— Вот и конец вашей истории, упыри! Выходи, Мидас, своих сильнейших бойцов ты уже лишился, дело за остальными.

Мидас не сразу понял, о чём говорит инквизитор — из-за своего укрытия он почти не видел, что происходит в дальней части склада. Он взглянул на Дину, та сидела, обняв колени, и раскачивалась из стороны в сторону. Кумитэ обнажила вакидзаси и сорвалась с места, но Викс схватила её за ногу и потянула обратно, девушка рухнула на пол и забилась в истерике.

Ещё не конца осознавая случившееся, Мидас почувствовал, как по его рукам прошёл нервный импульс, и винтовка выпала из них, словно они стали ватными. Он поднял ладони с сжатыми в судороге пальцами и попытался что-то произнести, но голосовые связки не подчинялись ему. Из-за звона в ушах он не слышал, как Кумитэ истошно кричит, пытаясь высвободиться и сломя голову снова броситься на врагов, чтобы отомстить.

Ноги сами повели Мидаса к Бруту. Инквизитор, заметив его, приказал своим людям ждать. Дойдя до тела, лежащего в луже крови, Мидас опустился на колени и взял руку Грёзы в свои.

— Боже ж ты мой, — сказал Брут, — как всё запущено. Из-за одной глупой девчонки несостоявшийся камарильский принц лишился рассудка. Трагедия на трагедии и трагедией помыкает. Кто-нибудь напишет об этом пьесу?

Стоявшая рядом женщина пожала плечами в ответ и направила револьвер в затылок вентру.

— Подожди, Сорана, зачем спешить? Неужели ты не хочешь насладиться долгожданным возмездием? Посмотри, какая любопытная картина разворачивается на наших глазах. Вот что в народе называют избиением младенцев. Хотя, увы, смысл этого выражения совершенно иной и к нашим кровососущим друзьям не относится. Мидас, ты меня слышишь, или у тебя до сих пор оглушение от перенесённого шока? Не слышит. Ладно, выстрели ему куда-нибудь так, чтобы он не сдох сразу, хочу взглянуть, как долго он продержится.

Сорана покрутила в ладони револьвер и, спрятав его в кобуру под грудью, достала тактический нож, а затем воткнула его Мидасу в шею рядом с сонной артерией. Тот лишь покачнулся. Брут шумно вздохнул и поставил свободную руку в бок.

— Ну это уже ни в какие ворота не лезет, — сказал он.

Женщина извлекла нож и снова ударила им вампира, на этот раз под мышку. Но и тогда Мидас не отреагировал. Кровь из глубоких ран пульсировала редкими толчками, окрашивая его рубашку в алый, и стекала по телу к ногам, смешиваясь с кровью Грёзы.

— Так, что-то остальные кровососы притихли. Пойди разберись с ними, а я закончу с «Золотым Принцем».

Сорана кивнула и направилась вглубь склада, но не прошла она и пары шагов, как её поразил выстрел. Пуля прошила тело навылет и застряла в стене. Женщина склонила голову и коснулась пальцами краёв раны в груди, а затем упала.

— Не двигайся, Презренный! — крикнула Дина. Она перезарядила винтовку и прицелилась. — Смерть идёт.

— От тебя-то что ли, крыса? — пробасил Брут, хватаясь за миниган.

Чья-то рука сомкнулась на его щиколотке. Он опустил взгляд и увидел, что это рука обезглавленного трупа. Инквизитор замер, не в силах произнести ни слова, а Мидас медленно отползал назад, он сам не соображал, что происходит. Кровь, разбрызганная вокруг тела, непостижимым образом стеклась обратно в разорванные артерии, и те росли прямо на глазах, образовывая сосудистую сеть. Ткани восстанавливались с невероятной скоростью, обретая очертания мышц и органов шеи, мозга, костных структур.

Грёза опёрлась на вторую руку, встала на колени, покачиваясь, поднялась на ноги. Вместо головы у неё было лишь роящееся новыми клетками месиво, но она словно бы всё видела и смотрела Бруту в глаза.

Инквизитор наконец пришёл в себя и поднял было миниган, но безликая масса вдруг распахнула огромную пасть и, сомкнув её на шее Брута, отхватила кусок плоти. Мужчина с грохотом выронил из рук своё оружие и осел на пол, тщетно пытаясь закрыть ладонями фонтан крови, бьющий из обрывков сонной артерии. Грёза схватила голову Брута руками и вывернула её кзади, покончив с ним.

