Дэр протягивает руку и хватает Марка за челюсть, и я вижу, как он впивается пальцами в перчатках:

— И с его навыками и связями этих девушек больше никто не увидит.

Хватка Дэра на челюсти Марка усиливается, и я вижу гнев в его глазах, отражающий ярость, которую я чувствую внутри себя. Мой разум с трудом переваривает отвратительные откровения о действиях Марка.

Я чувствую тошноту, слышу слабое жужжание, как будто ко мне приближается пчелиный рой.

— Он убивает маленьких девочек? — Я спрашиваю. Я чувствую, как воздух застывает в моих легких. Мне трудно глотать воздух, несмотря на то, что мое сердце бешено колотится в груди.

Дэр оглядывается назад, прежде чем вернуть свой взгляд к истекающему кровью и скулящему мужчине перед ним.

— Да, малышка.

В моей голове вихрь эмоций, когда я пытаюсь осознать серьезность ужасающих действий Марка. Комната, кажется, смыкается вокруг меня, душа меня своей темнотой. Мое сердце колотится, а гул в ушах усиливается, заглушая все остальные звуки.

Тру скрещивает руки на груди, нож все еще у него в руке. Я могу видеть, как блеск лезвия отражает тусклый свет, освещающий комнату. Лезвие покрыто кровью. Кровью Марка.

— Он делает гораздо больше, чем это, не так ли, Марк? Ты называешь нас психами, но даже мы не стали бы делать то, что ты делаешь с телами детей.

В моих ушах звенит, громко и заглушает все остальные звуки. В глазах темнеет.

Глава 32

Алекс

Я не помню, как двигалась.

Я не помню, чтобы каким-то образом забирала нож у Тру.

Я даже не помню, как вонзила этот нож в Марка.

Крики боли Марка возвращают меня в настоящее, и я обнаруживаю, что стою перед ним, моя рука сжимает нож, вонзенный ему в грудь. Вид крови, растекающейся вокруг лезвия, вызывает дрожь у меня по спине, но я не могу заставить себя отпустить его. Крови немного, так что не похоже, что я задела что-то важное.

Все кажется затуманенным, мой разум не чувствует, что хочет регистрировать что-либо происходящее. Это как будто темная часть меня взяла верх, часть, которая подпитывается яростью и жаждой мести. Я должна отпустить нож и отойти, но я не могу найти в себе сил ослабить хватку на оружии, которое сейчас вонзено в грудь этого монстра.

Этот монстр причинял боль маленьким девочкам. Он убивал маленьких девочек. И ему это сходило с рук. Как долго ему это сходило с рук? Сколько маленьких девочек он убил? Действительно ли я хотела знать, что еще он с ними сделал?

Мое дыхание на удивление ровное из-за мыслей, проносящихся в моей голове, и того факта, что я ударила мужчину ножом.

Тру напевает позади меня за мгновение до того, как он прижимается своим телом к моей спине.

— Это было так чертовски горячо. Ты понятия не имеешь, как сильно меня завело смотреть, как ты пырнула его ножом.

На самом деле, я чувствовала, как его твердый член прижимается ко мне. Все мое тело вспыхивает от возбуждения.

Он медленно проводит рукой в перчатке по моей, оборачивая ее вокруг моей на рукояти клинка.

— Когда ты наносишь кому-то удар, Малышка, ты должна это иметь в виду. Если хочешь нанести наибольший урон, поверни лезвие. — Он использует свою хватку на моей руке, чтобы направить лезвие в грудь Марка.

Кровь начинает быстрее течь из раны вокруг того места, куда вонзается лезвие, и мое сердце начинает биться быстрее в ответ. Крики, вырывающиеся изо рта Марка, и вид крови, льющейся из него, пробуждают воспоминание, но я отодвигаю его в сторону. Я не могу позволить себе отвлекаться прямо сейчас.

Тру стонет и внезапно вытаскивает мою руку и нож из груди Марка. Брызги крови, когда лезвие вытаскивается, ударяют в меня. Я чувствую его крупинки по всей обнаженной коже моих рук и лица.

— И если ты хочешь, чтобы они умирали медленно и мучительно, целься примерно… сюда. — Он использует мою руку и вонзает нож Марку в живот. Нет даже никакого сопротивления, лезвие просто входит в его плоть, как горячий нож в масло. Он снова выкручивает мою руку, поворачивая лезвие внутри Марка. Трудно сказать, сколько крови вытекло из новой раны, когда ее так много уже покрыло переднюю часть его тела.

