— Я начинаю ощущать дискомфорт.

— Напрасно. Я давно никого не поглощала, хотя возможность была. Я обучала одного вентру секретам клана, к которому изначально принадлежала, ведь он совершил диаблери, чтобы стать тем, кем ему не позволили.

— Только не говори мне, что речь об одном из детей Оро, — Арахна фыркнула и покачала головой.

— Он ещë не встретил окончательную смерть? — усмехнулась Скарлет.

— Нет, Мидас его оберегает. Так ты хотела поглотить душу Редукса?

— Нет, не его. Некоторое время назад ко мне пришëл другой сородич. Он откуда-то узнал о нашей с Редуксом связи. И пытал меня, — сказала Скарлет. Она выпрямила ногу, на которую хромала, и подняла штанину, показывая обезображенную страшными шрамами кожу, она выглядела так, будто еë срывали шипованным ремнём.

— И ты отпустила его? — изумилась Арахна.

— Он сказал, что пришëл ко мне по приказу моего сира. Что я могла сделать?

— Твой сир… Ты говоришь о Касторе, не так ли?

Скарлет кивнула.

— Да-а-а, этот ублюдок наделал дел во вторую мировую, — припомнила Арахна. — А когда нацистская Германия потерпела поражение, ретировался в Америку. Такого мерзавца ещё надо поискать.

— Именно он предложил Хьюго взять меня в качестве палача.

— Но ты сказала, что Кастора тоже казнят вместе с другими предателями.

— Сказала, — согласилась Скарлет. — Хьюго не нравится, что он играет на две стороны, пусть и якобы в его пользу. Он считает, что от всех старых крыс нужно избавиться, иначе недолго продлится идиллия его победы. Но это же Кастор. Он снова сбежит.

— И что ты предлагаешь?

— Я позволю тебе диаблеризировать меня. И пусть всевышний позаботится о том, чтобы тебя не порвало от того количества душ, что во мне заключены. Если эта девочка выживет… Ну-с, как там говорилось в пророчестве? «Она обрушит мир, сорвав с плеч головы невольных»?

— Почему ты не сделаешь это сама? У тебя есть для этого всë.

— Я не избранная. Не меня выбрали для этой роли. Я всего лишь средство достижения цели. Эксперимент. Быть может, то, что делал Кастор, тоже часть пророчества?

— Мне кажется, мы узнаем это очень скоро.

— Мне тоже. Приступим.

Скарлет встала и приблизилась к пленнице. Она легко разорвала цепь, и та со звоном упала на пол. Девушка рухнула на колени, но не смогла подняться — не было сил. Скарлет расстегнула блузку и подставила оголëнную шею сородичу. Та сразу набросилась на неë и стала жадно пить желанную кровь. Всего за несколько глотков она осушила женщину, и затем на неë обрушилась нестерпимая боль.

Сомн голосов, принадлежащий сотням душ, оглушал, своим воем они чуть ли рвали барабанные перепонки. Казалось, их крики наполнили зал, и всë вокруг резко накрыла тьма, но это происходило лишь в голове девушки. Она хотела бы оторваться, прекратить этот кошмар, но не могла. Поток душ наполнял еë изнутри, норовя разорвать тело, будто все они были не эфемерными призраками, а волнами магмы, заполнявшей рот, пищевод, желудок, каждую клеточку своим отчаянием и яростью. Вихрь теней окружил двух сородичей, он свистел и рвал, кричал и метался, раздирая ткань и кожу. Грëза держалась из последних сил. Арахна оставила еë, она была одна в безумном торнадо и не знала, что ей делать.

«Мне страшно…», — пронеслось в еë голове. Она распахнула глаза, алые от залившей их крови, и зарычала. Боялась не она, а все эти неприкаянные души, что стекались из одного сосуда в другой. Кипящий поток сменился ледяной коркой. Грëза поглотила последние души и отбросила опустошëнное тело, оно тут же исчезло, унесëнное волной холодного воздуха.

… мне страшно больно почему я когда это закончится где я что это почему как больно остановись так темно страшно какая боль почему я что это зачем они сделали это я хочу вернуться больно пусть это прекратится страшно как страшно я отомщу так темно холодно мне холодно я ничего не чувствую страшно я отомщу прекратите мне страшно я отомщу хватит кричать больно я отомщу остановитесь я отомщу почему это происходит со мной холодно я отомщу

— Молча-а-а-а-ать! — закричала Грëза и, запрокинув голову, ударила лбом о пол. В глазах стало совершенно темно, лишь искры сверкали где-то на краю зрения.