Несколько минут никто не мог пошевелиться. Никто не говорил. Оставшиеся в живых охотники на вампиров бросили оружие и помчались прочь, сородичи не стали добивать их. Они сидели за укрытием и смотрели, как Грёза регенерирует с невозможной даже для вампиров скоростью. Так не должно было случиться.

Девушка подняла трясущуюся ладонь и посмотрела на неё бордовыми отверстиями, которые всё ещё оставались вместо глаз. Она видела её, но не понимала, как; слышала все звуки, хотя кора её мозга ещё не восстановилась; чувствовала боль от выстрела и безумно боялась того, что с ней происходит.

Тело Брута вздрогнуло. Из-под пиджака, надетого на него, что-то засветилось. Грёза опустилась на корточки и раскрыла его, ослепительный свет ожег её, только что восстановившиеся мышцы лица зашипели и начали темнеть. Девушка закрылась руками и отползла в сторону. Там, где у инквизитора зияли укушенные раны, стали прорастать терновые ветви, они охватывали его шею и медленно разворачивали голову в нормальное положение. Брут распахнул налитые кровью глаза и перевернулся на бок. Он с трудом поднялся на ноги, но уже через несколько мгновений стоял, как ни в чём не бывало — что-то давало ему жизненные силы.

— Не только… у тебя… есть преимущество, — произнёс он хриплым голосом. — На моей стороне… Господь! А кто на твоей, монстр?!

Грёза оскалила широкую пасть, вооружённую двумя рядами новеньких острых зубов, и, вскочив, бросилась на Брута. Они рвали друг друга голыми руками, но отлетавшая в стороны плоть тут же замещалась новой у вампира и острыми терновыми ветками — у инквизитора. Грёза отбросила противника назад, тот покатился по полу и выронил что-то ослепительно яркое, что тут же померкло и оказалось терновым шипом.

Мидас наблюдал за страшным сражением, не в силах двинуться с места. Брут хлестал Грёзу руками, покрытыми острыми наростами, разрывал ими её тело, но она тут же восстанавливалась. Однако же было заметно, что ей становится всё сложнее регенерировать, тогда как инквизитор не слабел, а наоборот — становился всё сильнее и свирепее и обрастал крепкой бронёй.

— Мидас… — позвал кто-то.

Мужчина не сразу понял, откуда доносится зов, он словно плавал в тумане, едва соображая, что происходит. Он обернулся, и увидел Ренегата. Тот лежал неподалёку, покрытый ужасными ранами и ожогами. Нагараджа толкнул к нему свою секиру, и затем его голова тяжело опустилась на пол. Мидас притянул её к себе за лезвие, но не понимал, зачем ему оружие. Брута невозможно было убить им…

— Я всё сделаю, — сказала Дина.

Она появилась рядом из ниоткуда, взяла из рук Мидаса секиру и подкралась к лежавшему поодаль терновому шипу. Женщина положила на него широкое лезвие секиры и занесла ногу для удара. Словно почувствовав опасность, Брут сорвался в её сторону, но Грёза смогла удержать его, вцепившись руками в острые ветки, которые прорастали его туловище. Они сдирали кожу с её ладоней, но она не отступала, давая Дине шанс завершить задуманное.

Малкавианка грохнула ногой по лежащему под лезвием шипу, и тот треснул пополам. Брут закричал от немыслимой боли, поразившей его, сжался, заскрежетал зубами, снова вскрикнул. Ветви, из которых теперь состояло почти всё его тело, рассыпались трухой. Грёза отскочила назад, полагая, что и это какая-то уловка, но нет. Инквизитор исчез, не оставив после себя даже частички.

Девушка посмотрела на своих сородичей, всё ещё прятавшихся за стеллажами, на Дину, державшую перед собой секиру для защиты, Мидаса, совершенно разбитого и отводящего от неё взгляд. Её монструозный вид пугал их. Она поняла это и потому, накрывшись багровыми от крови руками, убежала со склада прочь, дальше от них, дальше отсюда — куда угодно, только бы не видеть ужас в их глазах, не чувствовать их страх.

Спустя час или два к складу подъехал минивэн, которые сородичи когда-то давным-давно одолжили у шабашитов. Он припарковался рядом с входом в здание у развороченных взрывом ворот. Из-за руля вышла Заноза, она прошла на склад и оглядела сидевших вокруг раненного Ренегата сородичей.