Тру кивает.

— Да, он был монстром сам по себе, Малышка. То, что он делал, было за пределами понимания. Но теперь мы позаботились о том, чтобы он никогда больше никому не причинил вреда.

Пока я продолжаю позволять воде омывать меня, я не могу не задаться вопросом, насколько глубоко заходит это разложение. Разоблачение причастности Марка к темным силам, с которыми он должен был бороться, пошатнуло мое доверие к людям, которых я когда-то считала союзниками.

— Неужели нет никого, кому я могла бы доверять? — Спрашиваю я, мой голос полон отчаяния.

Тру подходит ближе ко мне, его пристальный взгляд встречается с моим.

— Ты можешь доверять нам, Малышка, — твердо говорит он. — Мы можем быть темными, и мы можем быть опасны, но мы на твоей стороне. Мы защитим тебя, несмотря ни на что.

Когда вода, наконец, смывает последние следы крови, я выхожу из душа.

Тру ждет меня с мягким, пушистым полотенцем в руке. Однако, вместо того, чтобы передать его мне, он делает шаг ближе, его черные глаза впиваются в мои. В его взгляде есть напряженность, от которой у меня по спине пробегает дрожь, смесь желания и беспокойства. Он осторожно берет полотенце и начинает вытирать меня, его прикосновения обдуманны и дотошны.

Ощущение полотенца на моей коже одновременно успокаивает и возбуждает. Я чувствую, как мое тело реагирует на его прикосновения, мое сердцебиение учащается, и по мне разливается волна тепла. Как будто адреналин от ночных событий пробудил во мне первобытный отклик, который я не могу полностью понять.

Руки Тру движутся с осторожностью, обводя каждый изгиб моего тела. Я не могу сдержать тихий стон, когда его прикосновения задерживаются в определенных местах, дразня и разжигая огонь внутри меня.

Взгляд Тру не дрогает, и это так, как будто он может видеть каждую эмоцию, играющую на моем лице. Кажется, он понимает последствия своих действий, но продолжает вытирать меня с тщательным вниманием к деталям. Его пальцы скользят по моей коже, посылая по мне дрожь удовольствия.

Я прикусываю губу, пытаясь подавить стоны, которые угрожают сорваться с моих губ. Интимность момента неожиданна и неоспорима.

Он опускает полотенце ниже, сосредоточившись на моих бедрах, и я чувствую, как внутри меня нарастает напряжение. Это как магнитное притяжение, притягивающее меня ближе к нему, жаждущая его прикосновений так, как я никогда раньше не испытывала.

— Тру… — Я выдыхаю его имя, в моем голосе смесь потребности и неуверенности.

Взгляд Тру остается прикованным к моему, его глаза горят смесью желания и потребности утешить меня.

— Шшш, Малышка, — шепчет он успокаивающим голосом. — Отпусти все сейчас. Просто сосредоточься на этом моменте.

Пока он продолжает вытирать меня с нежной точностью, мой разум начинает отдаляться от темноты ночи, сменяясь теплом его прикосновений. Боль в моих мышцах начинает отходить на второй план, сменяясь растущим возбуждением, которое я не могу игнорировать.

Кончики пальцев Тру касаются моей кожи, прослеживая нежные узоры, которые посылают наслаждение через меня. Я обнаруживаю, что сдаюсь этому, смятение внутри меня на мгновение забыто. Это странное противоречие — находить утешение в объятиях кого-то, кто так же мрачен и опасен, как и ты сам. Кого-то, кто обычно такой грубый и свирепый.

Его руки движутся вверх по моему телу, лаская мои изгибы почти благоговейным прикосновением. Каждое прикосновение его пальцев разжигает во мне огонь, и я чувствую, как становлюсь влажной от желания.

Я протягиваю руку, хватаясь за край столешницы в ванной для поддержки, когда мои ноги начинают чувствовать слабость под натиском ощущений. Взгляд Тру не отрывается, он сосредоточен исключительно на мне, как будто он может видеть мою душу насквозь.

— Ты прекрасна, — шепчет он.

На моих щеках появляется румянец, но я не отвожу взгляд. Есть что-то в том, как он видит меня, как будто он видит те части меня, которые я пытаюсь скрыть.