«Мне страшно».

— Я сказала… Заткнуться. Вы… Слабые никчëмные тени. Вы ничто!

Грëза поднялась и осмотрелась. Конечно, Скарлет нигде не было, она нашла окончательную смерть и исчезла.

— Это не души… Это… Пустышки. Мне ничего не стоит заткнуть всех вас. Сидите. Тихо. Арахна?!

«Я всë ещë здесь, девочка».

— Что за херня?!

«Полагаю, эксперименты Кастора сказались на качестве этих душ не лучшим образом. Только потому Скарлет и контролировала их, и потому контролируешь ты. Но это не плохо. Мы найдëм им применение. А теперь ступай, у нас осталось неоконченное дело».

***

— Хьюго конец, — заключил Оро. Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и покачивал носком лакированного ботинка. — Нам следует действовать немедленно, потому как скоро сюда прибудет очередной юстициар, и голова Хьюго в твоих, Мидас, руках будет лучшим даром для него.

— Солидарен. У нас достаточно сил, чтобы дать Хьюго и его малочисленным сторонникам бой, — сказал Козырь.

Эдгар и Кондор находились здесь же, сидели в противоположных углах кабинета, стараясь не встречаться взглядами друг с другом. Маверик тоже присутствовал, он не стал пренебрегать встречей с камарильскими примогенами и гарпиями, раз уж конец был близок. Оро всячески высказывал своё возмущение этим фактом, но понимал, что любые союзники нужны им в сей непростой час, даже анархи, а после от них можно избавиться.

— Я ничего не сделаю до тех пор, пока не найду Грëзу, — ответил Мидас.

Он метался по кабинету, словно затравленный зверь в клетке, тяжело отчеканивая каждый шаг каблуком и взирая на остальных сородичей с укором и злобой. Но он был зол не на них, а не себя: за то, что допустил всё это, за то, что не смог защитить Грёзу, за то, что не смог уследить за ней, за то, что не побежал следом, когда она умчалась прочь.

— Никто не знает, где девчонка. Забудь ты про неё, она исполнила своë предназначение, — отмахнулся Оро.

— Нет никакого предназначения! — крикнул Мидас. — Вы вообще слышали, что я сказал пять минут назад?

— Мы действительно не можем упускать из виду то, что кто-то ещë замешан во всëм происходящем, — согласился Омега. Помимо него на собрании присутствовали Заноза и Ренегат. Оро отнёсся к этому негативно, но Мидас настоял на том, чтобы подручные сопровождали своих наставников, как это было при Менесе.

— Никто и не упускает, — ответил Козырь. — Боюсь, проблема в том, что Грëза больше не может находиться подле тебя, Мидас. Все мы здесь собрались потому, что желаем видеть тебя принцем Лос-Анджелеса. Очевидно, что в качестве шерифа ты выберешь Ренегата. Нагараджа. Это… Уникальный случай. Но Грëза — диаблеристка, монстр. Все знают, чем она стала, не так ли? — Козырь посмотрел на Омегу и Ренегата, ожидая от них согласия, но Омега даже бровью не повëл, а Ренегат будто бы не заметил взгляда. — Сородичи не примут еë, а внутренний круг не позволит оставить ей не-жизнь. Будет лучше, если Грёза никогда не вернëтся.

— Это мне решать, — огрызнулся Мидас.

— Во-первых, нам не нужна девочка для того, чтобы выступить против Хьюго, — сказал Кондор. — А во-вторых, меня больше интересует, где Кастор.

— В конце концов, он решил, что ему больше подходит нейтральная позиция, — ответил Эдгар с усмешкой на узких губах. — Его примеру последовали Мейв и Жнец, Люкс также хотела бы присоединиться к квартету ссыкунов, но, сами понимаете, ласомбра нынче в шатком положении — один неверный шаг, и годы жертв, принесëнных ради того, чтобы стать частью камарильи, пойдут прахом.

— А что же вентру? — поинтересовался Оро.

— Хаос будет поддерживать Хьюго до последнего. Но ваше возвращение подорвало его позицию.

— Бруха? — спросил Маверик. Эдгар неопределённо покачал рукой.