, что привозили эти обозы, было явно недостаточно.

Но положение осаждённых было ещё тяжелее. По словам Гарри, за последние месяцы ряды осаждающих пополнились множеством воинов, явившихся со всех концов христианского мира, в то время как защитники крепости голодали, и было ясно, что долго они не продержатся. Двадцатого апреля 1191 года Филипп Август Французский прибыл под стены Акры и принял у своего племянника, принца Анри Шампанского, командование всеми силами осаждающих. Он устроил свой командный пункт напротив Проклятой башни и присоединил к и без того внушительному набору катапульт, баллист и требучетов привезённые им осадные машины, разместив их под защитой редутов из железа и камня.

Взбираясь на самый верх защищавшего ров земляного вала, обращённого к Акре, Андре и Гарри задержались и стали разглядывать французские катапульты, которые безжалостно швыряли глыбы размером с лошадь в стены Проклятой башни. По словам Гарри, башню назвали так из-за того, что именно в ней были отчеканены тридцать сребреников, полученных Иудой Искариотом. Но внимание Сен-Клера привлекло кое-что ещё: диковинное устройство, смахивавшее на отрезок огромной, распиленной вдоль трубы. Труба лежала на своей плоской стороне, её дальний конец упирался в подножие нависавшей над ней башни.

— Что это за штуковина? — спросил Андре, показав на странное сооружение.

Гарри заморгал, не сразу сообразив, о чём он. Потом хмыкнул.

— А, ты об этом. Её называют «кошкой».

— «Кошкой»? Я понимаю, что это какое-то осадное устройство, но как оно действует?

— Ты не знаешь, что такое «кошка»? Никогда их раньше не видел? Разновидности таких сооружений применяют со времён Цезаря.

Андре покачал головой.

— Я что-то слышал о них, но никогда ещё не видел. Это ведь моя первая осада.

— Понятно. «Кошка» похожа на «черепаху» — построение, которое римляне использовали для защиты штурмовых отрядов от летящих со стен камней и стрел. Только каждый римский воин поднимал над головой свой щит, тогда как «кошка» — цельное устройство, нечто вроде половины распиленной вдоль трубы, поставленной на колёса. Если как следует приглядеться, можно увидеть колёса вдоль нижнего края. Снаружи труба покрыта гладким, полированным металлом, непробиваемым и отражающим всё, что могут сбросить на осаждающих со стен. Даже греческий огонь, клейкая смесь смолы с нефтью, лучше которой ничто не горит, не прилипает к поверхности «кошки». Это позволяет командам землекопов подобраться вплотную к стенам и начать подкоп.

— И это срабатывает?

Гарри пожал плечами.

— В теории — да. Я даже видел несколько случаев, когда это срабатывало на практике, но не здесь. Люди корпели над «кошкой» месяцами, взявшись за дело задолго до прибытия Филиппа, но результат пока далёк от удовлетворительного.

— Хм.

Сен-Клер повернулся направо, туда, где над шатром Филиппа бессильно свисал королевский штандарт Франции. Андре не увидел в той стороне никакого движения, ничто не свидетельствовало о том, что король находится в своей резиденции, хотя, судя по поднятому стягу, он там был.

— Помню, как Ги де Лузиньян прибыл на Кипр за несколько дней до моего отплытия, — проговорил Андре. — Его сопровождало множество рыцарей и знати, но отношения с Филиппом, у него, похоже, не сложились.