Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Виктор поворошил угли в костре, отчего пламя взвилосьвыше. Его обдало жаром, хотя руки ещё дрожали от впитанной силы. Как толькоОднорукий заговорил, он, Виктор, сразу понял, что иного выхода у него нет. Ночто-то в душе его колебалось и словно говорило: «Нет, ты не можешь такпоступить. Если согласишься — ты станешь изгоем. Тебя оболгут, сделают убийцейи преступником, твоё имя станет синонимом слова “предатель”. Этого ли тыхочешь? Чтобы на каждом углу, в каждой подворотне тебя поминали, как лживого,двуличного лицемера?»

— Нет, — сказал Виктор так, словно защищаясь откого-то, — это неправильно.

— Чего?

— Я говорю, что это неправильно, — повторилнеуверенным, сбитым голосом парень, — я ведь… Не предатель, не дезертир, нелжец… Всё же наоборот! — Он видел удивлённое лицо Однорукого, как по его обожжённомулицу скользит сомнение и недовольство. — Тебе-то проще придерживаться такогоплана. Ты хочешь закрепить меня в памяти всех, как последнего ублюдка? И что тыдумаешь, они правда поверят в эту лживую сказку? Ты со мной прошёл стольковсего, а им вдруг объявишь, что я предатель! А как сам будешь оправдываться,что в глаза не рассмотрел мою «истинную» суть?

— Что ты раскричался, как баба? — Однорукий поднялсяи отряхнул снег с ног. — Сам ведь прекрасно понимаешь, что другого выхода у наснет. Да, так ты останешься отродьем в их глазах, но что с того? Тебе-то ужекакая разница, Витя? Не понимаешь разве, что с этого самого дня Виктора Зверевабольше нет? Хорошо, хорошо! — крикнул в приступе гнева Однорукий и пнул рядомнаваленный хворост так, что он разлетелся в разные стороны. — Давай дождёмсяприбытия Инквизиции, они же нас, блин, выслушают и поймут. На что ты надеешься,придурок?! Если они будут слушать меня одного, в окружении остатков демонов,то, быть может, и поверят, но как только, как только они увидят тебя, —Беловолосый зло ухмыльнулся, — то сразу упакуют и бросят в «Лёд», если управыпохуже не придумают. Так, спрашивается, какого хрена ты оправдываешь своюрепутацию хорошего парня? Честь на жизнь хочешь променять, кретин? Мне тебеправда надо объяснять, как работает эта сраная жизнь?

Виктор потупил голову, чувствуя, как голоса,десятки, нет, сотни отрешённых гулких, завывающих голосов, звенят в его голове.Они нашёптывали ему ложь и правду, он слышал твёрдый, глубокий голос Быка,скрежет голов Когноса и ещё, вой простых людей, которые что-то кричали. Эхомони кричали и стихали, чтобы вновь разойтись в молящем крике.

— Да, расплачься, — ввернул Однорукий и положил рукуВиктору на плечо, — это нам не поможет. Может, я, конечно, ошибаюсь, какие утебя есть варианты? Знаешь ли, времени у нас не так много, как я слышал, даже всамой глубине Язычника разбросаны датчики, детектирующие выбросы энергии.

— Да… — нехотя протянул Виктор, усилием волиподавляя вздымающееся в нём сомнение и желание выйти сухим из воды. Видимо,ложь — это правда, а правда — это ложь, подумал про себя парень. «Что же,выбора у меня нет». — Чёрт с тобой, Однорукий, ты прав. Надо рвать когтиотсюда.

«Только вот куда?»

— Ты меня прости, Витя.

— Это за что?

— За всё что было и что будет, — сказал Однорукий,смотря в льдистые глаза своего друга. — Ты непременно услышишь, как из каждогоугла тебя дерьмом обливают, я, верно, тоже буду так делать, — Он короткопосмеялся, — но на свой счёт не бери.

— Не буду, — пообещал Виктор и почувствовал, как посердцу ползёт горечь. — Раз так, то вряд ли мы с тобой когда-нибудь теперьвстретимся, друг.

— Кто знает, как жизнь рассудит, — пожал плечамиОднорукий, — но скорее всего ты прав. Мне придётся лживо болтать о том, какойты ублюдок и стать примерным инквизитором, а тебе — скрываться, забыть о том,кто ты такой и стать новым человеком. Даже если мы и встретимся, то скорее, каквраги, а не как закадычные товарищи.

Виктор поднял голову к небу. Оно сияло лазуритом,тучи не смели приближаться к обжигающему солнечному диску. И тепло, онпочувствовал странное тепло, льющееся по его телу.