Его прикосновения становятся более интимными, более чувственными, и я ловлю себя на том, что наклоняюсь к нему, ища больше его ласки. Полотенце выскальзывает из его рук, забытое на полу в ванной, когда он обнимает меня, притягивая ближе.

Я тихо выдыхаю, когда он без усилий поднимает меня на руки, и я инстинктивно обвиваю ногами его талию.

Он несет меня с легкостью, его сила и грация очевидны в каждом движении. Я испытываю чувство уязвимости, находясь вот так в его объятиях, но также меня охватывает неописуемый трепет. Его прикосновение пробудило во мне первобытную потребность, и я не могу сопротивляться магнетическому притяжению между нами.

Пока Тру ведет нас в спальню, я чувствую, как мое сердце колотится в груди. Предвкушение и возбуждение растут с каждым шагом, и я ловлю себя на том, что жажду большего от него. Мое тело реагирует на его близость, и я знаю, что он чувствует, насколько я влажная и готовая для него.

Оказавшись в тускло освещенной спальне, Тру нежно укладывает меня на кровать, его темные глаза не отрываются от моих. Я вижу желание и голод в его взгляде, отраженные в моем собственном. Между нами необузданная напряженность, и это одновременно волнует и пугает.

— Малышка, — бормочет он низким и хрипловатым голосом, — я хочу, чтобы тебе было хорошо, чтобы ты отвлеклась от того, что произошло.

Его руки блуждают по моему телу, зажигая искры удовольствия везде, где они прикасаются. Нежность, которую он демонстрировал ранее, теперь смешана с чувством собственности, и я нахожу это опьяняющим. Его пальцы находят путь к моей груди, дразня и сжимая, посылая через меня волны возбуждения.

Я стону, мое тело выгибается под его прикосновениями, жаждя большего.

— Тру, — выдыхаю я, мой голос дрожит от желания.

Его пальцы спускаются вниз по моему телу, дразняще скользя по моей чувствительной коже. Предвкушение нарастает, и я прикусываю губу. Он просовывает два пальца в мою киску, и я ахаю, удовольствие захлестывает меня. Его прикосновения одновременно тверды и нежны, и он не торопится, подталкивая меня к краю и отстраняясь, дразня меня каждым ударом.

Он поднимает голову, его взгляд встречается с моим.

— Скажи мне, чего ты хочешь, Малышка, — говорит он мрачным шепотом.

— Я хочу тебя, — отвечаю я без колебаний, — Я хочу, чтобы ты был внутри меня.

Он ложится рядом со мной, вытаскивая свой член из штанов.

— Оседлай меня, Малышка, — командует он низким и повелительным голосом. — Покажи мне, как сильно ты этого хочешь.

Без колебаний я располагаюсь над ним, опускаясь на его твердый член. Вздох срывается с моих губ, когда он наполняет меня, и меня захлестывает волна удовольствия. Я начинаю двигаться, сначала медленно, нахожу ритм, от которого мы оба стонем.

Руки Тру блуждают по моему телу, его прикосновения становятся жесткими и требовательными, направляя меня в моих движениях. Я позволяю удовольствию увлечь себя, поддаваясь необузданному желанию, которое течет между нами.

Его руки крепко сжимают мои бедра, побуждая меня оседлать его жестче, и я охотно подчиняюсь, теряясь в ощущениях, которые поглощают меня. Связь между нами усиливается, и создается впечатление, что нас связывает нечто более глубокое, чем физическое удовольствие — между нами существует невысказанное взаимопонимание, общая темнота, которая сближает нас.

Когда я выгибаю спину, отдаваясь удовольствию, я мельком вижу лицо Тру, исказившееся от удовольствия. Его шея выгибается, и на короткое мгновение его глаза закрываются.

Именно в этот момент я вижу возможность. Я протягиваю руку, хватаюсь за его маску и одним быстрым движением стягиваю ее вниз, открывая лицо под ней.

Прежде чем я успеваю что-либо сказать или сделать, он рычит. Быстрым движением он хватает меня за горло, его хватка крепкая, но не удушающая. Он переворачивает нас, прижимая меня к матрасу с такой силой, что у меня перехватывает дыхание.

Его лицо теперь всего в нескольких дюймах от моего, и я чувствую его теплое дыхание на своей коже. Воздух между нами потрескивает от напряжения, и часть меня задается вопросом, не зашла ли я слишком далеко.