Марк просто продолжает кричать.

Другая рука Тру обхватывает меня спереди, и через несколько секунд он расстегивает мои брюки и запускает в них руку в перчатке, его пальцы скользят по моей киске, прежде чем он снова вытаскивает руку.

Он стонет, его лицо в маске касается моего, когда он говорит, его голос сочится возбуждением.

— Это делает тебя влажной, Малышка? Тебя заводит слушать его крики и смотреть, как кровь сочится из его тела?

Я не могу отрицать доказательства, сияющие на его руке, которую он держит перед моим лицом. Должно быть, со мной что-то очень не так, чтобы чувствовать то, что я чувствую прямо сейчас. Мой разум пытается восстать против чувств, пронизывающих меня.

От его слов меня обдает жаром, и я не могу оторвать глаз от открывшегося передо мной зрелища. Крики боли Марка усиливаются, когда Тру снова поворачивает лезвие, заставляя еще больше крови хлынуть из раны.

Мне следовало бы испытывать отвращение, отвращение к насилию, но есть странное очарование, которое приковывает меня к месту.

Мой разум — хаотичный беспорядок, разрывающийся между желанием отвернуться и извращенным очарованием насилия передо мной. Мое сердце громко стучит в ушах, и я, кажется, не могу избавиться от возбуждения, которое разливается по моим венам.

Рука Тру оставляет мою, сжимающую лезвие, и он срывает с меня одежду, распахивая рубашку и пиджак и стаскивая штаны с моих ног. У меня мелькает смутная мысль о моем уменьшающемся гардеробе, но затем голые руки Тру снова оказываются на моей киске, и, несмотря на все происходящее, мое тело реагирует на его прикосновения.

Я не знаю, когда он снял перчатки, но ощущение его голых рук на моей обнаженной коже поднимает мое возбуждение до небес. Он снова стонет, когда засовывает в меня два пальца. Все мое тело пульсирует от этого звука, и все же я все еще не могу выпустить нож из руки, лезвие все еще погружено в живот Марка.

— Вот и все, Малышка. Прими то, что ты чувствуешь, потанцуй с нами в темноте.

Другая рука Тру поднимается вверх и обхватывает одну из моих грудей, его пальцы начинают пощипывать и теребить мой сосок, и моя киска сжимается вокруг его пальцев в ответ. У меня вырывается стон, и он резко покручивает мой сосок, его большой палец двигается, чтобы обвести мой клитор. Удовольствие и боль кружатся внутри меня, и мое тело быстро приближается к кульминации.

Марк все еще кричит, и кровь продолжает течь из ран на его теле.

Рука в перчатке обхватывает руку, держащую нож внутри Марка, и медленно вытаскивает нож наружу. Дэр теперь рядом с нами, одной рукой он сжимает мою рукоятку ножа, а другой тянется, чтобы схватить меня за челюсть.

Он наклоняет мою голову, чтобы заглянуть мне в глаза, его черные глаза наполняются жаром, когда он наблюдает, как я тяжело дышу и стону от того, что Тру делает со мной. Его пальцы двигаются по коже моего лица, и я могу только представить, как по нему размазывается кровь.

Мои бедра покачиваются на пальцах Тру, мое тело прямо на краю, когда он продолжает засовывать их в меня, отталкивая мои бедра назад, чтобы потереться о его твердый член.

Дэр снова наклоняет мою голову, так что я оглядываюсь на все еще кричащего мужчину передо мной.

— И если криков станет слишком много, и ты покончишь с ними, тогда ты сделаешь это. — Он отводит мою руку, как это делал Тру, и с силой проводит лезвием по горлу Марка.

Крови не избежать.

Я удивлена, что в нем все еще осталось так много красной жидкости, учитывая, сколько ее уже попало на пол под его телом, но мне все равно удается попасть под брызги, танцующие по моей груди.

Пальцы Тру в моей киске толкают меня к краю под звуки последних булькающих вдохов Марка, волна моего оргазма захлестывает меня и затягивает на дно. Мое тело переполнено удовольствием, и мои крики заменяют крики Марка, эхом разносясь по разрушающейся комнате.