— В таком случае, я наконец-то тебе заряжу по самыеяйца, — рассмеялся Виктор и тоже поднялся с земли.

«Пора идти, — сказал он себе, — больше у меня нетвремени».

— Это мы ещё посмотрим, демон ты этакий, — Однорукийпо-братски обнял Виктора и тяжело хлопнул его по плечу. — Обещай не померетьтам.

— И ты тоже, — сказал Виктор, — а то я тебя лично вАду достану.

Виктор спрятал Кинжал Душ за пояс, подпоясался какследует и ушёл, скоро скрывшись за тесными стволами могучих, кряжистыхдеревьев. Солнце преодолело зенит и то небольшое тепло, которое оно дарило,стало неспеша ускользать.

Однорукий ощутил, как утратил частичку себя.

— Не плачь, — сказал он себе, смахнув с щекиединственную слезу, — мужики не плачут.

Глава XXVIII. Чёрное сердце

Бушуй стоял над телом своего отца и по тощим щекам мальчишкиручьём шли слёзы.

— Он умер, да? — Мальчик дёрнул Ворона за чёрныйрукав и взглянул на него светлыми, блестящими от слёз лазуритовыми глазами. —Умер?

— Да, — кивнул Ворон и положил руку на плечо Бушуя,— он умер.

Луна, рассекая громады туч, взошла на свой сумрачныйпрестол. Тьма одеялом спустилась на лес и сгустилась вокруг пацанёнка и таинственногочеловека в маске птицы. Она тянула к ним свои длинные, чёрные пальцы, скалиласьиз-под сгустков чащ леса, выглядывала из мрака, таящегося меж грядой тополей иберёз.

— Нам нужно его похоронить… — помолчав немного,сказал маленький домовёнок, топнув ногой. — Он это заслужил.

— Боюсь, что это невозможно.

— Это ещё почему?! — Видно, что Бушуй держался какмог, лишь бы не разрыдаться. Его маленькое тельце дрожало, он тяжело дышал исжимал свои маленькие кулачки. Слёзы шли из голубых глаз, как вода с водопада,но Бушуй не позволял себе разрыдаться. Отец бы ему этого не простил. — Онзаслужил это! Мы должны собрать веток, подложить под него и… поджечь! Чтобыбоги забрали его в Правь, и он бы пировал в чертогах Владыки Молний… — Мальчиквсхлипнул и, опустив голову, поплёлся собирать разбросанные всюду ветки и раздербаненныеостатки частокола. С неба начинал пробрасывать лёгкий снег, а ветер нежнокружил снежинки в медленном танце.

— Остановись. — сказал Ворон голосом, который нетерпел возражений. Мальчик, испугавшись, выронил ветки и закрыл глазами лицо,начав всхлипывать всё громче и громче. Ворон ступил по снежному ковру и,подойдя к мальчишке, присел на одно колено. — Ты ведь умный мальчик, Бушуй,разве ты не понимаешь, что сюда скоро придут?

— Мы их убьём, — выпалил паренёк и топнул ногой, —как вон того однорукого придурка!

Ворон взглянул на сваленного с ног калеку.Беловолосый, весь в шрамах и ожогах, он лежал около алтарного камня, свесивголову на грудь. Когда Бушуй и Ворон показались из глубокой, тёмной чащи леса,этот мерзавец почти их заметил, но чары умелого охотника быстро свалилибеловолосого на землю, погрузив в долгий сон.

— Я его не убил, — сказал Ворон, взяв Бушуя закрохотную руку, — а всего лишь усыпил, заставив позабыть, что он нас когда-либовидел.

— Он ведь виноват в том, что отец… — Мальчиксглотнул и утёр идущие слёзы. — Так почему мы его не убьём? Ты ведь сильный,убей его! Убей!

Ворон одёрнул мальчишку за руку и тот мигомуспокоился.

«Видать, отец не научил тебя манерам, щенок, —подумал он про себя, — что же, придётся мне этим заняться».

— Скажи мне, мальчик, что будет, если я его убью? —Глаза, пристально следившие за лицом Бушуя сквозь костяную воронью маску,налились кроваво-красным.

— Мы… отомстим, отомстим за моего отца, — промямлилтонким голоском мальчик и потупил голову. — Око за око.

— Не он убил твоего отца. Помнишь ли ты чёрныйкинжал, которым должен был убить человека?

— Помню, — тряхнул копной чёрных волос Бушуй. Он нехотел вспоминать этот день, этот праздник в честь злого морозного богаКарачуна, ведь именно из-за его, Бушуя, слабости, на его друзей и родныхнапали. Они убили Вторака, а теперь и отца. И всё из-за него… — И что с того?

68
{"b":"893640","o":1}